Большой оркестр

Он явился не один — с ним был рябой мальчик, чуть поменьше Ахмадея, но побольше меня. В каждой руке Володя держал по паре настоящих боксёрских перчаток, кожаных, блестящих.
— Знакомьтесь, — сказал он, кивнув в сторону мальчика. — Это мой гость, на новоселье пришёл.
Ахмадей недовольно опустил кулак.
— Вот перчатки принёс, — продолжал Володя. — Предлагаю устроить матч на первенство нашего двора.
— Что ж, можно, — согласился Ахмадей. — Только я и без перчаток могу.
Володя пропустил мимо ушей это заявление.
— Пусть начнут легчайшие весовые категории, — предложил он, обращаясь ко мне и к своему гостю. — Выходите вперёд!
Не успел я, и подумать, как Ахмадей натянул мне перчатки. Вторую пару Володя надел своему гостю. Потом нас отвели в разные стороны. Никогда до этого я даже не видел боксёрских перчаток, только не хотел в этом сознаться.
— Начинайте!
Ребятам было смешно, а нам не до смеху.
Мой противник не то чтобы был сильным, но всё время норовил ударить меня по носу. А моя мама любит меня целовать в нос и, конечно, заметила бы, если что не так. Поэтому я берёг нос как умел. Заметив, что я отступаю, кругом закричали:
— Куда драпаешь?
— Держись середины!
— Подпусти и вдарь!
Поощряемый мальчишками, я остановился и ударил рябого мальчика. Удар пришёлся ему по груди. Однако я забыл про защиту, и мой противник этим воспользовался: так саданул меня по подбородку, что чуть не свернул голову.
— Ну вас! — сказал я, снимая перчатки. — Сами деритесь.
После этого Володя поднял правую руку рябого мальчика и объявил:
— Чемпион наилегчайшего веса! Веса пуха. Выходит, я занял второе место в числе боксёров веса пуха.
Между прочим, рябой мальчик побил меня ещё и потому, что перчатки были большие, и они мне мешали, как следует размахнуться.
После рябой мальчик дрался с Искандером, а тот, в свою очередь, с Ахмадеем, Ахмадей, конечно, победил. Он вывел Искандера из строя по всем правилам.
— Мне что с перчатками, что без перчаток, — говорил Ахмадей, вытирая пот, выступивший на лбу, и самодовольно ухмыляясь. — Кто ещё? Ну, налетай!
Вперёд вышел Володя. Завязывая перчатки, он сказал:
— А ну, попробуем.
Однако после двух-трёх ударов стало ясно, что Володя настоящий боксёр. Он будто дразнил Ахмадея: ударит и отступит. Ахмадей кидался вперёд, натыкался на перчатку и снова получал удар. Чем больше он получал ударов, тем больше сердился. А Володя не торопился. Со стороны казалось, что он слишком медленно отбивается, но после каждого его удара Ахмадей даже качался. Что и говорить, сила и уменье были за Володей! Последний раз он так ударил Ахмадея, что тот свалился на землю, как мешок с мукой. Мы единогласно утвердили Володю чемпионом «Большого оркестра», чем он остался доволен и объяснил, что Ленинград, откуда он родом, — «самый боксёрский город» мира. Только Ахмадей не разделял нашего восторга.
— Ничего, ещё посмотрим! — ворчал он, сидя на земле и снимая перчатки. — С ними каждый может… А вот кулаком на кулак!
По всему было видно, что Ахмадей не считал этот бой последним. А я подумал: «Смелый человек! И гордый!..»
Потом Ахмадей ушёл, а я последовал за ним. Конечно, благоразумнее было остаться с ребятами и послушать разговор о знаменитых боксёрах, который завёл Володя, но я не удержался. Интересно было, что сделает этот гордый человек дальше?
Ахмадей шёл отплёвываясь. Увидев на пути порожний ящик, он отбросил его ногой. И тут ему на глаза попались девчонки.
Ахмадей ворвался на площадку и немедленно отобрал у них волейбольный мяч. Мне кажется, он искал ссоры, чтобы на ком-нибудь сорвать зло. Девчонки, конечно, бросились к нему. Люция схватила его за рукав, вероятно думая, что он сбежит с мячом. Ахмадей оттолкнул её. В самый разгар спора подлетела Фатыма, которая до сих пор стояла в стороне.
— Верни мяч, живо! — проговорила она, сдвинув брови.
— А ты кто такая? — повернулся к ней взбешённый Ахмадей. — Мне указывать? Получай! — И он двинул её в плечо. — Я люблю, чтобы меня слушались! — покосившись на застывших девочек, пояснил Ахмадей. — Наперёд говорю: не будете слушаться — будете биты.
По правде говоря, нельзя было разрешать Ахмадею бить девчонок. По правилам, следовало вмешаться, остановить его. Однако у меня не хватило смелости, да и выглядел он таким важным! Я даже засмотрелся на него.
Между тем девчонки повели себя совсем по-разному. Люция заплакала громче, чем следовало, по моим расчётам, и побежала домой жаловаться. Фатыма же не пролила ни одной слезинки, хотя все видели, что Ахмадей ударил её изо всей силы. Ахмадей всё ждал, когда заплачет Фатыма, а она взяла и не заплакала. Надевая на голову панаму, она гордо сказала:
— Не смей драться! Предупреждаю. Если же забудешь предупреждение… — Она не договорила, запнулась и глубоко втянула в себя воздух.
— Брату пожалуешься? — с усмешкой спросил Ахмадей. — Или, может, Володе?
— Нет, — покачала она головой.
— Что ж тогда случится?
— Сама тебя ударю. Я очень сердитая.
— Ах так! — присвистнул Ахмадей и сделал шаг вперёд.
Но Фатыма осталась стоять на прежнем месте, не отступила, только чуть насупилась. А Ахмадей не посмел её ударить: видно, решил не связываться.
Другие, наверно, удивлялись, почему не испугалась Фатыма. Что касается меня, то я не удивлялся. Расскажу про то, как она доставала игрушки на ёлку, и про то, как ходила за учебниками…
  
Про Фатыму
 
Случай с ёлкой произошёл в нашем старом доме задолго до того, как Фатыма стала учиться в школе.
Ей тогда было всего пять лет и два месяца. Хоть она и была маленькая, но уже успела побывать в гостях в детском саду, где плясала вокруг ёлки и получила подарки от Деда Мороза. Ей тоже захотелось иметь у себя дома ёлку и Деда Мороза. Но папа её никак не давал согласия на устройство ёлки.
— У нас лишних денег нет, — говорил он. — Я не могу позволить себе тратить деньги на роскошь. Я думаю о том, как бы купить вам тёплую обувь.
— Вы мне купите только ёлочку, а игрушки не надо, — настаивала Фатыма. — Тётя Эмма сама обещала дать мне игрушки. Она уже не играет в ёлку, потому что старая.
Папа сдался: купил на базаре зелёную ёлочку, а на другой день Фатыма ушла из дому и надолго пропала.
Она вернулась только к обеду, когда все уже начали за неё беспокоиться, и принесла целую коробку красивых, блестящих игрушек.
Мама хотела поругать Фатыму за то, что она так долго пропадала. Но папа заступился.
— Сперва узнаем, почему она задержалась, — заметил он. — Поругать никогда не поздно.
Однако тут пришла сама тётя Эмма и вот что рассказала:
— В клинике я принимала больных. Отпустив очередного больного, я попросила дежурную сестру вызвать следующего. И вдруг открылась дверь, и в комнату вошла Фатыма. Я удивилась и спросила её: «Не заболела ли ты?» Она покачала головой. «Нет, — ответила она. — Я пришла за ёлочными игрушками». — «Милая Фатыма, — воскликнула я, — ты же знаешь, что ёлочные игрушки находятся дома! На работу их никто не берёт!» — «Я была у вас дома, — ответила она мне, — но уже не застала вас. Потом я пришла сюда, в больницу. Хотела пройти к вам, но дяди и тёти к вам не пропустили, заставили занять очередь. Я ждала, пока подойдёт моя очередь…» — Тётя Эмма громко смеялась. — Я сама никогда не была такой упорной, — говорила она. — Фатыма оказалась очень настойчивой. Она таки дождалась, пока я закончу приём. А потом мы вместе пошли домой и отобрали для неё самые красивые игрушки.
Выслушав это, папа заметил:
— На этот раз Фатыму не будем ругать. Пусть она учится быть настойчивой.
Другой случай, о котором хочу рассказать, произошёл, когда Фатыме исполнилось семь лет.
Её папа и мама жили дружно с соседями. Фатыма тоже дружила со всеми и охотно выполняла разные поручения.
Как-то соседка попросила её сбегать в школу за учебниками для больного сына.