Возвращение клипера "Кречет" (с иллюстрациями)

— Дай мне с подоконника алмазный резец.
Владик бросился к подоконнику, там лежали инструменты, похожие на стамески и резаки для оконного стекла. Владик схватил один наугад.
— Не этот! — гаркнул мастер, — С белой ручкой!
Потом он опять согнулся над микроскопом и начал что-то осторожно делать с осколочком резцом и пинцетом.
Владик стоял рядом. Он дышал очень осторожно, однако мастер сказал:
— Сделай одолжение, не сопи над ухом.
Владик отскочил на два шага и стал смотреть, вытянув шею. Но, конечно, ничего не видел.
Мастер корпел над крошечным Тилькиным осколком довольно долго. У Владика устала шея, он переступил с ноги на ногу и оглянулся.
Из низкой приоткрытой дверцы пахло дымом и горячими кирпичами. Что-то ровно гудело там и слышались голоса. На косяке дрожал отблеск огня. А в комнате, где работал мастер, стояли всюду бутыли, банки и шкафы с выдвижными ящиками. На ящиках белели таблички с номерами и названиями: «Стекло для очков», «Музыкальное стекло», «Ламповое стекло», «Стеклянные пробки»… Под низким потолком висел шар из зеленого стекла размером с большой школьный глобус. В шаре отражались лампа, Владик, мастер и все, что было вокруг.
Владик опять посмотрел на мастера. Тот сказал, не оглядываясь:
— Подойди.
Владик на цыпочках подошел.
— Посмотри… — Мастер подтолкнул его к микроскопу.
Владик глянул в окуляр.
В середине серебристого круга он увидел стеклянного человечка. Но не гладкого и прозрачного, а такого, будто его вырубили из кусочка мутного льда.
— Похож? — спросил мастер.
— М-м… маленько, — неуверенно сказал Владик.
— Ну и ладно, что маленько, — проворчал мастер.— Программа задана, это главное…
Он дотянулся до ящика с табличкой «Увеличительное стекло», выдвинул. Владик опять вытянул шею. Он ожидал увидеть множество всяких линз, но ящик оказался пуст. Если не считать пузатой, очень прозрачной бутылки — она выкатилась из угла на середину ящика.
Мастер пинцетом опустил в бутылку микроскопического стеклянного человечка. Потом проворчал под нос:
— Хорошо, что хоть прибежал-то вовремя…
Он посмотрел на свои часы, поднес их к уху, потом взял со стола и тряхнул пыльный транзисторный приемник. Приемник женским голосом сказал:
— …следний, шестой, сигнал дается в двенадцать часов по московскому времени.
Мастер быстро встал и строго поднял указательный палец. На пальце блестели рыжие волоски.
— Пи-ик, — донеслось из приемника. — Пи-ик, пи-ик…
И когда приемник пикнул шестой раз, мастер с размаха грохнул бутылку о цементный пол. Осколки царапнули Владика по ногам.
— Ай! — сказал Владик. Но не из-за осколков. Он решил, что мастер спятил.
Но тут же Владик услышал звук, будто на дно стеклянного стакана сыплют звонкие дробинки. Это на полу, среди стеклянных крошек, бил в хрустальный барабанчик невредимый Тилька.
Тилька поднял головку-капельку и с горделивой ноткой сказал:
— Здорово я получился? Как новенький!
Мастер ухватил его двумя пальцами и поставил на стол. И жалобно закричал:
— Это что за ребенок! Почему все дети как дети, а этот. — сплошное наказание!
— А что я с-с-сделал? — обиженно откликнулся Тилька.
— Посмотрите на него и послушайте! Он спрашивает, что он сделал! Он целыми днями шастает неизвестно где, а потом его приносят в виде стеклянного порошка, и мастер должен заниматься ремонтом этого хулигана! В рабочее время!..
Владик виновато переступил сандалиями среди осколков. Мастер покосился на него и сказал Тильке:
— С твоим приятелем все ясно. Он просто уличный шалопай, хотя и носит очки, как порядочный человек. Но тебя-то я изготовил из лучшего стекла! У тебя должна быть хрустальная душа!
— У меня з-замечательная душа, — осторожно сказал Тилька. — Длинь-дзынь-музыкальная…
— Длинь-дзынь, балда ты, — печально сказал мастер.— Почему я стекольный специалист, а не столяр? Я бы сделал, как папа Карло, деревянного мальчика. Почему я не портной? Я сшил бы мальчика из мягких тряпок. Он был бы шелковый во всех отношениях. А вместо этого — стеклянный бродяга! И как его воспитывать? Он, видите ли, хрупкий, его нельзя даже выдрать!
— Это же удивительно чудесно! — подал голосок Тилька.
— Это очень грустно… Ты где-то пропадаешь, а старый человек не имеет ни минуты покоя… Но я найду управу! Теперь ты будешь у меня жить в коробке с ватой и крепкой стеклянной крышкой.
— Что ты! — испуганно сказал Тилька. — Я же сразу динь — и помру. Мне нужна свобода и дождики.
— Никаких дождиков!
— Я хочу с Владиком!
— Я тебе покажу Владика!
— Тогда я опять разобьюсь!
— И на здоровье…
— Ну-ка, наклонись, — попросил мастера Тилька. Мастер нехотя нагнул голову к столу. Тилька ухватил его за седые кольца на виске, повис на них и что-то начал тихо говорить мастеру в ухо.
— Подлиза… — проворчал мастер. — Имей в виду, если динькнешься еще раз, чинить не буду ни за что на свете.
— Ура! — крикнул Тилька. — Владик, посади меня в карман!
Владик робко посмотрел на мастера.
— Можно?
— Убирайтесь, — ответил мастер. — Вы не дети, а крокодилы.
Владик осторожно усадил Тильку в кармашек, на котором темнели засохшие пятнышки крови. А мастеру сказал:
— Большое спасибо.
— Убирайтесь, — повторил мастер. — Или я превращу вас в пробки для графинов.
8
Владик и Тилька долго бродили по лестницам и переулкам Боцманской слободки, искали заросшую сурепкой маленькую площадь. Владик не запомнил дорогу, когда мчался отсюда с разбитым Тилькой.
А Тилька тем более ничего не помнил.
И все-таки он все время звенел у Владькиного уха:
— По-моему, это з-здесь… По моему, динь-там…
Он сидел теперь не в кармашке, а на левой дужке Владькиных очков и держался за его волосы…
— По-моему, з-за теми динь-деревьями…
— Вон там — сказал наконец Владик. Он увидел знакомые домики, белую будку-водокачку посреди площади, а главное — Нику и мальчишек. Они укрылись от ветра за водокачкой, сидели на корточках и разглядывали зонт. Он был открыт, но край купола у него оказался смят и надломлен.
Владик подошел и печально проговорил: