Теодосия и жезл Осириса

– Довольно странный метод воспитывать ребенка, если хотите знать мое мнение, – пробормотал Сноуторп.
– Извините, что у вас не спросили, – ощетинился папа.
Чадли тем временем пошел прочь, двигался он неуверенно, как деревянная кукла.
– Невероятно умная девчонка, – ворчал он себе под нос, уходя.
Папа еще разок взглянул на меня и поспешил вслед за Чадли – как я понимаю, улаживать свои отношения с лордом. Я на время осталась наедине с Вигмером и, пользуясь этим случаем, тихо шепнула ему:
– Это Тетли, я уверена.
– Вы понимаете, что это означает? – так же шепотом ответил Вигмер, переводя свой взгляд с мумии на меня. Каким же тяжелым был его взгляд! – Змеи Хаоса хотели, чтобы мы нашли эту мумию. Решили оставить нам послание.
При упоминании о тайной организации у меня пересохло во рту. Я боялась задать следующий вопрос, но не могла не задать его.
– О чем же говорит их послание, сэр?
– О том, что мы их видели не в последний раз. Они готовятся к своему следующему ходу. И скоро сделают его.
Я повернулась и посмотрела в толпу, я почти готова была увидеть скрывающегося в ней фон Браггеншнотта или Боллингсворта. Но увидела только лорда Чадли, поспешно выпроваживающего своих гостей.
– А он может быть связан с ними, как вы думаете, сэр? – спросила я.
Вигмер проследил за направлением моего взгляда, усмехнулся и ответил:
– Сомневаюсь. Как правило, Хаос не держит в своих рядах идиотов.
Вигмер, казалось, был убежден в том, что Чадли болван, я – нет. По-моему, острый ум легче всего спрятать как раз под маской тупицы или жизнерадостного дурака.
Уголком глаза я уловила какое-то движение и повернула голову. Это бабушка Трокмортон отсылала от себя адмирала Сопкоута. Затем она подняла голову, и наши глаза встретились. Гнев, который бабушка испытала при виде меня, похоже, придал ей сил, и она грузно поднялась на ноги. Я растерянно оглянулась вокруг, ища маму или папу, но они все еще ворковали над лордом Чадли, пытаясь успокоить его.
Бабушка подошла ко мне и сказала, сердито раздувая ноздри.
– Теперь ты зашла слишком далеко. Кто-то должен поставить тебя на место. Если твои родители этого не понимают, я сама займусь тобой.
Похоже, бабушка, как и Чадли, была уверена, что это я, и никто другой, затеяла всю эту историю с беднягой Тетли. Но что я сделала?
Всего-навсего обратила внимание на то, что эта мумия не была древней. И никому после этого в голову не пришло, что произошло убийство? И никто не сообразил, что кто-то после этого прямо у нас под носом обернул тело мокрыми шелковыми обоями?
Слишком многие люди совершенно не способны мыслить логически, вот что я вам скажу.
 
Глава третья
 
Воскресший Анубис
 
За завтраком папа все время сердито поглядывал на меня поверх своей газеты. Просто удивительно, насколько может испортить человеку аппетит брошенный на него сердитый взгляд. Я еле-еле справилась со своим тостом.
Наконец папа доел своего копченого лосося, закончил с яйцами всмятку и положил на стол газету.
– Думаю, что сегодня ты останешься дома, Теодосия, – объявил он.
От этих папиных слов я застыла на месте. Нет, он, наверное, просто оговорился, верно? Не может же, в самом деле… И вообще меня уже несколько лет не оставляли одну дома…
– Но, папа, послушай. Если бы я знала, как все обернется, держала бы язык за зубами. Но та мумия была такой очевидной подделкой… И, – совсем тихо добавила я, – мне просто очень хотелось, чтобы ты мог гордиться мной.
Теперь-то я уже знала, что попытки произвести впечатление на папу не всегда – а точнее, никогда – не заканчиваются так, как планировалось. Как правило, все мои усилия оставались незамеченными, но на этот раз, похоже, меня не только заметили, но и зачислили в бунтовщики. Я решилась посмотреть на папу и сделала это очень удачно – именно в ту секунду, когда они с мамой обменивались многозначительными взглядами. А потом я с облегчением увидела, что выражение папиного лица стало мягче.
– Я искренне восхищен твоими способностями распознавать подделку, Теодосия. Но лаврового венка ты от меня не получишь, несмотря на то, что многие, кто должен был бы разбираться в этом лучше тебя, оказались в дураках, – тут папа заметно повеселел и широко ухмыльнулся.
Мама закашлялась, а папа продолжил:
– Учись правильно выбирать место и время, чтобы сообщать о своих открытиях. И делай это достаточно деликатно, не отметай с ходу чужие мнения с таким азартом, будто стреляешь в тире по глиняным голубям.
Что за чушь! Сам-то он никогда не щадит чувства тех, кого опровергает, нащупав брешь в их умозаключениях. Впрочем, я знаю, когда можно поспорить, а когда лучше промолчать. Как сейчас, например.
– Прости, папа, – покорно сказала я. – Я обязательно обращу на это внимание и посмотрю в следующий раз, как ты сам это делаешь. Поучусь у тебя.
– Хорошо, – ответил папа. Он явно был удивлен. – Кстати, об учебе. Я считаю правильным, что твоя бабушка решила найти для тебя новую гувернантку. Честно говоря, я даже не помню, когда и куда делась предыдущая. Твое обучение должно стать более организованным и направляемым.
«Направляемым», как я понимаю, означает «под чьим-то руководством». Отлично, мне действительно нужен человек, который руководил бы моими занятиями. Есть только одна маленькая проблема – изучаю я такие вещи, в которых ровным счетом ничего не смыслят гувернантки. Последнюю, например, мне самой приходилось учить, чтобы она могла разговаривать со мной на равных.
Я опустила глаза на лежащую у меня на коленях салфетку и принялась теребить ее уголок.
– Я надеялась на то, что теперь, когда мама вернулась домой, она сама будет руководить моими занятиями, – печально проговорила я и вновь очень удачно стрельнула глазами, чтобы заметить, как родители в очередной раз обмениваются брошенными через стол многозначительными взглядами.
– Это у нее заняло бы не так много времени, – поспешила добавить я. – Я умею работать самостоятельно, мне нужно лишь, чтобы кто-нибудь направлял меня.
Повисло долгое напряженное молчание, а затем, наконец, заговорила мама.
– Прости, Теодосия, – мягко сказала она. – У нас нет возможности самим заниматься тобой. У нас слишком много работы в музее, особенно с появлением новых артефактов. Мы должны изучить, проанализировать и описать каждый предмет. Боюсь, мы с папой будем заняты своей работой круглые сутки.
Я была огорчена, но не подала вида. Просто напомнила себе, что у меня далекоидущие планы.
– Пожалуйста, не оставляй меня сегодня дома, папа. Обещаю, что буду хорошо себя вести.
– Я разрешу тебе пойти в музей. Больше того, у меня даже есть для тебя задание.
Я сразу воспрянула духом. Как давно я мечтала, что мне, наконец, поручат сделать что-нибудь полезное для музея.
– Я решил поручить тебе составить каталог всякой всячины, которая скопилась у нас в долгосрочном запаснике, – продолжил папа. – Это давным-давно нужно было сделать.
Я постаралась скрыть свой испуг и на всякий случай переспросила:
– В долгосрочном запаснике, папа? Том, что в подвале музея?
– Ну, да, – сердито ответил папа. – По-моему, я четко сказал: в долгосрочном запаснике. Разве не так, Генриетта? – обратился он за подтверждением к маме. Мама кивнула, а затем папа вновь посмотрел на меня. – У тебя какие-то проблемы с этим?
– Нет! Просто я думала, что смогу помочь при составлении каталога предметов из гробницы Аменемхеба. Их же еще не закончили описывать, насколько я знаю?
– Нет, не закончили, но там мы сами вполне справимся, – произнес папа. – Между прочим, сам я сегодня утром работать не буду, у меня собеседование с кандидатом на должность первого помощника хранителя музея. Так у тебя есть проблемы с моим заданием или нет?
– Нет, папа, – солгала я, а сама подумала, что лучше бы мне было остаться сегодня дома. Намного лучше, чем отправляться вниз, в катакомбы.