Карбонель

— Рози, милая, отнеси его вниз, в кухню, и оставь там.
— Да, душенька, сделай милость! А я помогу твоей мамочке управиться с грязной посудой, она, видимо, очень торопится на работу. Я не войду в кухню до тех пор, пока… — миссис Уолкер осеклась и вздрогнула.
Карбонель уже вырвался из рук Розмари и нетерпеливо ждал перед дверью. Как заметила мама, он будто понимал каждое слово. Розмари открыла дверь, и кот сбежал по лестнице так быстро, что не было времени сходить за метлой. Так что разговор по дороге вышел односторонний. Объяснения отложили на потом.
— Я не знаю, как это тебе удалось, но получилось ужасно ловко! И теперь ты сможешь остаться с нами навсегда! По крайней мере, до того момента, пока тебе не надо будет уходить. Как здорово!
Они дошли до нижнего этажа, где жила миссис Уолкер с мужем. Карбонель нетерпеливо скребся в дверь кухни. Розмари повернула ручку и заглянула внутрь. Стоял оглушительный писк. Кухня была усеяна мышами. Они ползали по линолеуму и бегали вниз и вверх по атласным шторам, которые скрывали унылый вид заднего двора, заставленного пыльными мешками. Они играли в прятки на тряпичном половичке перед камином и грызли лежавший на столе батон. Одна мышь даже выглядывала из кубка, который занимал почетное место на каминной полке. Все это Розмари увидела за одну секунду и одновременно вспомнила одну вещь, про которую забыла от волнения. Она вспомнила, каким образом коты расправляются с мышами. Неужели Карбонель собирается их есть? Она поспешно захлопнула дверь и встала на нижнюю ступеньку лестницы, зажмурив глаза и заткнув пальцами уши. Конечно, глупо было ждать, что кот будет вести себя не по-кошачьи, даже если в нем течет королевская кровь.
«Все равно, — подумала Розмари, — их же там сотни! Это ужасно, он должен как: то умудриться выгнать их. А мышь, сидевшая в кубке, выглядела очень мило!»
Прошло несколько минут, пока она собиралась с духом, чтобы открыть глаза и уши, но Розмари они показались часами. Стояла мертвая тишина: писка слышно не было. Затем из-за двери донеслось слабое мяукание. Она спустилась со ступеньки и медленно приблизилась к двери. Когда-то у них был кот. Изредка он ловил мышей и съедал их целиком, оставляя только хвостики, которые торжественно вручал маме, как большой подарок. Неужели там… Розмари представила себе эту картину, и ей стало еще хуже. Она вздохнула и распахнула дверь. Не было заметно никакого движения, не было видно ни одной мышки, но там, где лежал батон хлеба осталось только несколько крошек. Карбонель медленно, с чувством собственного достоинства прошествовал мимо нее. Он облизал усы и начал тяжело взбираться по ступенькам, будто это стоило ему огромных усилий.
Миссис Уолкер уже поджидала их.
— Быстро вы, душенька! Ну как, все в порядке?
Розмари кивнула.
— Огромное спасибо. Меня поражает, как это могло случиться. Ни одной мыши за пятнадцать лет и вдруг сотни!
— Я слышала, что мыши приходят из опустевших домов, — сказала миссис Браун.
— Видимо, в этом все дело! — согласилась миссис Уолкер. — Но почему они выбрали именно мой дом, право, я не могу этого понять.
— Действительно, очень странно.
— Ох, ну, я рада, что здесь будет жить кот, Рози, я буду его кормить в ваше отсутствие. Я слышала, ты сегодня уходишь вместе с мамой. Так, нужно поторапливаться с селедкой для моего старика, — и, радостно, улыбаясь, миссис Уолкер спустилась вниз.
— Все это очень странно, — сказала миссис Браун, когда хозяйка ушла. — Но лучшего времени для подобных чудес не придумаешь. Ты только посмотри на кота!
Карбонель растянулся на коврике у камина. Он казался жутко толстым, неудивительно, что он не свернулся клубочком, как делал обыкновенно. Розмари подумала, что он не смог бы сейчас свернуться клубочком, даже, если бы хотел. Он лежал на боку и громко урчал.
— Иди, собирайся, — сказала миссис Браун. — Надень свои лучшие сандалии те, которые только что починили, и не забудь чистый носовой платок.
Когда Розмари держала в руках метлу и могла слышать Карбонеля, она немного побаивалась его, но сейчас он был молчаливым и сонным, как любой другой кот, лежащий на коврике у камина. Она взяла его на руки без всяких церемоний, он был слишком ленивым, чтобы сопротивляться, и положила на кровать. Затем сбегала за метлой.
— Как ты мог? — спросила она, топнув ногой. — Это так гадко!
Карбонель открыл глаза, и урчанье стало громче.
— Я никогда в жизни столько не ел, — голос его прозвучал мечтательно.
— Ты их всех съел? — Розмари не верила своим ушам.
— Головы, хвостики, спинки, — тем же тоном продолжал Карбонель, — и не оставил от них ни следа. Шекспир, — добавил он снисходительно.
— Тогда тебе должно быть стыдно. Ради своей выгоды съесть несколько десятков бедных маленьких мышек!
Карбонель широко открыл глаза.
— Кто говорит о мышках? Я съел селедку, две рыбины, которые валялись на полу, и все знают, что именно на пол кладут, кошачью еду. Если их туда положили с другой целью, ничем не могу помочь.
В любом случае, это было минимальным вознаграждением за мои хлопоты. Мне пришлось собирать мышей по всей Тоттенхэм Гров и объяснять им, чего я от них хочу. Это заняло целую ночь. Я даже лапой до них не дотронулся, — воскликнул он со справедливым возмущением, — я им обещал, ведь так? Единственный способ, каким я мог их залучить — это обещать им перемирие на шесть недель. Ужасная сделка: шесть недель без единой мышки — это действительно жестоко. А теперь беги и дай мне выспаться, — он свернулся как грелка для ног.
Розмари охватило раскаяние. Как могла она так плохо думать о нем? Она наклонилась над спящим зверем и прошептала:
— Прости, я была такой глупой. Пожалуйста, прости меня!
Но ответа не последовало. Розмари положила метлу в гардероб и вышла на цыпочках.
  
Глава 8
 
ТУССОК
 
По дороге в Туссок, поместье миссис Пэндэлбери Паркер, Розмари решила до вечера не думать о ведьмах, метлах и всяческих волшебствах. Слишком много впечатлений. Она размышляла о том, окажется ли дом таким, каким она его представляла, и как выглядит мальчик, с которым она будет играть.
Дом оказался даже больше, чем Розмари могла представить. Он был построен в эпоху королевы Виктории, как говорила мама, дедушкой миссис Пэндэлбери Паркер, который сколотил состояние на хлопке, а затем переехал на юг, чтобы забыть об этом. Дом был с башенками, крытыми голубым шифером, с каменными зубчатыми стенами и ярко-красными химерами, разбросанными по всему фасаду.
Миссис Браун все это казалось ужасным, а Розмари была в восторге. Она-то понимала, что это превосходное место для игр. Они подошли к боковой двери, которую открыла приветливая девушка в розовом полосатом платье.
— Вам прямо наверх, миссис Браун, — сказала она. — Миссис Пэндэлбери Паркер еще не вставала. Это ваша дочурка? Ну, если ей удастся удержать нашего шалопая от проказ, будет просто замечательно. Ведь когда ребенок предоставлен самому себе и ему нечего делать, тогда-то он и вытворяет всяческие безобразия.
Розмари была слишком занята разглядыванием девушки, поэтому не прислушивалась к ее словам. Они прошли по галереям, мощенным камнем, поднялись по лестнице, покрытой линолеумом и зашли в дверь, обитую зеленым сукном. Дальше не было ни камня, ни линолеума, а только пушистый красный ковер и картины — такие Розмари видела раньше только в музеях. Она хотела остановиться и рассмотреть их повнимательнее, но побоялась отстать. Наконец, девушка постучала в одну из дверей и, услышав в ответ «войдите», открыла ее.
— Миссис Браун с девочкой, мадам, — доложила она.
Розмари очутилась в огромной комнате с бледно-голубым ковром и большими, ослепительно-белыми половичками. На гигантской кровати с необъятным голубым пуховым одеялом, свешивающимся с бесчисленного количества подушек, сидела женщина в очень фривольной розовой пижаме. Они подошли к изножью кровати, Розмари заметила, что леди не так молода, как показалось вначале.