Лабиринт

Саманта побледнела.
— Для меня?! — воскликнула она.
— Так ведь именно тебе нужна другая комната, не правда ли?
— Да, но… — Саманта не находила слов. — Это же была моя комната! Так не пойдёт!
— А ты можешь остаться и разделить комнату с Ребеккой, — сухо отрезала госпожа Осакус.
— Ну, мы это посмотрим, — процедила Саманта. — Эта комната принадлежит мне! Я скажу своему отцу…
— Твой отец, барышня, — перебила её госпожа Осакус, — дал мне однозначное указание не делать тебе никаких поблажек! У меня был с ним долгий разговор, и мы решили, что обращаться с тобой здесь будут так же, как с остальными.
— Это мы ещё посмотрим, — снова прошипела Саманта, но Оса невозмутимо продолжала: — Это касается и твоего недопустимого отношения к учителям.
В глазах Саманты загорелся враждебный огонёк: чувствовалось, что она не собирается сдаваться.
— Я могу переехать, — быстро сказала Ребекка.
Саманта и Оса с изумлением посмотрели на неё, да она и сама удивилась своим словам. После того как Саманту четыре недели назад выгнали из интерната, комната была в полном распоряжении Ребекки, и это было очень удобно. Но она знала свою соседку слишком хорошо и понимала: она никогда не уступит и готова вести маленькую войну за комнату не один месяц, независимо от того, что говорят её отец и госпожа Осакус.
— Мне действительно ничего не стоит переехать. Наоборот, — надоело быть одной.
Оса, очевидно, рассуждала так же, но, видимо, колебалась: с одной стороны, не хотела потакать капризам Саманты, а с другой стороны, стремилась избежать нового конфликта. В конце концов Оса кивнула, правда вид у неё при этом был не слишком довольный.
— Ну хорошо, Танина соседка по комнате позавчера как раз выехала. Ты можешь занять её место завтра с утра.
Ребекка кивнула, и Саманта торжествующе ухмыльнулась. Вдруг глаза её округлились: она заметила на шее Ребекки кулон. Когда они виделись в последний раз, его не было. Он представлял собой небольшой кусочек чёрного стекла. И для любого, кроме Саманты, он был всего лишь оригинальным украшением. А на самом деле он являлся осколком магического зеркала, открывающего дверь в другой мир.
Но для Ребекки он значил гораздо больше. Если бы не это чёрное стёклышко, её уже давно не было бы в живых. Пэр Андерматт с его помощью вернул её душу из Мира теней, и Ребекка во время своей первой поездки в город потратила большую часть карманных денег, выданных родителями на весь год, чтобы заказать для него у ювелира золотую оправу.
— Я могла бы хоть сейчас переехать, — поспешно сказала она.
Ей хотелось прикрыть кулон рукой, но в этом уже не было смысла. Саманта его заметила, — это было видно по её глазам. Надо было уходить, и как можно скорее.
— Мне действительно не трудно, я только соберу свои вещи и…
— Это может сделать Антон, пока я буду лечить твою ногу, — перебила госпожа Осакус. — И надо бы посмотреть, не спит ли Таня.
— Она ещё не спит, — быстро ответила Ребекка.
Саманта с жадностью смотрела на зеркальное стёклышко и, казалось, уже была готова наброситься на Ребекку и сорвать с её шеи кулон.
Оса молчала, переводя взгляд с Саманты на Ребекку, пытаясь понять, что происходит между двумя её воспитанницами. Потом пожала плечами:
— Ну, как хотите. Тогда пойдём со мной, — и направилась к двери.
Не проронив ни слова, они прошли в кабинет Осы, который находился на втором этаже интерната. Директриса упорно продолжала хранить молчание, лишь кивнула в сторону стула, приглашая Ребекку сесть, и достала аптечку. Рана была обработана и перевязана, и девочка уже хотела встать, но Оса покачала головой.
— Это не ржавый гвоздь, — констатировала она, — это крысиный укус.
— Разве? — робко спросила Ребекка.
— Крысиный укус я ни с чем не спутаю, — хмуро подтвердила госпожа Осакус. — Да будет тебе известно, несколько лет назад у нас было настоящее нашествие крыс. Мы приложили столько усилий, чтобы справиться с ними, но они снова появились в подвале. И именно по этой причине дверь туда накрепко закрыта, а всем учащимся строжайше запрещено спускаться в подвал. Но тебе, по всей видимости, это неизвестно.
— Почему вы так думаете?.. — нерешительно спросила Ребекка.
— Потому что вот это… — Оса взяла в руки папку Ребекки и раскрыла её, так что можно было увидеть исчерченный линиями листок, — не что иное, как план подвала. Он, правда, не закончен. Но весьма точный. Проделана большая работа.
— О, — пробормотала Ребекка, — спасибо.
Теперь отпираться было бесполезно.
— Ребекка, Ребекка, — вздохнула Оса.
Она убрала карту в папку и положила на стол. Девочка поняла, что больше никогда её не увидит.
— И что прикажешь с тобой делать? Ты разве не понимаешь, какой опасности себя подвергаешь?
— Я не понимаю, о чём… — начала было Ребекка.
Оса остановила её жестом. На мгновение глаза директрисы вспыхнули сердитым огоньком, но потом выражение её лица стало по-матерински понимающим — таким, вероятно, её ещё не видел ни один из многочисленных воспитанников интерната.
— Я уже давно догадалась, что ты тайком туда ходишь, — продолжала госпожа Осакус. — Я понятия не имею, каким образом ты раздобыла ключ, и, честно говоря, не хочу этого знать. Но с этой минуты с похождениями в подвал покончено. Ты поняла меня?
— Хм, — промычала Ребекка.
Она всё никак не могла опомниться от потрясения, что Оса, оказывается, всё знала…
— Не «хм», а да! — решительно сказала Оса. — Это подземелье, барышня, — опасное место. И там есть гораздо более опасные вещи, чем кусачие… — она ухмыльнулась, — гвозди, поверь мне. И вообще лабиринт сам по себе чрезвычайно опасен!
— Почему? — спросила Ребекка, которая вообще-то и сама хорошо знала, что там не всё чисто.
— Он огромный, — ответила госпожа Осакус. — Никто не знает, какой величины он в действительности и кто его построил. Если заблудишься в этих закоулках, можешь умереть от голода, прежде чем тебя кто-нибудь найдёт.
Она слегка повысила голос, чтобы предупредить возражения.
— И не рассказывай мне ничего о своей карте. На ней лишь самая крошечная часть огромной системы туннелей. Стоит лишь один-единственный раз повернуть не туда, и…
Она не договорила и щёлкнула пальцами, но Ребекка поняла, что она имеет в виду. Именно это чуть не случилось с ней всего полчаса назад, правда по другой причине, о которой Оса не имела представления.
— А существует где-то план всего лабиринта? — поинтересовалась Ребекка.
Оса помрачнела. Вместо того чтобы ответить на вопрос, о котором сама Ребекка уже пожалела, она сказала:
— Завтра утром я велю Антону заменить замки на двери в подвал, и можешь быть уверена: на этот раз тебе их просто так не открыть.
Казалось, она ждёт от Ребекки определённой реакции. Но, не дождавшись, глубоко вздохнула и покачала головой. Её взгляд задумчиво скользил по Ребекке и вдруг остановился на кулоне.
— Я видела, как Саманта смотрела на твой кулон, — сказала она. — Я ошибаюсь, или его у тебя на самом деле не было, когда ты прибыла сюда?
Она наклонилась, чтобы поближе рассмотреть зеркальный осколок в золотой оправе.
— Чёрное стекло, — пробормотала она. — Оно что-то означает?
Ребекка машинально приподняла руку, чтобы спрятать стёклышко от Осы.
— Это семейная реликвия, — сказала Ребекка, но по виду Осы поняла, что та ей ни капельки не верит. Ещё раз мельком взглянув на крохотный шрам на шее девочки, где Саманта когда-то пыталась порезать ей горло другим, более крупным осколком, директриса продолжила:
— Странно. Я нашла похожую стекляшку в шкафу Саманты. Она выглядит как осколок зеркала.
— А он у вас?! — вырвалось у Ребекки.
Она тут же прикусила язык, но Оса, казалось, не очень удивилась этому вопросу.
— Он надёжно заперт в моём шкафу, а ключ я всегда ношу с собой, — ответила она. — Знаешь, Ребекка, я ведь здесь уже почти сорок лет. И знаю все легенды, которые так или иначе связаны с замком Драгенталь. В том числе историю о Пэре Андерматте.