Фея для школьной Золушки

– Шкаф подвинуть, – мрачно буркнула Надя. Она была уверена, что с Васей «каши не сваришь». Но других кандидатур для консультирования у нее не было. Все же мужчины понимают друг друга лучше. И кто, как не парень, может сказать, что нравится сильному полу.
– А, – приятель тут же расслабился. – Это без проблем.
– Надя шутит, – процедила Татьяна, схватив Васю за свитер и притянув к себе.
Пузиков густо покраснел и испуганно заморгал.
– Нам нужен мужчина для консультаций, – сурово отчеканила Гусева. – Надо, чтобы Надя понравилась одному человеку. Парню. Ясно?
– Ясно, – кисло кивнул Вася. – Только я в этом ничего не понимаю.
– Нам нужны только твои реакции и мнение, – умоляюще проныла Надежда. – Еще советы. Вась, для меня это очень важно. Я почти умираю, понимаешь? Вот ты когда-нибудь влюбишься, и мы тебе тоже поможем.
Если бы Василий не дружил с обеими девицами еще с яслей и не сидел с ними несколько лет на соседних горшках, он бы сейчас развернулся и ушел. Но дружба – это святое. Тем более что Татьяна льстиво добавила:
– Ну куда мы без мужской логики-то, Вась? Помоги, ты же умный.
Странно было бы после этого отказываться и возражать.
Конечно, он умный. И логика у него есть.
– Чего делать надо? – мрачно уточнил он.
– Пока ничего, – затараторила Татьяна. – Сейчас пока Надька будет тренироваться, чтобы быть похожей на Совко…
– На кого? – изумился Вася. – Как это?
– Так это, – оскорбленно рыкнула Надя. – Увидишь. Вот сейчас уже почти получилось.
– Нет, вы все же больные, – заржал Пузиков. – Чего у вас получилось-то? Ты на Совко сейчас похожа, как я на Павла Семеныча!
– Что, совсем не похожа? – расстроилась Надя. Она снова намылилась плакать.
– Ой, только не реви. Хочешь, я тетю попрошу, она в парикмахерской работает, она тебе сделает что-нибудь? – нехотя предложил Вася. В том, что тетя Галя поможет, он ни капли не сомневался. Но вот делать Черемушкину похожей на Совко совершенно не хотелось.
– Вау, – захлопала в ладоши Татьяна. – Василий, ты гений! А когда?
– Ну, не сегодня же, – мрачно пожал плечами он.
– Почему не сегодня? – отмерла Надя. – Нам срочно надо.
– Не наглейте, девушки, – отрезал Вася. – Я ей позвоню, договорюсь, если получится, и скажу. Все, пошел я…
– Погоди, у нас тут военный совет, а ты пошел, – запротестовала Татьяна. – Не уходи. Мы тебе чаю с печеньками дадим.
– Я сама пекла, – похвасталась Надя. – Вась, оставайся.
Она видела, что Пузиков на что-то ужасно сердится, и категорически не хотела с ним ссориться. Тем более что у него, оказывается, была такая волшебная и остро необходимая ей тетя.
– Останусь, – не стал спорить Вася, услышав про печенье.
– Вась, как логик и большой умник, скажи, пожалуйста, как мне-то вычислить, кто все же цветы подарил? – подольстилась к нему Таня. – Что-то ничего в голову не приходит.
– Так будет же дискотека новогодняя, – пожал плечами Пузиков. – Кто тебя чаще на танцы приглашать будет и вокруг крутиться, тот и подарил.
От столь простого решения ее проблемы Татьяна сначала остолбенела, а потом заорала:
– А раньше ты сказать не мог? Чего я перед Зогиновым сегодня позорилась?
– Пожалуйста, не стоит благодарности, какая ты вежливая, Гусева! В следующий раз непременно обращайся, – пробормотал Василий. – Вообще-то, мне это только сейчас в голову пришло. Вернее, днем, когда я парней опрашивал. Но окончательно мысль оформилась только сейчас.
– Ты, Пузиков, гений, – не стала спорить Таня. Правда, извиняться она тоже не стала.
– Так до дискотеки месяц еще, – напомнила Надя. – Ты дотерпишь?
– Дотерплю, – отмахнулась Гусева. – Я пока тобой буду заниматься. Отвлекусь. Вот видишь, сколько от Пузикова пользы. Пришел и одним махом решил целую проблему. И тебе поможет, не сомневайся. Так, Вася, иди руки мыть, а мы пока переоденемся. Надька, юбку отдай, а то с меня твои брюки сползают, я уже замучилась их подтягивать. Ну и лошадь ты!
Пузиков торопливо вымелся из комнаты. Судя по всему, его тут держали за подружку и могли начать раздеваться, не дожидаясь, пока он выйдет.
Когда у девушки появляется цель в личной жизни, учеба сразу отходит на второй план. И даже на третий. Домашние задания мешали сосредоточиться на главном, школьные уроки тянулись бесконечно, а в голову не лезло вообще ничего.
В тот знаменательный вечер, напоив Василия чаем и выставив восвояси, они с Таней разработали многоплановый и многоходовый порядок действий, неотвратимо приближавший их к победе.
Во-первых, следовало заняться внешностью. Во-вторых, следовало держать руку на пульсе – проще говоря, следить за Димой и Катериной, чтобы не опоздать с решающим ударом.
Первый пункт зависел целиком и полностью от Надежды. Она выпросила у мамы лодочки на каблуке – черненькие, аккуратные и не столь неукротимые, как те, на шпильке. И сразу выяснилось, что нога на каблуке выглядит изумительно, а чтобы эту изумительную ногу не сломать, надо учиться и учиться. Теперь, едва придя из школы, она начинала делать по очереди все скачанные в Интернете упражнения. Она катала бутылку, когда делала алгебру, гнула стопу, пока решала физику, и обувала новые туфли, когда доходила очередь до устных уроков. Правда, расхаживать на каблуках, читая параграфы, Черемушкина начала не сразу. Сначала Надя брала лыжные палки и ходила по квартире, как лыжник-марафонец. Она смертельно боялась упасть, сломать ноги, нос, просто треснуться головой и заполучить шишку во весь лоб. Ей нужно было быть безупречной каждый день или хотя бы дотянуть в целости и сохранности до Нового года.
Помимо каблуков нужно было еще подумать о макияже. Поэтому Надежда старательно училась краситься. Это как раз оказалось делом простым. Самое главное, как выяснилось, не перебарщивать. Тонкая стрелка, легкие тени, немного туши и блеск для губ – лицо оживлялось, глаза становились выразительнее, и никто не отшатывался в ужасе, как бедный Пузиков, на которого пришелся основной удар ее первых попыток. Тут же стало ясно, что нужно избавляться от очков. Мало того, что они безобразно запотевали в транспорте и от них мерзла переносица, еще и глаза за стеклами казались какими-то маленькими и вытаращенными. Выхода было два: сделать операцию или сначала просто купить линзы. От операции пока на семейном совете решили отказаться, так как тогда пришлось бы пропустить школу. А линзы сразу решали проблему.
– Надька, ты красавица, – пробормотала Татьяна, когда Надя впервые спустя неделю показалась ей без очков, с макияжем и на каблуках. – Только знаешь что? Нельзя так в школу идти. Ты должна пока ходить, как раньше. Чтобы ты хорошела не постепенно, а резко. Иначе народ будет привыкать потихоньку и кардинальной разницы не заметит. Я тебе так скажу – надо блеснуть на новогодней дискотеке. Причем не на самой дискотеке, а днем еще, когда светло будет. В зале-то темень. В последний день перед каникулами так и придешь в школу, чтобы все упали. Ты на каблуках ходить можешь?
– Пока не очень. Вернее могу, но мне еще страшновато, – призналась Надя.
– Тогда тем более. Тренируйся. У тебя есть еще пара недель, – кивнула Татьяна. – Кстати, когда Васька тебя к этой парикмахерше сводит-то? Сроки поджимают. Надо попробовать, а то вдруг что-то пойдет не так.
– В эти выходные вроде, – неуверенно сказала Надя. – Он какой-то странный. По-моему, он не одобряет то, что мы делаем.
– Ха, да ему просто завидно. У меня любовь, у тебя любовь, а у него даже девчонки нет. Надо будет потом им заняться, а то нечестно как-то.
– Ага, займемся, – согласилась Надя, думая о своем. Ей было страшно. А что, если на дискотеке у нее ничего не получится? А что, если у Димы с Катериной начнется роман еще до новогодней ночи?
К слову сказать, последнее ее беспокоило больше всего. Именно поэтому они с Татьяной посменно крутились рядом с десятым «А» и отслеживали эволюцию отношений Надиного принца с первой красавицей школы. К счастью, эволюции никакой не наблюдалось. Совко стабильно фыркала, отшучивалась, после школы уезжала на своем джипе, но на душе у влюбленной Черемушкиной было неспокойно.