Сэмюэл Джонсон и врата ада

 Annotation 
Люди в балахонах с капюшонами, чертившие магические символы и читавшие заклинания в подвале дома номер 666, вообще-то не имели в виду ничего дурного. Они всего лишь хотели развеять скуку да еще, быть может, наладить дружеские связи с потусторонним миром. Это не более чем досадная случайность, что их колдовские манипуляции открыли во Вселенной портал, куда устремился сам дьявол.
Но теперь, похоже, человечество обречено — до Хеллоуина, когда разверзнется ад, осталось каких-то жалких три дня. Разве что юный Сэмюэл Джонсон успеет принять меры. Он хоть и одаренный мальчик, но далеко не супермен, — а значит, ему не обойтись без помощи верных друзей, в том числе славного пса по имени Босвелл.
  Джон Коннолли  
  «Сэмюэл Джонсон и врата ада»  
   
Кэмерон и Алистер, эта книга посвящается вам
Ученые не следуют за истиной, это истина следует за учеными.
 Доктор Карл Шлекта (1904–1985) 
  Глава первая,  
  в которой образуется Вселенная  
  (отличный момент для начала)  
   
В самом начале, примерно тринадцать миллиардов семьсот миллионов лет назад, существовала очень-очень маленькая точка.[1] Эта точка была горячей и невероятно тяжелой, и все, чему только предстояло существовать, было втиснуто в самую крохотную на свете сферу. Эта точка, на которую с неимоверной силой давило все, чему когда-либо предстояло существовать, взорвалась и надлежащим образом рассеяла все, что было и будет, по тому, что теперь является Вселенной. Ученые называют это Большим взрывом, хотя на самом деле никакого взрыва не было, потому что все произошло повсюду и одновременно.
Да, и еще кое-что насчет возраста Вселенной. Некоторые утверждают, что Земле всего десять тысяч лет, люди и динозавры жили примерно в одно и то же время, как в «Парке юрского периода» или в фильме «За миллион лет до нашей эры», а эволюции (изменения наследственных признаков, передающиеся из поколения в поколение) не существует и не существовало никогда. Учитывая имеющиеся доказательства, трудно не прийти к мысли, что эти люди, пожалуй, ошибаются. Многие из них также верят, что Вселенная была создана одним бородатым стариком за семь дней, с перерывами на чай и бутерброды. Может, это и правда, но если Вселенная и вправду была создана именно таким образом, это были о-очень долгие дни, примерно по два миллиарда лет каждый, плюс-минус несколько миллионов лет, и бутербродов ушла целая куча.
В любом случае, давайте вернемся к точке и отметим один важный для нас момент. Строительные кирпичики всего-всего, что мы видим вокруг себя, и еще большего количества вещей, которых мы увидеть не можем, разметало взрывом из крохотной точки, и так возникли планеты и астероиды, киты и волнистые попугайчики, вы, Юлий Цезарь и Элвис Пресли.[2]
Ах да. Еще Зло.
Ведь где-то там присутствовала и всякая пакость — то, что заставляет в целом разумных людей строить козни друг другу. Немножко этой пакости есть в каждом, и самое лучшее, что мы можем, это не допускать, чтобы она слишком часто управляла нашими поступками.
Но точно так же, как приняли определенную форму планеты и астероиды, киты, волнистые попугайчики и люди, в темнейшем из темных мест приняло некий облик Зло. Оно занималось этим, пока Земля остывала, а тектонические плиты перемещались, и когда наконец возникла жизнь, Зло обрело мишень для своего гнева.
До сих пор оно не могло добраться до нас, потому что Вселенная устроена не по вкусу Зла — ну, или так кажется на первый взгляд. Но тварь во тьме была очень терпеливой. Она поддерживала огонь своей ярости и ждала возможности нанести удар…
  Глава вторая,  
  в которой мы встречаемся с мальчиком, его собакой и еще некоторыми людьми, желающими чего-то нехорошего  
   
Тем вечером мистер Абернати открыл дверь, в которую позвонили, и увидел на пороге невысокую фигуру в белой простыне. В простыне были прорезаны две дырки на уровне глаз, чтобы гость мог ходить, ни на кого не натыкаясь, — разумная предосторожность, особенно если учесть, что на нем были еще и очки с толстыми стеклами. Очки сидели на носу поверх ткани, что придавало гостю сходство с близоруким и не очень-то жутким привидением. Из-под края простыни торчали разномастные кроссовки, левый — синий, а правый — красный.
В левой руке гость держал пустое ведро. От правой тянулся поводок. Поводок заканчивался у красного ошейника, а ошейник охватывал шею некрупной таксы. Такса уставилась на мистера Абернати, и мистеру Абернати в этом взгляде почудилась неприятно тревожащая степень самосознания. Не будь он человеком здравомыслящим, мог бы подумать, что перед ним собака, понимающая, что она собака, и не очень-то довольная существующим положением вещей. Равным образом пес явно знал, что мистер Абернати — не собака (в общем и целом собаки воспринимают людей как очень больших собак, обучившихся всяким трюкам типа хождения на двух ногах, и подобные фокусы достаточно быстро перестают производить на собак впечатление). Это навело мистера Абернати на мысль, что перед ним воистину очень умный пес — чертовски умный. Животное явно было не в восторге от него, и мистер Абернати поймал себя на том, что его одновременно и раздражает, и слегка огорчает разочарование таксы.
Мистер Абернати посмотрел на пса, потом на маленькую фигурку гостя, потом снова на пса, словно не был уверен, кто из них заговорит.
— Конфеты или смерть! — в конце концов донеслось из-под простыни.
На лице мистера Абернати отразилось полнейшее недоумение.
— Что-что?
— Конфеты или смерть! — повторил гость.
Мистер Абернати открыл рот и закрыл обратно. Вид у него был словно у рыбы, впавшей в задумчивость. Похоже, он совсем растерялся. Он глянул на наручные часы, проверил, какое сегодня число — неужто он, пока шел отворять дверь, не заметил, как прошло несколько суток?
— Сегодня только двадцать восьмое октября, — сказал мистер Абернати.
— Знаю, — отозвался посетитель. — Я подумал, что неплохо будет опередить остальных.
— Что? — переспросил мистер Абернати.
— Что? — повторил гость.
— Почему ты сказал «что»? — не понял мистер Абернати. — Это я сейчас спросил «что?».
— Я знаю. Почему?
— Почему что?
— Ровно это я и спросил, — произнес гость.