Компасу надо верить

Если так, не надо ли весной уже — 1) провести там необходимые узкоколейки? 2) подготовить ближайшее торфяное болото (или болота?) к разработке для постановки там электрической станции?
…Дело это надо вести сугубо энергично. Я очень боюсь, что без тройной проверки дело заснет».
— Юра, посмотри, когда написано это письмо?
— В тысяча девятьсот двадцать втором году.
— Правильно… В двадцать втором году… Это год моего рождения… А ты знаешь, что тогда было? Голод… Заговоры… Банды… А Ленин думал о железной руде! Требовал Владимир Ильич ставить буровые вышки и открывать рудники. Какая вера в успех революции, уверенность в своих планах! На сцене Большого театра горела одна-единственная электрическая лампочка, а принимали план ГОЭЛРО! Ты спрашивал, зачем я приехал? Перечитывал Ленина… Нашел письмо к Кржижановскому… Потянуло сюда. Хочу сам добывать руду. Как тебе объяснить получше? Рано мне еще уходить от дел. Пенсия есть, и не маленькая. Но этого, Юра, для человека мало! Вот я и прикатил к вам.
 
Без даты
 
…Ночью мне снилось, что мы с дядей Макарием ходили по карьеру и искали руду.
 
20 октября
 
С утра идет дождь. Небо серое. На уроке смотрел на Н. Она как солнышко. Посмотришь и согреешься. В дядиной книге нашел стихотворение. Переписал:
 
 
 
Лишь тот достоин жизни и свободы,
 
Кто каждый день идет за них на бой!
 
 
 
Надо спросить у дяди, кто написал?
 
  
ГЛАВА 11 
 
Сбор в карьере
 
Прошла неделя. Семь холодных и дождливых дней. Я уже потерял всякую надежду увидеть голубое небо.
В четверг утром небо наконец очистилось от туч, и яркое солнце осветило нашу Встреченку, верхнюю и нижние улицы, речку, камыши и меловые горы.
После уроков сбор отряда. Сбор о новостройках семилетки. Ура! Наш карьер тоже новостройка!
— А хитрый Алексей Мартынович! — сказал Федя Зайцев и достал из кармана черный мячик. — Я сразу догадался, зачем он журналы принес. Для сбора. Там разные статьи есть о новых фабриках и заводах!
— А ты догадливый! — я засмеялся: кто-кто, а я-то Алешку хорошо знаю!
На сборе доклад будет делать Ваня Касьянов. Он все перемены читал, что-то записывал в тетрадь.
Я твердо решил рассказать ребятам историю открытия Курской магнитной аномалии. Перечислю месторождения — Гостищевское, Тетеревинское, Малиновское, Игумновское… Ольховатское… Корочанское. В Короче есть железо! Расскажу о горных хребтах. Ну и удивятся же ребята! У нас — горные хребты!
Из окна мне хорошо видно улицу. Ветер просушил тротуары и дороги. Весело чирикали воробьи. Прыгали вокруг большой лужи и купались.
Теплый солнечный день взбудоражил, поднял настроение. Звонкие строчки не покидали меня. Маленькие молоточки выстукивали:
 
 
Кто каждый день идет за них на бой!
 
 
Это стихи Гёте. Немецкого поэта. Так сказал дядя Макарий. Воевал с фашистами и читал немецкого поэта! Вот как бывает! Папа дрался в Короче… Почему я вспомнил об этом только сегодня? Надо отыскать его окоп!
— Юра, ты что все шепчешь? — неожиданно выросла передо мной Настя.
— Стихи повторяю. Послушай:
 
 
Лишь тот достоин жизни и свободы,
 
Кто каждый день идет за них на бой!
 
 
— Ты сам… написал?
— Гёте! Немецкий поэт.
— Я тоже люблю стихи… В тетрадь переписываю.
— И я записываю.
— Дашь мне почитать? Я принесу тетрадь завтра.
Я растерянно посмотрел на Настю, стараясь уйти от ее глаз. Разве я могу дать ей дневник?! Никогда она не прочитает ни одной строчки! Тетрадь для меня самый надежный и верный друг. Я доверил ей все свои тайны.
…Давно отгремел пожарный звонок. Кончился последний урок, а Алешка не появился. Никогда он не опаздывал. Не случилось ли чего? Сразу вспомнил я дорогу из карьера, когда мы чуть-чуть не слетели под откос. А после дождей дорога еще хуже. Намыло глины. В прошлом году разбился один шофер. Страшно за Алешку!
Ваня Касьянов то и дело подбегал к окну и смотрел. Не сводил и я глаз с улицы. Где Алешка?
…Неожиданно раздался пронзительный гудок машины. Напротив школы остановился высокий зеленый ЯАЗ. На радиаторе красный флажок.
— Алешка приехал! — громко закричал я на весь класс. И тут же быстро поправился: — Алексей Мартынович!
«Задается, на машине прикатил, — подумал я. — Зачем в кузов скамеек наставил? Рабочих развозил по карьеру?»
Мы выбежали с криком и гиканьем на улицу.
— Привет, Москва! — радостно замахал я рукой.
— Здравствуй, Юрка, — Алешка крепко сдавил мне руку. — Подготовился? Сбор проведем в карьере. Персональную машину вам подал. Скорей садитесь!
— Занимай места! — крикнул я ребятам. — В карьер едем!
— В карьер! Ура! В карьер! — подхватил за мной Федя Зайцев и первый бросился к колесу машины.
Алешке не пришлось повторять команду дважды. Ребята быстро забрались на самосвал. Залез и я в железное корыто.
Сверху интересно смотреть. Толпятся ребята из шестого «Б». Чуть не лопаются от зависти.
Не видно Баскета, а то бы я его подразнил!
— Юра, дай руку! — попросила Настя. Узкое платье мешало ей влезть. Я помог ей взобраться. Баскет несся со всех ног. Он делал огромные прыжки, словно кенгуру.
— Баскет, садись — подвезем! — крикнул я громко. — Места хватит. И Силантьева заберем!
Баскет остановился. Погрозил кулаком.
Настя села рядом со мной.
— Юра, в карьер едем?
— Да.
— А сбор?
— Там проведем. Алексей так сказал. Наш карьер — новостройка. Догадалась?
Из окна кабинета выглянул Колобок. Он не вышел нас провожать. Наверное, до сих пор не простил Алешке, что он решил работать у нас вожатым.
— Как устроились, орлы?
— Порядок!
Алешка посигналил. Плавно тронул с места тяжелую машину. Колеса расплескали лужу, где недавно купались воробьи.
С высоты мне хорошо был виден поселок. Знакомые улицы показались широкими и прямыми. Замелькали повороты, переулки, дома и магазины.
Машина нырнула под гору. Загремели доски моста. Справа выросла меловая гора.
Скоро дорога вырвалась в степь. Порывистый ветер налетел неожиданно.
Показались первые домики Встреченки. Деревня всегда открывалась для меня по-новому. Она вся курилась белыми дымками.
Перед деревней ЯАЗ остановило стадо гусей. Они неторопливо переходили дорогу, вскидывая красные лапы.
— Раз, два, правой, правой! — командовал Заяц.
Настя засмеялась.
Последний раз за вишнями мелькнула крыша нашего дома.
Навстречу ЯАЗу с карьера летели машины. Над ними стояли облака черного дыма и пыли.
Солнце садилось. Красными стали меловые горы, степь и трава. Красная пыль висела над дорогой.
Начался подъем. Взберемся на гору — карьер.
— Карьер! — громко выкрикнул я.
На ЯАЗ налетело густое облако пыли. Машины шли груженные мелом, глиной и песком. За поворотом их дороги разбегутся. Для каждой породы — свой отвал.
Алешка остановил ЯАЗ перед обрывом, рядом маленький домик — диспетчерская. В бревенчатом домике одна комната, стол и телефоны.
Настю поразила открывшаяся картина. Пропастью лежал перед ней карьер. В синеватой дымке терялся противоположный склон. Так было и со мной первый раз.
От отвесной стены котлована падала длинная тень, что особенно подчеркивало страшную глубину.
На той стороне карьера стояли три шагающих экскаватора. Они снимали первый слой породы — вскрышу. Длинные их стрелы, как пики, то и дело вонзались в небо.
Карьер, как огромная лестница, уступами сбегал вниз. Каждая ступенька была горизонтом, где стояли четырехкубовые экскаваторы. Между ними по петлям дорог, как жуки, двигались взад и вперед машины с породой.