Кто съел кенгуру?

Никто мне сразу не ответил, а девочка в очках даже старательно отвернулась.
— Похороны еще будут, — мрачно сказал наконец тот парень, с которым я не был тогда знаком, — а пока что поминки.
Он так это сказал, что я понял: я ляпнул свой вопрос не к месту и не в той форме, в какой следовало бы.
— А что случилось? — спросил я совсем уже другим тоном, постаравшись вложить в него тревогу и участие.
— Пошли, я тебе расскажу, — ответила за всех Светка, взяла меня за рукав и повела в сторону к замерзшему лебедино-гусино-утиному пруду.
Тут я узнал о той кошмарной трагедии, что разыгралась в зоопарке предыдущей ночью. Пришедшие утром сотрудники обнаружили в вольере австралийских животных семь трупов кенгуру. Животные были убиты одинаково жестоким способом: у каждого на горле зияла рваная рана. Конечно, вызвали милицию. Милиция приехала, потопталась в вольере, опросила сторожа и некоторых служителей, а потом уехала, ничего не сказав. Трупы зверей забрали на экспертизу и вычистили в вольере кровавый снег еще до прихода посетителей.
Пока что почти все грешили на собак, которых прикармливали строители, работающие в зоопарке. Лишь Валерка не исключал из числа возможных виновников трагедии бомжей, которые могли проникнуть на территорию в надежде раздобыть уточку, а то и, подобно знаменитому Паниковскому, гуся.
— И еще Лешку жалко, — сказала в заключение Светка. — Он первый их и нашел. Знаешь, как он их любит. То есть любил… — Светка немного замялась, произнеся неверное слово и поправившись. — Он ведь с утра в школу специально раньше выходил, чтобы успеть еще сюда с ними поздороваться. Сегодня пришел, а в вольере… ужас! С ним тут была истерика. Не верит, что все случайно вышло. Кричал: «Я узнаю, кто это сделал! Найду и зарежу!» Это Лешка-то. Еще и при милиции. Его сейчас домой отправили под присмотром. Я тете Люсе звонила, она с работы приехала.
Светка закончила свое печальное повествование и замолчала, глядя на длинношеего лебедя, который косолапо приковылял на своих черных перепончатых ногах-ластах к загородке пруда, поближе к нам, в надежде получить кусочек хлеба или какое-нибудь другое лакомство. Я тоже пока молчал, хотя догадывался, что, возможно, от меня ожидают каких-то советов, а то и действия.
Для таких расчетов были кое-какие основания. И дело не только в том, что Светка расстроена, — а мы с ней всегда делимся нашими переживаниями, чтобы найти друг у друга поддержку, — и даже не в том, что этот несчастный Лешка — двоюродный Светкин брат, — это с его подачи она узнала про КЮБЗ, — но дело еще и в моем призвании. По крайней мере, я считаю это своим призванием.
Мой отец — частный детектив. У него свое агентство. Конечно, о своих делах он мне очень-то не рассказывает, но пристрастие к детективной деятельности я от него унаследовал, это точно. Я вообще люблю читать и смотреть фильмы по TV и по видику, но особенно мне всегда нравились такие произведения, в которых речь идет о детективных расследованиях. Но и это еще не все. У меня у самого есть уже некоторый опыт в этом деле.
Прошлым летом я открыл убийство и предупредил еще одно преступление, а на осенних каникулах отыскал в полузаброшенной деревне Светкиного пропавшего котенка и старинную икону, о которой там ходили легенды и россказни, да еще способствовал поимке ее похитителей. [1] С тех пор я не только сам верю в свое призвание, но даже отец был вынужден согласиться, что я в этой области не лыком шит. Вот и теперь, наверное, Светка ждала от меня каких-то обнадеживающих слов или конкретных шагов… а может, мне так только казалось…
Да и что я мог сделать? Тем более что кенгуру уже ничем помочь было нельзя. Разве что попытаться собаку-убийцу найти, только зачем? То, что кричал бедный Лешка, наверняка ерунда.
Я уже неплохо знал этого мальчика, он был одним из самых младших в КЮБЗе — лет десяти. Говорят, раньше таких вообще еще не принимали. Лешку в КЮБЗ сосватал его папа — биолог. А уж по примеру Лешки туда подалась и Светка. Он хороший паренек, улыбчивый, ухаживал за этими самыми кенгуру. Конечно, любил их очень. И, когда увидел страшную картину, с ним просто случилась истерика, вот и все. Мало ли что он кричал. Никто же не поверил, что он кого-нибудь может зарезать. Так и все его остальные слова насчет неслучайности происшествия — такая же истерика.
И все ж, глянув на Светку, которая в своем младшем двоюродном братце души не чает — родных-то братьев-сестер у нее нет, — я решил хотя бы имитировать какую-то деятельность.
Говорить я ничего не стал, а просто пошагал к месту трагедии. Кюбзовцы и сотрудники, с которыми до этого стояла и беседовала Светка, уже куда-то ушли, и у пустующего вольера никого не было. А чего там людям делать, если смотреть нечего и не на кого? Но мне-то как раз было, что там посмотреть. Я обошел весь вольер по кругу. Он всего-то на полтора-два метра отстоит от ограды зоопарка со стороны Большой Грузинской. Там, правда, между двумя оградами есть калитка, на которой написано, что «Посторонним вход воспрещен», но я вроде был уже не совсем посторонний, да и просто рядом никого не было, кто мог бы мне воспрепятствовать. В общем, обошел я вольер по кругу и ничего-то там не нашел. Следов полно на снегу и от посетителей, и от служителей зоопарка. Баки мусорные стоят, вот и все.
Собака скорее всего проникла на территорию этого вольера со стороны пруда, откуда и разглядывали прежде кенгуру посетители. Но это всем и без меня ясно было. Там вольер от посетителей отделяла лишь низенькая, ниже чем по пояс, металлическая изгородь, а за ней небольшой ров, из которого любая собака выберется. Правда не назад, а именно в сторону вольера, так как там ров поднимается полого, а со стороны посетителей — отвесно. С противоположной же стороны павильон обнесен довольно высокой оградой из толстых кольев. Но, пожалуй, и эту преграду многие собаки смогли бы преодолеть. Вот, собственно, и все выводы, которые я смог сделать тогда на основе своих наблюдений.
Походив вокруг вольера, я вернулся к Светке, которая перекочевала от пруда опять к тому самому дереву, у которого я ее застал в поминальной компании.
— Ну что? — спросила она меня.
— Ничего, — пожал я плечами и добавил: — Пока ничего.
— Ладно, пошли в слоновник, я переоденусь, и домой. Мне что-то сегодня гулять не хочется.
Я не стал с ней спорить, хотя как раз в тот день собирался зазвать ее к себе в гости. Я купил в прошлое воскресенье новый альбом Сюткина, а Светка у меня немного на нем сдвинута. Ей вообще если что-нибудь нравится, так уж она почти и фанатка. Вот я и хотел, используя в качестве приманки Сюткина, заманить ее еще раз к себе в гости. Но в тогдашнем настроении Светке было не до музыки…
Скоро мы уже были в слоновнике. Светка ушла переодеваться в служебное помещение, а я ходил, общался с ушастыми исполинами. Все слоны в Московском зоопарке азиатские, они помельче, ни одного африканского нет, те бы еще крупнее были и ушастее. Но и эти тоже не маленькие. Я уже с ними со всеми перезнакомился. Их временное пристанище не очень просторное. Загоны в нем с широкими проемами между столбами загородки, и слоны через эти щели протягивали ко мне хоботы. Но я не реагировал, кто знает, что они так в своих здоровенных черепках думают. Вон у Светки шапку-то слопали.
Я прямо пошел в другой конец слоновника, противоположный входу. Там сидел в самом углу маленький слоненочек. Совсем малыш. Едва доставал мне тогда до пояса. С ним и мамаша его обитала в том же угловом загончике. С этим морщинистым пацаном можно было и за хобот поздороваться, и глазом он всегда косил, с таким любопытством разглядывал подходивших к нему. Маленькие, они всегда самые симпатичные.
Хоть во временное помещение слоновника посетителям вход был закрыт, но если кто приходил, скажем, по знакомству к служителям, так всегда задерживались именно у клетки, где слоненок живет. Так и в этот раз там стояли двое сотрудников, я их уже знал в лицо, и какая-то семья: мать, отец и маленькая девочка. Явно пришли на слоненка посмотреть, наверное, как я уже говорил, по договоренности.