Маскарад

Поскольку бедняжка Элли не ест досыта даже в лучшие времена, все действительно было очень серьезно.
Оглядевшись по сторонам и убедившись, что нас никто не видит, я помогла подруге развесить оставшееся белье.
Надо было немедленно раздобыть для Элли что-нибудь съестное, поэтому мы отправились на поляну, где шла подготовка к вечернему празднику.
В саду работники графа собирали Банкетный павильон, специально доставленный из дворцового хранилища. Павильон — одно из самых красивых садовых сооружений. Между высоких, в три человеческих роста балок, натягивают «стены», выполненные, как правило, из плотной ткани или полотна. Получается что-то вроде большой беседки, куда одновременно могут поместиться человек триста.
Когда-то полотнища этого павильона украшали изысканные лики святых, но со временем краски выцвели, и поверх старых изображений нанесли картины из жизни античных богов и богинь. Они получились зыбкие, расплывчатые.
Слуги украшали павильон срезанными ветками, придавая ему сказочный вид.
Мы с Элли подошли ближе.
— Какую-нибудь еду сюда уже точно принесли! — заявила я. — Давай заглянем.
Вход в павильон охранял молодой бифитер. Пока мы раздумывали, что делать дальше, откинув полог, из павильона неожиданно появился Джон, чем-то озабоченный и серьезный, а внутрь павильона торопливо вошел слуга с подносом посыпанного сахаром фруктового мармелада.
К пологу павильона были прикреплены листья полыни — самое верное средство для борьбы с мухами. Все эти веточки-листочки навели меня на мысль: надо набрать цветов и веток и сделать вид, что мы пришли украшать столы. Быть может, стражник попадется на удочку и впустит нас.
Так мы и сделали: отправились в глубь сада и нарвали там целую охапку всякой травы. Потом я подошла к охраннику Банкетного павильона и решительно заявила, кивнув головой в сторону Элли, почти скрытую листьями папоротника:
— Милорд попросил нас украсить столы для банкета!
Стражник поклонился и откинул полог. Мы с Элли проникли внутрь.
Середину главного стола занимал большой поднос, а на нем возвышался медведь, выполненный из цветного сахара и марципана. Стоя на задних лапах, в передних он сжимал обрубленный сучковатый ствол дерева. Сам медведь был полит черным лакричным сиропом, его зубы сверкали сахарной белизной, а из пасти торчал красный марципановый язык. По задумке автора «зверь» должен был выглядеть грозным и даже злобным, но мне он показался очень милым и симпатичным. Честное слово!
Элли не нуждалась в моих подсказках. Она бросила папоротник на пол и принялась опустошать накрытые салфетками тарелки, хватая то с одной, то с другой по мармеладке или начиненному сладкой пастой финику и жадно запихивая их в рот. Кое-что она прятала в карманы передника, на потом.
Чтобы скрыть следы преступления — крошки, — я стремительно раскладывала вокруг тарелок листья папоротника.
Элли с вожделением уставилась на медведя.
— Обожаю лакрицу, — заявила она.
Но это изысканное угощение предназначалось только для королевы. Ее Величество, правда, не ест много сладкого — от него у нее болят зубы.
Я поскребла ногтем медвежью шкуру — она уже сильно затвердела, а вот медвежья голова показалась мне еще податливой.
Подвинув к столу лавку, а забралась на нее, а оттуда — на стол. Элли меня страховала, поддерживая сзади.
Марципановое медвежье ухо было совсем мягким, и я потянулась, чтобы отломить от него небольшой кусочек…
Неожиданно Элли испуганно ахнула и разжала руки. Я не удержалась и локтем задела марципанового медведя. Отломанное ухо шлепнулось на землю. Вид у бедного зверя был такой, будто на него спустили свору собак.
Поняв, что в павильон кто-то вошел, я заметила, как Элли, продолжая набивать рот финиками, подняла край скатерти и исчезла под столом. Прыгать со скамьи и прятаться было ниже моего достоинства. Глубоко вздохнув, я вытащила из-за пояса несколько листьев папоротника и стала как ни в чем не бывало украшать ими голову медведя, чтобы скрыть нанесенные повреждения.
— Миледи Грейс, — раздался за моей спиной голос Джона. — Как я вижу, вам уже лучше…
— Э-э-э…
«Черт! Черт! Черт! Только не Джон!» — подумала я.
Качнувшись, я совершено случайно посмотрела вниз. Там, рядом с ножкой скамьи валялось марципановое медвежье ухо. Что, если он заметил?
Я снова покачнулась, и Джон протянул руку, чтобы меня поддержать. И тут меня осенило! Если он будет смотреть вверх, то не увидит того, что под ногами.
— Э-э… да, немного, — сказала я, — но посещать уроки танцев пока нельзя. Поэтому миссис Чемперноун попросила меня помочь украсить столы. Я венчаю медведя венком победителя. Правда, чудесный? У него такой устрашающий вид! Не знаю, кто его сделал, но принимая во внимание, что граф не женат и…
Я заливалась соловьем о том, как все замечательно, и что вечером будет еще чудеснее, потому что нас ждут маскарад и танцы…
Даже писать об этом неловко. Я вела себя так, как леди Сара в ударе, то есть глупея прямо на глазах. Решив прекратить паясничать, я стала слезать со скамьи, но, запутавшись в подоле юбки, чуть не снесла все: и стол и посуду, и марципановый шедевр. Это же был не совсем обычный стол: на козлы положили доски, а сверху все накрыли скатертью. Я заметила, как из-под нее Элли корчит мне рожи и делает страшные глаза…
Не знаю как, но Джон умудрился подхватить меня и тем спасти медведя.
— Надо же! Я сегодня поразительно неуклюжа! — заявила я с глупейшим видом.
Держась за руку Джона я осторожно спустилась на землю, и принялась старательно расправлять и разглаживать юбки, а в это время из-под скатерти вынырнула тощая рука Элли, схватила валявшийся на земле кусок медвежьего уха и мгновенно юркнула назад.
— Вы будете на сегодняшнем празднике? — поинтересовалась я, удаляясь подальше от стола и стараясь не рассмеяться. — Я, правда, не знаю, что на сегодня запланировано…
— Сегодня состоится рыцарский турнир, — ответил Джон. — На ристалище как раз возводят барьеры…
Я всплеснула руками от восторга.
— Чудесно! Обожаю рыцарские турниры. А вы будете участвовать в поединке?
Джон рассмеялся. У него был очень приятный смех.
— Нет, я не достаточно знатен. Кроме того, для участия в турнире у меня нет ни средств, ни умения.
Мы почти пошли к выходу, когда я заметила, что Элли никак не может выбраться из-под полотняных стенок павильона. Ее почти не было видно под массивным «столом», но я заметила ее руку, которой она пыталась отыскать свободное пространство в «стене».
— И… и кто же будет состязаться? — я замерла на месте и коснулась рукой дублета Джона, словно останавливая его. Если бы мы вышли из павильона именно в тот момент, то стали бы свидетелями отступления Элли «на заранее подготовленные позиции». — Я знаю, что милорд граф, но кто еще?
— Граф направил приглашения всем высокородным вельможам, кто способен носить доспехи и держаться в седле. Так что любой из них может показать, на что он способен, — объяснил Джон. — И принц Свен тоже.
У выхода Джон откинул край полога и пропустил меня вперед. Я грациозно выскользнула наружу и застыла на месте, расправляя юбки, надеясь, что мои маневры помогли Элли благополучно выбраться из ловушки.
— И кто же, по-вашему, имеет шанс на победу? — продолжала я.
— Милорд граф — один из лучших воинов Англии. Принц Свен тоже стяжал себе славу на бранном поле, — Джон предложил мне руку.
Я подумала, что он очень галантный и учтивый, но никакой он мне не ухажер!
Опершись на подставленный мне локоть, я, чуть-чуть прихрамывая, направилась вглубь сада, краем глаза заметив, что красная от усилий Элли, наконец, выбралась из-под павильона. Она никак не могла отдышаться и раздувала щеки, словно белка.
Прихрамывая, я уводила Джона все дальше и дальше от лужайки. Он рассказывал мне о пари, которые заключают джентльмены на турнирах, и это избавляло меня от необходимости придумывать и изрекать всякие несусветные глупости. Не знаю, как леди Сара это делает, честное слово, не знаю! Вдруг на правой руке Джона я заметила повязку и резко остановилась.