Кукла Даша

Таков был Сережа Карцев на самом деле. Гордый, но не высокомерный по отношению к другим, он искал среди своих новых друзей-одноклассников человека, который мог бы поразить его так, как однажды он удивился в театре, узнав, что роль главного героя исполняет его отец. И сейчас, находясь в своей комнате, он отложил в сторону книгу, которую еще вчера с упоением читал, стал размышлять, почему так необходимо что-то сказать, высказать... Но кому и о чем – этого он не мог себе объяснить.
Сережа решил, что пропустит этот навязчивый школьный бал, он думал: «Опять придется смотреть сценки из жизни „любимой“ школы, проекты которых повторяются из года в год». Иронично усмехнувшись своей заносчивости, он вновь приступил к чтению, но тут на самом волнующем моменте в комнате прозвучали раскаты телефонного звонка. В трубке послышалась торопливая, и оттого невнятная речь Антона:
– Серега! Ты что делаешь?
Не дождавшись ответа, Антон продолжил, но с еще большей быстротой:
– Не забыл? Осенний бал сегодня. Даша и я приготовили такой обалденный номер. Кстати, почему ты так быстро ушел вчера? Даша говорит, что не поняла твой рисунок, сказала, мол, к чему нужен был этот, как его там, а, короче, не надо было рисовать этот заброшенный летний театр в осеннем парке... Ну ты же придешь на вечер, тогда все и обсудите.
– Во-первых, – степенно начал Сережа, – я ничего не делаю и делать не собираюсь. Во-вторых, я все помню. В-третьих, Даша могла бы сама позвонить мне.
– Что с тобой происходит?
– Ничего. Все. Пока.
Сергей повесил трубку, и в один миг, взяв прежде ключи, вылетел из дома.
День близился к вечеру. Дождь, моросивший осенними слезками, успокоился, и деревья, казалось, стали убаюкивать друг друга под серым пушистым небом. Сережа шел по улицам почти пустынных дворов, чувствуя странное волнение, что-то щекотало его внутри. Может быть, ожидание необычного, но, может быть, ему лишь хотелось самому сделать нечто по-настоящему запоминающееся. Он перешел дорогу, которая отделяла его район от лесных посадок, и направился к озеру, затерявшемуся в глубине этого совсем молодого леса.
Сережа очень любил такие прогулки. Раньше мама и ее друзья часто организовывали походы то на Кавказ, в горы, то в Крым, где своей вечной красотой изумляли стройные сосны на побережье, у самого моря. Сережа вспоминал все в мельчайших подробностях, и, если бы он и мама смогли вернуться в те дни, то на многое он посмотрел бы иным взглядом. И взгляд был бы более внимательным, более точным, для того чтобы лучше запомнить каждую картину или пейзаж. Сереже хотелось нарисовать все, что касалось его памяти, именно так, как, если бы он сейчас оказался на берегу моря во время заката.
«Действительно, – думал он, – что происходит?». Сырые листья промолчали в ответ под его ногами и он, совершенно забыв о празднике, не заметил, как уже добрался до озера, которое было небольшим, таким, что, стоя на одном берегу, можно было разглядеть лицо стоящего на противоположной стороне. Он остановился, рассматривая все побережье.
Вдоль другого берега гуляла девушка с огромной московской сторожевой. Собака важно сопровождала свою хозяйку, а девушка шла так тихо и спокойно, что, казалось, она была какой-нибудь царицей, обходившей свои владения. Ее тускло-розовый плащ с надетым на голову капюшоном делал ее похожей на средневековую принцессу. Она, конечно, не была королевской особой, но, если бы все же была, то, наверняка, стала бы королевой осени. Сережа наблюдал за ней, ему показалось, он вот-вот увидит сюжет очередного своего рисунка. Девушка обернулась в его сторону, улыбаясь, замахала руками, словно взлетела.
– Сережа! – окликнула она его.
Он был ошеломлен, как будто нырнул в холодную октябрьскую воду: напротив него (надо лишь переплыть) стояла Таня Левина, та, которая всегда садилась на последнюю парту и никогда не тянула руку для ответа, но все же могла ответить на любой вопрос учителя, если ее спрашивали. Однако все это было совсем не важно для Сергея. Он направился к ней.
– Привет! Почему ты не на балу? – с усмешкой поинтересовался юноша.
– А ты?
– Я первый спросил. Впрочем, не хочешь – не отвечай.
– Извини, у меня плохая привычка отвечать вопросом на вопрос. Я просто не знаю, почему у меня нет желания идти на вечер. Наверное, от скуки не убежишь.
– Тогда, почему ты скучаешь?
– А ты тоже?
Они посмотрели друг другу в глаза, поймали один и тот же взгляд, который дал понять, что, если им продолжить задавать друг другу эти нелепые вопросы, то их разговор превратится в сплошную неопределенность.
– Ларсон! Ко мне!
Собака подбежала к хозяйке, потом подошла к Сереже, недоверчиво стала обнюхивать его одежду.
– Надеюсь, что она у тебя добрая собака, – опасливо поглядывая на пса, сказал он.
– Что ж, надейся, – пошутила Таня гладя Ларсона по мохнатым ушкам.
Дождь снова стал моросить; подул легкий ветерок, который, казалось, унес все слова, и между ними наступило некоторое молчание. Сережа думал о том, почему он сразу не заметил в этой девушке какую-то, впрочем, совсем не приметную, черту характера. Поначалу он видел в ней обычную скромницу, стесняющуюся даже в глаза взглянуть. А теперь в ней чувствовалась что-то таинственное, то, что можно разгадывать. Вскоре им стало неловко молчать. Таня вновь окликнула непоседливого Ларсона, а собака так неутомимо резвилась, что чему-то обрадовавшись, сделала трюк, о котором ее не просили.
– Лари, солнышко, ты что, с ума сошел? – смеясь, говорила Таня. Сергея эта сцена развеселила еще больше, чем хозяйку собаки, и он, присевший на корточки, чуть не упал в лужу позади него.
– Таня, ты хочешь мороженое? – неожиданно спросил он.
– Мороженое? Нет, не хочу. Прохладно.
– Тогда горячее? – почти ненавязчиво продолжал Сережа.
– А что может быть очень горячим, таким, что не подступиться?
Он недоуменно посмотрел ей в глаза.
– Это тебе загадка – объяснила она.
– Не знаю, наверное, лава во время извержения вулкана.
Таня хитрила, не думая о том, что Сережа впервые был так заинтригован.
– Неверно. Подумай. Как догадаешься, скажешь. Потом поймешь, что нет загадки проще.
Сумерки уже начали сгущаться. Пора было идти обратно к городским улицам, к своим домам. Вода в озере так идеально отражала все изгибы неба, что Сергей уловил некоторые очертания, которые могли бы стать главными в его рисунке. Ведь он сегодня нашел то, что ему давно хотелось выразить. И Таня для него оказалась настоящей королевой Осеннего бала, который они сами для себя устроили, даже не подозревая о том.
Где-то совсем в другом мире, ограниченном школьными стенами, их одноклассники громко смеялись и танцевали под гулкие басы той музыки, которая была похожа скорее на военный марш, чем на ту музыку осеннего дождя, под которую гуляли Сережа и Таня.
Они попрощались до понедельника. Ларсон почти уже по-дружески позволил Сереже себя погладить. Опять пришлось пересекать границу, являвшейся мокрой и, оттого свежей дорогой, которая отделяла теперь в его сознании два мира, но в одном мире ему было интересно жить, а в другом – не очень. И вот он возвращался туда, где радовали только рисование и новые мысли о новой девочке.