Печать Магуса
Юки сделала паузу, ожидая, когда уляжется взволнованный гул. Изящно повела рукой-крылом, и на экране возникла ржаво-зеленая вересковая пустошь со слабыми изгибами холмов на горизонте. На переднем плане застыла исполинская черепаха, составленная из обломков бетонных плит и строительного мусора. Из спины черепахи под разными углами торчали оплавленные концы железных балок.
– Вот все, что осталось от резиденции мистера Фреймуса. Несомненно, это работа феникса, довольно молодого и сильного. Судя по характеру повреждений, он вырвался из подвала. Помимо феникса я обнаружила следы мантикоры и индийских каракотов. Что приводит нас к закономерному вопросу – откуда у мистера Фреймуса реликтовые животные Той Стороны?
Германика наклонилась к Жозефу Квамби и шепнула:
– Держать феникса в подвале – это все равно, что сидеть на авиабомбе и постукивать кувалдой по детонатору.
Жозеф сверкнул улыбкой в полумраке зала:
– Может быть, господин колдун любит животных.
– Ага, до смерти…
– Однако гораздо интересней два других факта. – Юки бросила короткий взгляд в сторону Германики, и та притихла. – Первый – в ста пятидесяти километрах от места появления феникса был проведен сложный магический ритуал, предположительно – церемония Малых Врат.
Шепоток гулял по Залу совещаний, встревоженный шепоток, и в Башне Дождя становилось холодно – как никогда не бывает на Блаженных островах, ибо здесь нет осени, зимы, весны, а лишь вечное лето.
Темник такого ранга, феникс и церемония Малых Врат – на памяти Германики подобного взрывоопасного сочетания еще не бывало. Правда, она на Авалоне без году неделя – и полувека не наберется.
Следующие слова шефа окончательно ошарашили девушку:
– Факт второй. Данные осмотра позволяют с большой степенью вероятности предполагать, что в резиденции мистера Фреймуса в ночь Самайна шел бой с применением даров Магуса. Мною обнаружены следы хоровода фей, дымки Фед Фиада, малого кольца Магуса. Судя по силе остаточных возмущений Дороги Снов в этом пространстве, для проникновения в резиденцию кто-то составил радугу Магуса.
Члены Службы Вольных Ловцов молчали. Подвергать сомнению слова своего руководителя они не могли – в квалификации Юки Мацуда нельзя было усомниться. Но поверить в то, что кто-то из захудалых Магусов Внешних Земель решился на подобное…
– Юки-сама, если позволите. – Долгую паузу прервал доктор Самюэль. – Это дело выходит за рамки полномочий СВЛ. Если в деле замешан Магус Англии, то необходимо участие Замка Печали.
– Мы всегда успеем связаться с Замком, – пропела Юки Мацуда. – Не стоит торопиться. У Лекарей много других важных дел. Мы сами выясним, что происходит в Англии. Команда А – Макфи и Торрес ищут следы феникса. Команда Б – Вазизи и Верлиока выслушивают объяснения мистера Фреймуса. Команда В – Бодден и Квамби – на вас допрос главы Магуса Англии. Остальные осуществляют оперативную поддержку. Все свободны.
Ловцы один за другим исчезали – соединяя глиняные таблички, они возвращались в то место, где их застал срочный вызов. Квамби подмигнул ей – дескать, увидимся у Сатыроса, когда снаряжение брать будем, и испарился.
– Германика. – Интендант стоял рядом и протягивал ладонь.
– Господин Сатырос, вы хотите, чтобы я вам погадала? Это не моя специальность…
Сотрудники СВЛ, еще не покинувшие Зал Советов, притормозили. Давняя пикировка между Германикой Бодден и Эвклидом Сатыросом была одним из немногих ярких эпизодов, скрашивающих вечную скуку на островах Блаженных.
Сатырос склонил голову, в глазах его – крупных, темных, чуть навыкате, мелькнуло усталое раздражение:
– Если бы я хотел знать свою судьбу, то ты была бы последней, к кому бы я обратился. Табличку переноса, фройлян Бодден.
– Эвклид, у нас экстренная ситуация. Почти военное положение. Как можно быть таким…
– Табличку!
Германика нехотя вернула теплый увесистый прямоугольник. Не повезло. Она рассчитывала, что в этой суете интендант забудет о такой мелочи.
Сатырос медово улыбнулся, убрал трофей в необъятные недра своего пестрого халата:
– Хочешь табличку – принеси предыдущие, Бодден. Или заполни форму 65 дробь А.
– Ага, и жди пять лет.
– А ты и так уже два года без нее гуляешь. Заполнила бы вовремя, и сейчас оставалось ждать всего три года.
– Я рассчитывала на твое доброе сердце, Сатырос.
– В подвалах мое сердце, опер-ловец Бодден, но сам я не там.
– Сатырос, прояви снисхождение. Это особый случай!
– Германика, ты вся один сплошной особый случай. Видят боги, ни к кому я не был столь добросердечен, как к тебе. Три раза я шел навстречу и выдавал новую табличку. Три раза! И чем ты мне отплатила – черной, как яд Ехидны, неблагодарностью! Нет, Бодден, или форма 65 дробь А, или возврат уже взятых вещей. Иначе я окончательно закрою твой абонемент.
Интендант исчез. Германика пнула татами. Когда-то фройлян Бодден была на коне. У нее были высокие идеалы, чистые руки, благородное сердце и личная транспортная табличка оперативника СВЛ. Даже три таблички. Все три она посеяла где-то на просторах Внешних земель во время операций по отлову реликтовых зверей. Четвертую скряга Сатырос выдавать наотрез отказался. Сказал – пока не принесешь хотя бы одну предыдущую, новую не выдам. А где же их искать? Оставалось только ждать, что какой-нибудь бедолага отыщет обломки и соединит их. И возникнет рядом с владелицей, то есть рядом с ней. Тогда она, наконец, вернет себе табличку-переноску.
«Пешком? По лестнице? Там больше тысячи ступенек».
Германика открыла раздвижную дверь и вышла на террасу:
– Юки, я так спущусь, можно?
Шеф кивнула.
– Привези Сатыросу немного фетаки, – пропела она. – Он выдаст табличку.
– Никогда. – Германика встала на резные перила. – Не хочу порождать коррупцию.
– Это не коррупция, это знак внимания.
– Ага, не хватало, чтобы он возомнил о себе еще больше.
– Это глупая вражда, – печально сказала Юки Мацуда.
– Зато с ней как-то веселей.
Директор СВЛ молчала, Германике тоже не хотелось говорить. Они смотрели, как белые облака торжественно вращаются вокруг вершины Башни, постепенно смыкая кольцо, закрывая просветы, беря Башню Дождя во влажный невесомый плен. Именно поэтому это место и называлось Башней Дождей – здесь всегда было облачно и сыро. На солнечном Авалоне это единственное место с подобной погодой. Они стояли на открытой террасе, влага собиралась на резных деревянных перилах, томительными каплями падала вниз, и Бодден падала вместе с ними – капля за каплей, забывая обо всем…
Когда Юки начала вновь говорить, девушка вздрогнула:
– Германика-сан, я хочу напомнить. Возможно, ты забыла. Членом Магуса Англии является Марко Франчелли.
По утесу поднимался туман, выбрасывал вверх белые пряди, обхватывал скалу мягкой текучей лапой, и моря не было видно. Только его слитный, мерный гул накатывал снизу. Германика любила такую погоду. Падать в туман – все равно, что падать в неизвестность. В этом было что-то от судьбы, неведомой и беспощадной, чей зов может настигнуть тебя где угодно. Скучно быть почти бессмертной.
– Я помню, – наконец сказала она ровным голосом. – Прошло двадцать земных лет. Он уже дряхлый старик. Не волнуйся, Юки, все под контролем. Разрешите приступить к заданию?
– Разрешаю. – Юки возникла в дверях – цветок персикового дерева, подхваченный ветром. – Удачной охоты, ловец.
Германика вдохнула сырой воздух и рыбкой нырнула в туманную бездну. Туман принял ее, накрыл своим крылом. Он был равнодушен и ласков, как наседка, у которой слишком много цыплят. Иди же ко мне, закутайся в мой мягкий пух, детеныш, ты так замерз…
«Замерзла, – подтверждала Германика. – Я очень замерзла…»
Ветер выворачивал раскинутые руки, клинок в ладони рассекал воздух, но туман был неуловим – растекался, раздвигал призрачные крылья, пропуская ее вниз – к скалам и морю.
«Когда-нибудь я поймаю тебя. Когда-нибудь я убью тебя. Когда-нибудь я забуду тебя, Марко…»