Страшная тайна

 Через открытую дверь я успела увидеть нашего друга Ко, трущего кулаком заспанные глаза, а потом мы с Ханой выбежали из дома, поспешно сунули ноги в соломенные сандалии и помчались по крытой галерее в сторону садов. На повороте Хана бросилась в сторону кухонь, да так быстро, что только подошвы сандалий засверкали.
 Я же продолжила торопливо шагать через сады по усыпанным песком дорожкам, то и дело пригибаясь под низкими ветками деревьев.
 Подбежав к колокольной башне, я увидела восход. Алый диск солнца висел в туманном небе, окрашивая его всеми оттенками розового и оранжевого.
 Взбежав по ступеням башни, я обеими руками вцепилась в веревку и стала раскачивать деревянный брус, извлекавший звуки из металла. Брус был тяжелый, чтобы раскачать его, требовалось два сильных рывка. Наконец глубокий торжественный звон поплыл над школой, эхом облетая сады и отражаясь от дальних стен.
 Я продолжала снова и снова раскачивать брус.
 С высоты колокольной башни мне была видна вся школа, лежавшая внизу: аккуратно подметенные дорожки, бегущие через зеленые сады мха; зеркальные пруды, отражавшие розовое рассветное небо; изогнутые красные крыши домов, похожие на распростертые крылья присевших отдохнуть птиц.
 Со всех сторон школу окружало зеленое море деревьев, лишь в одном месте оно прорезалось длинной лентой дороги, ведущей к храму.
 Это место стало нашим домом, надежным укрытием от человека, разыскивающего нас по всей провинции. Но после смерти мастера Гоку, приютившего нас и хранившего нашу тайну, нам с Ханой стало небезопасно оставаться здесь.
 Остановив веревку, я стала смотреть, как раздвигаются сёдзи в помещениях, где жили ученики.
 Мальчики всех возрастов выбегали в коридоры и дворы, некоторые на ходу закручивали волосы в пучки. Остальные выглядели так, словно не спали всю ночь, медитируя или оттачивая движения ката.
 Младшие мастера в черных одеждах поспешно присоединялись к своим ученикам.
 Теперь все были на ногах, вся школа взбудораженно гудела, охваченная общим волнением. Спустившись с колокольной башни, я помчалась к кухням и вскоре услышала за спиной чьи-то поспешные шаги.
 — Я уже знаю новости, — сказал знакомый голос. Подняв голову, я увидела встревоженное лицо нашего друга Тацуо, единственного, кроме мастера Гоку, кому мы с Ханой доверили свою страшную тайну.
 Тацуо уже оделся для похорон — на нем была короткая белоснежная куртка хаори и мягкие черные хакама, широкими складками ниспадавшие к ступням. За поясом виднелся длинный изогнутый меч в ножнах.
 — Где Хана? — спросил Тацуо, немного неуклюже шагая рядом со мной. Я знала, что у него все еще болит плечо, вывихнутое по вине коварного Кен-ити во время вчерашнего поединка.
 — Она на кухне, — ответила я. — Готовится к прибытию Каминари, — многозначительно прошипела я. «Каминари», то есть «гроза» — так в народе прозвали нашего дядю за то, что он, подобно свирепому урагану, разорял города и деревни.
 — Я не допущу, чтобы с вами что-то случилось, — тихо пообещал Тацуо.
 Я остановилась посреди дорожки и торжественно поклонилась ему.
 — Благодарю тебя, Тацуо.
 Мне было приятно сознавать, что у нас есть такой верный друг.
 — Как ты думаешь, может быть, Хидехира едет в школу, чтобы найти Кен-ити? — спросил Тацуо, когда мы продолжили путь.
 — Кто знает, — пожала плечами я, и вдруг содрогнулась от неожиданной мысли. — А может быть, нас кто-то разоблачил, и он едет сюда за нами?
 — Нет, — твердо покачал головой Тацуо. — Он ничего не знает о вас. Перестань беспокоиться понапрасну.
 Мы перешли через невысокий горбатый мостик и подошли к развилке.
 Несколько учеников, стоя на небольшом отдалении, внимательно слушали одного из наставников, дававшего новые указания по поводу похорон. Лица мальчиков были суровы.
 — Мне нужно идти, — сказала я. — Господин Тёдзи ждет меня.
 Тацуо кивнул, и я помчалась разыскивать Хану.
 Я нашла ее на кухне, где моя сестра с присущим ей изяществом расставляла чайную посуду на лакированном подносе.
 Заметив меня, Тёдзи нетерпеливо замахал рукавами своего кимоно.
 — Эй, тощий мальчишка, иди-ка сюда! И братца своего прихвати! Пришло время встречать у ворот господина Хидехиру. Вы будете сопровождать меня.
 Я похолодела. Сопровождать господина Тёдзи означало стоять у него за спиной в то время, когда он будет приветствовать дзито. Мы будем стоять так близко, что дядя сможет узнать нас, если присмотрится хорошенько! Значит, нам придется очень постараться, чтобы не привлечь к себе внимание.
 Я видела, что Хана тоже не на шутку встревожена. Мы обе знали, что если дядя нас узнает, мы пропали.
 — Нечего стоять тут, как статуи нио , тощие мальчишки, — закричал Тёдзи, устремляясь к воротам в вихре своих широких серых одежд.
 Мы послушно бросились из кухни следом за господином Тёдзи. Запоздавшие ученики торопились через ворота на главный двор, их черные хакама плескались на бегу.
 Когда мы проходили через сад мха, Тёдзи перешел на шаг, позволив нам с Ханой поравняться с ним.
 — Наверное, вы удивлены, что я попросил вас сопровождать меня сегодня утром? — спросил он, когда мы подошли вплотную. — Мастер Гоку очень вас ценил, вот я и подумал, будет правильно, если вы будете стоять у меня за спиной, когда я впервые буду приветствовать дзито в нашей школе. После встречи дзито проследует в павильон в саду мха, чтобы насладиться церемонией тя-но ёриай. Все ясно?
 — Да, господин Тёдзи, — хором ответили мы. Новое воспоминание вспыхнуло у меня в памяти.
 В последний раз, когда я присутствовала на чайной церемонии в павильоне, я чуть не убила своего дядю. В тот раз мастер Гоку остановил меня, а впоследствии объяснил, что вероломное убийство превращает мстителя в низкого злодея, и единственная возможность достойно отомстить за смерть моего отца — это открыто вызвать его на поединок.
 За спиной у нас послышался хруст торопливых шагов по гравию дорожки, и мы поспешно отошли в сторону, пропуская припозднившихся учеников.
 — Быстрее, быстрее! — подогнал их господин Тёдзи. — Нельзя опаздывать!
 — Слушаемся, господин Тёдзи, — почтительно ответили мальчики и, низко поклонившись будущему мастеру, бегом бросились к главным воротам.
 Проводив их взглядом, господин Тёдзи снова повернулся к нам с Ханой.
 — Сегодня тяжелый день для наших учеников, — со вздохом сказал он. — Слишком велика боль, невозможно поверить, что сегодня мы навсегда попрощаемся с мастером Гоку.
 Я склонила голову, охваченная горем, которого не могла выразить словами.
 — Да и для господина Хидехира это будет очень непростая церемония, — покачал головой Тёдзи, и мне показалось, будто при упоминании имени дяди в его голосе прозвучало неодобрение. — Когда-то давно господин Хидехира сам учился в нашей школе. А поскольку Кен-ити виновен в смерти учителя, сегодня дзито будет страдать вдвойне — из-за смерти мастера и бесчестия своего сына.
 — Да, господин Тёдзи, — смиренно ответила я, не поднимая головы.
 Но в глубине души я не верила в то, что наш дядя способен испытывать боль утраты или горечь стыда. Он хладнокровно убил собственного брата и зарезал его сыновей, своих племянников! У него было каменное сердце. Жестокого дзито Хидехиру не интересовало ничего, кроме власти.
 Мы подошли к деревянным воротам, ведущим на главный двор, посыпанный чистым речным песком. Два стража в кожаных доспехах стояли по обе стороны от входа, их металлические шлемы ярко горели на солнце.
 Господин Тёдзи ненадолго остановился и закрыл глаза, чтобы сосредоточиться и справиться с волнением. Затем он кивнул нам с Ханой, и мы молча вошли в ворота.
 Перед нами ровными рядами сидели все ученики самурайской школы.
 В ожидании прибытия дзито все старались вести себя тихо и почтительно, но я сразу почувствовала, что широкое пространство двора бурлит от волнения. Самые высокие ученики стояли позади всех возле стен двора, их широкие черные пояса ярко выделялись среди моря одежд, подчеркивая возраст и опыт своих обладателей. Самые младшие сидели в первых рядах в почтительной позе сэйдза, сложив руки на коленях.