Ник Северянин и битва с Королем кошмаров

Как бы там ни было, а сплетни всегда разносятся очень быстро, поэтому все новые и новые любопытные приходили в городок. Их встречал разъяренный маг, готовый обрушить на головы глупцов проклятия. Так рождались и множились слухи. Омбрика называли еретиком, колдуном и даже хуже. Поговаривали, что он крадет у жителей Сантофф Клауссена души и его надо сжечь на костре, как средневековую ведьму. Невежество людей заставило Омбрика воздвигнуть вокруг города еще одно кольцо защиты — гигантский черный медведь должен был патрулировать границы города. Преданность и неподкупность медведя не вызывали сомнений, поэтому он стал надежным средством от любопытных. И, наконец, маг предусмотрел и третий барьер для иноземцев — магические дубы, корни которых могли внезапно подниматься из земли и преграждать путь любому, кто нес в своем сердце зло. Омбрику пришлось перелопатить семь своих самых старых журналов по магии, прежде чем он нашел нужное заклинание. Ну а если захватчики попадались особенно хитроумные, то на этот случай Омбрик придумал еще один трюк — женщину-привидение, настоящую чаровницу, способную заманить в ловушку любого. Тело призрачной соблазнительницы украшали бессчетные драгоценности, и, пока люди с неблаговидными намерениями любовались ею, она превращала их в камни. Теперь злодеи служили на пользу городку — хорошие крепкие камни в крепостной стене никогда не повредят! Усилия Омбрика не прошли бесследно — год от года становилось все меньше и меньше желающих попасть в Сантофф Клауссен. Место обрастало легендами, о которых со временем забывали. Ходили лишь слухи, что город проклят, заколдован, поэтому никто не решался пробовать на своей шкуре, так ли это на самом деле. Мрачные тайны люди предпочитают оставлять неразгаданными.
Чего не скажешь о самих жителях Сантофф Клауссена. Вот кто-кто, а уж они-то любили разгадывать всякие загадки. Самой любимой из них была тайна заклинаний Омбрика. Жители обожали навещать мага без предупреждения, надеясь застать того за приготовлением какого-нибудь удивительного эликсира, например, заставляющего свиней разговаривать, а жаб — плеваться стрелами. Очутившись в доме Омбрика, они готовы были часами слушать учителя. Собравшись вокруг стола мага, любопытные таращились на диковинные вещицы, загадочные механизмы, кипящие колбы и реторты, в которых пенились эликсиры всевозможных цветов, глобусы изведанных и неизведанных миров, часы для остановки времени, инструменты странного назначения, крылатые летательные аппараты, манипуляторы погоды, увеличительные стекла такой мощности, что они могли показывать тайные письмена микробов и бактерий. И книги. Бессчетное количество книг. Горы книг, содержащих все зафиксированные человечеством знания. Детям особенно нравилось слушать истории о поющих русалках острова Занзибар, о пиратах с реки Янцзы, о гигантских чудовищных снежных людях, которые своим ревом сотрясают вершины гор на границе миров.
Но этим утром, когда Омбрик вернулся после разговора со своими друзьями-насекомыми, ему надо было побыть одному в тишине кабинета. Сегодня никаких детей в Корневище! Маг вытащил самую старую из своих книг и с удвоенным вниманием погрузился в чтение. Время от времени он морщился и хмурил седые брови. Насекомые рассказали ему о том, что стали свидетелями странных и подозрительных вещей в егозаколдованном лесу! Появились мрачные тени, подкравшись незаметно. Безмолвные тени странной формы. И с каждым днем они будут забираться все глубже и глубже в лес, пока не достигнут… Корневища.
  
Глава третья
 
Жутковатая прогулка в лесу
 
Омбрик продолжал сидеть в своем кабинете в Корневище, пока не засверкали первые светлячки. Наступала ночь. Маг чувствовал — древнее зло возвращается, но у него не было ни плана, ни зелья, чтобы противостоять козням темных сил. Как бы там ни было, Омбрику всегда нравилось отдыхать в своем кресле и размышлять над происходящими событиями, созерцать жизнь, плавно текущую вокруг него. Пока ничего нового и неожиданного не происходило, можно было не беспокоиться.
Вечера в Сантофф Клауссене ничем не походили на вечера в обычных деревушках. Как правило, загорающиеся светлячки сигнализировали окончание дня — приходило время закрывать магазины. Но в Сантофф Клауссене с приходом вечера все только начиналось: выдвигались телескопы, проводились эксперименты, мозги закипали от новых смелых идей. Дети приставали к родителям с вопросами вроде «Можно ли поймать сон?», или «А если долго мечтать о полетах, можно ли на самом деле взлететь?», или «Правда, что игрушки оживают по ночам, когда никто не видит?». Все новые и новые возможности становились реальностью в руках умелых изобретателей. Правда, проблемы начинались, когда требовалось вести детей спать. А те в свою очередь очень умело и хитро избегали этого, ведь родители говорили страшную фразу «Пора в кровать!».
В жизни Сантофф Клауссена вечер и связанное с ним укладывание спать превращались в настоящее испытание. Например, однажды дети замаскировались под статуи, в другой раз нашли способ спрятаться в картинах. Неоднократно они убегали в лес, где медведь, охраняющий рубежи города, прятал их по обоюдному желанию от родителей. Но излюбленным развлечением было скакать на северных оленях по лесу, пока запыхавшиеся родители тщетно пытались остановить своих от души веселившихся чад. Наконец родителям надоело изобличать детские хитрости, и они изобрели специальные ловушки. Попавшийся в такую ловушку ребенок будет вымыт, причесан, переодет в пижаму и катапультирован прямо в кровать. Но дети в свою очередь тоже не отставали и научились избегать подобных ловушек. Таким образом, каждый вечер превращался в настоящее сражение взрослых и детей. Омбрик от души веселился, наблюдая, как дети применяли весь свой арсенал хитрости, правда, иногда терпение мага лопалось. Однажды детвора забралась на дозорный мост, тянувшийся над городом, и выкрасилась в волшебные краски Омбрика — теперь их нельзя было отличить от неба и звезд. Ребята так бы и просидели наверху, радуясь своей безнаказанности и наблюдая за взрослыми, которые, сбившись с ног, их искали.
Но сегодня вечером все было по-другому. Дети жаловались на усталость и говорили, что хотят спать. Добровольно идти в кровать — что-то подозрительно новенькое! Родители недоумевали: то ли это очередная уловка, то ли подарок небес, то ли эпидемия неизвестной болезни. Впрочем, уставшие от ежевечерних сражений мамы и папы с удовольствием укладывали детвору в постели, радуясь временной передышке.
Но стоило только родителям уснуть, как дети вскакивали с кроватей — план неожиданно сработал! Пробравшись незамеченными мимо Корневища, они направились к запретному лесу. Ребята надеялись расспросить насекомых о том, что стряслось и почему Омбрик был так расстроен. После того как маг отправил их прочь из своей лаборатории, отменив занятия, они попытались поговорить с муравьями и слизняками (слизняки разговаривали на похожем с гусеницами наречии). Впрочем, то, что ответили детям насекомые, было сложно понять, потому что в лексиконе последних не было слов «незнакомый» и «чужак». Правда, одной девочке, которую звали Кэтрин и которую вырастил сам Омбрик, все-таки удалось более или менее понять смысл сказанного муравьями и слизняками.
— В лесу творится что-то странное, — сообщила она остальным детям. — Насекомые сами не знают, что там такое.
Ребятам и в голову не приходило, что неожиданные посетители леса могут нести с собой зло. Их просто снедало любопытство — то качество, которое старый маг усердно пестовал в них. Поэтому сегодня вечером с фонариками в руках дети решили отправиться на разведку в лес. Двигаясь знакомыми тропами, они продвигались все дальше и дальше в чащу. Странное дело — ни филин, ни бурундук их не поприветствовали. Им не встретился даже вездесущий скунс. Дети не услышали и гигантского медведя, чье топанье и фырканье разносилось за много километров в лесной глуши. Лес, безмолвный, вымерший, словно замер в ожидании. Слабый лунный лучик серебрил побеги виноградной лозы и толстые стебли папоротников. Дети нервно переглянулись. Никто не хотел поворачивать назад, признаваясь в своей трусости, ведь Омбрик всегда называл их отважными маленькими дьяволятами. Ну и кого такие храбрецы могут испугаться? Но вдруг легкий ветерок, гулявший до этого в листве, замер, повисла давящая звенящая тишина, и детям впервые стало по-настоящему страшно. Они прижались друг к другу, хватаясь за рукава близстоящих товарищей. Перед ними росли черные-черные тени, эти тени были темнее самой непроглядной ночи. Они сгущались и плескались, словно чернильные пятна в воде. Ни одного крика не вырвалось у детей, пока первые Страшилки не приблизились к ним вплотную.