Мишель в Адской Долине

Ну да. И что из этого?
Что из этого? Я тут ни при чем… Я не имею никакого отношения к взрыву на плотине, понятно? Но я знаю кое-кого: вот у него динамит — он им глушит рыбу! И динамит этот он стащил со стройки, когда там работал…
Пибрай! — вскрикнула Мартина — и залилась краской.
Твой двоюродный брат? Этот оболтус? — удивился Гюсту.
Ну да! — Режи с облегчением ухватился за возможность сменить тему. — Это уж точно — оболтус! У нынешней молодежи одно хулиганство на уме… От нее чего угодно можно ожидать… Ты ведь знаешь Пибрая, Гюсту?
На сей раз лицо у дяди Гюсту стало строгим.
Минуточку!.. Это уже серьезно! И даже весьма… Когда речь шла только о тебе, дело одно. Но теперь ты обвиняешь Пибрая… причем в вещах весьма неприятных. Нет, тут я с тобой никак не могу согласиться!
Да ты что?.. — забормотал Режи, мигом теряя весь свой гонор.
Пойдем-ка к мэру! Ты все ему объяснишь. В конце концов, он здесь первое должностное лицо — так, по-моему, нас учили в школе. Пускай он и решает, что делать!
Но я… — запротестовал было Режи.
Одно из двух, Режи, — неумолимо продолжал Гюсту. — Либо мы вместе идем к Альфонсу Суву, либо я один — в полицию! Выбирай… Ну, выбрал?
Режи отчаянно пытался что-то придумать, затем вдруг сник.
— Пусть будет по-твоему, идем к Альфонсу!..
Это была странная процессия: первым шагал
Гюсту, за ним плелся присмиревший, вспотевший от волнения Режи; замыкали шествие Мартина с Мишелем. Когда они вошли в деревню, Гюсту отправил какого-то встречного мальчугана к Пибраю, сказать, что тот должен срочно явиться к мэру.
— И передай, чтоб без проволочек.
Кто был действительно удивлен, так это Альфонс Сув. Мэр, видно, дремал после обеда: на щеках еще виднелись красные следы от подушки. Взъерошенные волосы отнюдь не придавали ему солидности, присущей «первому должностному лицу». Он извинился, усадил посетителей в комнате с опущенными шторами, где было относительно прохладно, распорядился, чтобы жена подала кувшин вина для мужчин и лимонад для молодежи, и вышел.
Вернулся он в куртке из серой шерсти и с мокрой головой: видимо, окунулся в бассейне.
Итак, друзья, каким ветром вас сюда занесло? В такую жару?
Я сильно подозреваю, что когда ребята расскажут о том, что они узнали, тебе будет не до смеха, господин мэр, — торжественно произнес Гюсту.
Ничего себе вступленьице!.. А кто они такие? Твои племянники?
Вроде того, Альфонс! Ну что ж, давайте! Выкладывайте, что у вас есть!
Мартина, взглянув на Мишеля, сделала ему знак: дескать, давай, говори. И тот принялся рассказывать все с самого начала: каким образом они пришли к выводу, что Саразини — жертва заговора, как подозрение постепенно пало на Режи, в чьих прямых интересах было избавиться от трактирщика, чтобы вернуть свой бывший дом. И как Режи, идя к этой цели, устроил взрыв на плотине и все прочее-Время от времени Режи пытался что-то возразить, но мэр, который слушал удивительное повествование Мишеля затаив дыхание, всякий раз его осаживал. Когда Мишель добрался до истории со взрывчаткой, мсье Сув обронил:
— Все верно, помню! Подписывал я такое разрешение. Но это было еще в прошлом году! Когда Мишель закончил, слово взял Гюсту:
Тут, Альфонс, есть еще один пикантный момент: Режи, которого ты имеешь удовольствие лицезреть, утверждает, что Пибрай за то недолгое время, что работал на стройке, умудрился стащить оттуда динамит и теперь пользуется им не в самых праведных целях.
Тео говорит, он глушит рыбу! — воскликнула, не подумав, Мартина.
Хм… — откашлялся Альфонс Сув. — Ладно, рыбной ловли пока касаться не будем. А вот кража динамита — это серьезно! Надо бы мне потолковать с Пибраем…
Я послал за ним. Он должен появиться с минуты на минуту, — заметил Гюсту.
Ладно… Ох, Режи, и угораздила же тебя нелегкая!.. Знаешь, этот мальчик изложил все довольно связно и, по-моему, весьма близко к истине. Значит, это ты все затеял… Включая диверсию, которая служила скорее инсценировкой…
Неправда, честное слово, — пробормотал Режи.
Неправда… неправда… Говорить мы все мастера… А где твои доказательства? Ведь факты-то против тебя! Боюсь, горе ты наше, притязания на трактир могут дорого тебе обойтись!
С появлением Пибрая, который, несмотря на все старания держаться уверенно, выглядел совсем не героем, беседа приняла иное направление.
Слушай, Гюсту, коли ты его вызвал и, как видно, хорошо во всем разбираешься, побеседуй с этим лоботрясом, — попросил мэр.
С твоего позволения, Альфонс… Хм… Пибрай, речь идет о динамите, который ты взял со стройки.
Я… Не было такого! — моментально отреагировал Пибрай, ошалело озирая присутствующих.
Ну-ну, не отпирайся! Вот и твой двоюродный брат Режи это говорит…
И твой дружок Тео тоже, — вмешался Мишель.
Ну, ты… — прошипел Пибрай; видно было, как ему хочется заставить Мишеля молчать. — Если Режи так говорит, значит, он врет!
Пибрай, ты же сам мне говорил, — растерянно пробормотал Режи. — Я ничего не сочиняю. Помнишь, ты даже предлагал мне часть динамита?
Неправда, врет он! Ей-богу, врет! — отозвался Пибрай.
Слушай меня внимательно, Пибрай! Это очень серьезно, — продолжал Гюсту. — С этой ди- t версией много неясного. Режи считает, что ты способен на такое… даже способен взорвать плотину… Хотя я лично скорей поверил бы, что это он подбросил тебе такую мыслишку. Верно?
Пибрай огляделся; его окружали непроницаемые, враждебные лица, на которых была написана убежденность в его вине. Такое же выражение было и на лице брата. Он выругался себе под нос… Но тут слово взял мэр:
— Ну, Пибрай, докажи свое благородство! Ты молод, и кто-то, должно быть, тебя подучил…
Пибрай походил на загнанного в угол зверя: вот-вот он прыгнет на тех, кто его окружает… Наконец, бросив на своих обвинителей отчаянный взгляд, он решился.
— Это не я! — взвыл он. — Это Антонен!
Услышав это имя, присутствующие недоуменно переглянулись. В комнате повисла тишина. Наконец мэр, осознав ответственность, вытекающую из его положения, первым нарушил молчание. Сурово сверля Пибрая взглядом, он заявил:
— Ничего получше ты не мог придумать? Как у тебя язык повернулся? Оклеветать достойного человека, который тебе в деды годится!..
— Да уж, Пибрай, это на тебя похоже, — поддержал его Гюсту. — Вместо того, чтобы честно и откровенно все рассказать, повиниться, ты изобретаешь новую ложь! Не очень-то красиво с твоей стороны, мальчик мой!..
Бледное лицо Пибрая приобрело кирпично-красный оттенок. Он сделал какой-то жест, который мог означать как угрозу, так и крайнее отчаяние. Но на мэра его телодвижение не произвело большого эффекта.
Надеюсь, ты понимаешь, какое серьезное признание ты сделал — в присутствии свидетелей. Отвечай, несчастный!
Давай говори! И если ты солгал… — проворчал Гюсту, не уточняя, впрочем, свою угрозу.
Пибрай еще раз огляделся — и прочел в глазах окружающих непреклонную решимость. И тогда лихорадочно заговорил, словно спеша сбросить тяжесть, которая тяготила ему душу.
В пору своей работы на стройке ему довелось слышать от приятелей, что рыбу можно глушить динамитом. Как-то он разговорился на эту тему с Антоненом, поскольку, как и все, знал, что старик — браконьер с большим стажем. Антонен и с ним поделился воспоминаниями о том, как во время войны глушил рыбу гранатами. И тогда в мальчишеской голове Пибрая созрел план. Он стал таскать со стройки куски динамита, подкладывая вместо них в ящики деревянные чурбаки похожей формы и размера.
Динамит он отдал Антонену, который обещал научить его «рыбачить» по-настоящему.
— Только он тянул и тянул! То луна не такая, то еще что-нибудь, — объяснял Пибрай. — А тут бац — взрыв! Я сразу смекнул, что тут что-то не так. На следующий день прихожу к Антонену… Понятное дело, я опасался, что если его заметут, он и меня заложит. А старик одно твердит: дескать, динамит израсходовал на рыбалку, а меня не позвал потому, что сначала хотел попрактиковаться. Рыбы, говорит, наловил столько, что девать некуда…