Непобедимая Моди

— Ешь, не болтай, Орквил. Я пойду с тобой. Так мне велено.
Юный еж удивленно глянул на барсука:
— Кто это тебе приказал?
— Когда я сидел у мачты на цепи, — объяснил Горас, — мне виделись разные вещи. Мышь-воитель с мечом обращался ко мне, велел искать молодого вора. А ты сам себя вором назвал, когда с замками справлялся. Эта мышь сдержала мою Жажду Крови. Знаешь, что такое Жажда Крови?
Орквил покачал головой, и Горас продолжил:
— Дед мой называл его проклятием барсуков-воинов. Это неудержимое боевое бешенство. Когда вступает в силу Жажда Крови, я теряю контроль над собой. Ничто не может удержать во мне страсть к убийству, кроме смерти.
— Я заметил… на палубе… — тихо произнес Орквил. — У тебя глаза были кровавые…
Горас кивнул:
— Да, это была Жажда Крови. Я мог напасть на всю команду. Но я так ослаб, что они бы меня одолели. Потому этот мышь-меченосец и вывел меня из заклятия. Он возник передо мной и велел идти с тобой и Рэдволл. Поэтому я и говорю тебе, друг мой, ешь эту великолепную рыбу — и уходим.
Орквил не заставил себя упрашивать. Он активно жевал и только промычал с набитым ртом:
— Ну, не буду тебя удерживать. Тем более что мой боевой посох пропал в болоте. Чем же я тебя задержу?
Горас с улыбкой передал Орквилу дубинку и кинжал «водяного»:
— Вот, вооружись этим.
Орквил схватил предложенное оружие и скроил свирепую мину:
— Ну, каков я?
Барсук согнал с физиономии улыбку и с серьезным видом заявил:
— О, просто дикий ужас внушаешь.
Орквил запихнул в рот последний кусок и облизал лапы.
— Что ж, в путь, в Рэдволл, друг. Кстати, там для тебя есть кое-что интересное.
И он зашагал по берегу. Горас тут же последовал за ежонком и спросил:
— Там все интересное. Ты о чем?
— Я о мыши-воителе с мечом в лапах.
Орквил подмигнул и больше ничего не выдал.
Над лесом и рекой Мох забрезжила заря. Сон постепенно оставлял Виску Длиннозуба, изгоняемый голосами за дверью капитанской рубки.
— Не-е, Глурма, ты скажи, ты его нашла. — Это произнес Ферти, и Глурма сразу возразила:
— Нет-нет, ты его раньше увидел. Я просто о него споткнулась, когда на палубу выползла.
Джанго перебил Глурму:
— Так скажите вместе.
Ферти это предложение не понравилось.
— Сам скажи вместе. Вместе с собой войди и скажи: «Кэп, у меня свежая новость, твой брат Кодж отдал душу сезонам».
Дверь каюты рывком распахнулась, сбив Ферти с ног и ударив повариху в толстый, выпирающий живот. Виска схватил Джанго за шею:
— Брат мой умер? Где?
Джанго извивался, пытаясь вдохнуть воздух, хрипел:
— Х-х-х… К-х-х… Кхэп, задушшшш…
Глурма, потирая брюхо одной лапой, другой махнула в сторону мачты:
— Там, кэп, у мачты лежит, там он…
Златолис рванулся в указанном направлении. Не обратив внимания на искалеченный труп брата, он уставился на пустое место, оставленное пленниками, и заорал:
— Где полосатый пес и колючая мышь?
Только что появившийся на палубе Билджер, оценив ситуацию, тут же отозвался:
— Нету, кэп.
Неудачный момент выбрал Билджер для появления, и неудачный ответ выбрал он на вопрос капитана. О чем тут же и пожалел. Виска сшиб его на палубу и запрыгал на упавшем, рыча:
— Я не слепой, дубина! И вижу, что их нет. Меня интересует, куда они делись!
Команда наблюдала за происходящим с безопасного расстояния.
— Чего уставились? — заорал на них капитан. — Живо догнать, поймать, выследить!
— Кэп, — донесся сзади голос Глурмы, — какие из них следопыты? Они леса-то ни в какие сезоны не видели.
Виска отпихнул ногой потоптанного Билджера:
— Тогда дуйте на берег и добудьте мне следопыта, который лес видел.
Все гурьбой бросились к борту, не дожидаясь второго приглашения. Лучше погулять по лесу, пока капитан свиреп и грозен. Нечисть посыпалась в воду, но Виска почти сразу снова заорал:
— Хватит, хватит! Остальные — строиться!
С десяток зверей успели ускользнуть, остальные кое-как, вкривь и вкось построились на палубе. Виска зашагал вдоль строя, озирая боязливо мнущуюся, переступающую с ноги на ногу нечисть.
— Ну и команда у меня, ну и молодцы! Жрать да спать да грог хлестать — на это вы мастера. А за пленными уследить — кишка тонка. И брат мой бедный, мертвее камня лежит. Кодж один всей команды стоил. А теперь ему за борт дорога. Пятая Нога, Заплата! Возьмите парусину, заверните Коджа. Балластом цепь, обмотайте его, чтоб потонул.
Горностаи Пятая Нога и Заплата упаковали Коджа в парусину, обмотали труп цепью, которая раньше держала у мачты Гораса. Шестеро членов экипажа поднесли труп к борту.
Виска спихнул тело брата за борт, стер с глаз то, что кое-кто из команды принял за слезы, но что на самом деле было брызгами воды.
Почти тут же из зарослей раздался крик:
— Эгей, кэп, нашли следопыта!
Разбойники выволокли на берег существо, явно перепуганное происшедшим.
Билджер с компанией взобрались на борт, подталкивая перед собой пленника — негостеприимную полевку, сбежавшую от своего ужина. Тычком в шею Билджер свалил свою добычу на палубу, под ноги капитану.
— Эта мышь волосатая вроде знает, где аббатство, кэп. И врет, что полосатый с колючим сожрали его завтрак.
Пленник попытался подняться, но Виска прижал его к палубе сапогом:
— Как тебя звать, мышь?
— Я не мышь, проворчал сердито пленный, уткнувшись носом в палубу. — Я полевка.
— Мышь не мышь, а жить захочешь — заговоришь. Где аббатство Рэдволл?
— Вверх по течению, до брода, а потом по дороге к югу. Я там не был, так говорят.
Виска пригнулся, схватил лапой нос бедной полевки и сжал когти так, что из глаз пленника хлынули слезы.
— Экий ты пухленький да рыхленький, — заметил Виска. — Слушай меня, волосатая мышь. Я здесь капитан, так что относись ко мне с уважением. Не то мигом перестанешь быть полосатой мышью, а станешь кормом для рыб.
Не выпуская из лапы носа полевки и не снимая с ее спины сапога, Виска распорядился:
— Якорь поднять, вверх пойдем до брода, против течения на шестах. Этому шест дайте, пусть жирок порастрясет. Да привяжите его, чтоб не удрал. Он нам еще, может, пригодится.
Солнце припекало, судно продвигалось вверх по реке. Вот оно поравнялось с норой полевки, и пленник уставился туда, где таился вход в его жилище. Он беззвучно клял судьбу, забросившую его на борт разбойничьего судна. Резкий рывок обвязанной вокруг шеи веревки вернул его к реальности. Билджер заорал:
— Заснул? Шевели своим толстым задом, шест не упусти!
Пришлось «водяному» поплевать в стертые до крови лапы и снова навалиться на шест.
Вечерние тени ползли по траве, когда Орквил и Горас пересекли брод. Орквил указал на юг:
— Если быстро идти, вскоре после ужина доберемся.
— Лучше бы к ужину успеть, — проворчал Горас.
— Не бойся, друг, еды в аббатстве хватит. Там голодного и ночью накормят.
   
   
 12  
  
   
   
Уже наступило утро, когда троица преследователей вырвалась из чащи. Лопоух показал на скалистый участок со множеством уступов и расщелин, поросших чахлым кустарником и пучками травы:
— Самое змеиное местечко. Они любят, когда есть где спрятаться и можно найти местечко, где на солнышке погреться.
— Мрачное место, — прошептала Моди. — Затаенное какое-то. Должно быть, здесь полно змей, даже и гадюки есть, во.
— Какая разница, гадюки или не гадюки, — отмахнулся Эйшо. — Для меня они все змеи… Не нравятся мне эти скользкие твари.
Моди уловила впереди на уступе движение и замерла:
— Лопоух, кажется, я ее вижу. Вон там, возле рябины. Вокруг корня обвилась. И ребенок при ней.