Все равно тебя не брошу

  Они попробовали еще раз "наисчастливейшего пути", потом вообще без слов, не глядя друг на друга. Белка старалась изображать небывалое спокойствие. Но на Муравья было не угодить.
  - Нет, так я в путь-дорогу не могу, - заключил он удрученно. - А ведь мне надо. Мне в самом деле надо!
  - Да, - сказала Белка.
  Они умолкли и в лучах восходящего солнца уселись на ветку перед белкиным домом. В лесу пахло сосновой хвоей, вдали распевал дрозд.
- КАК ТЫ ДУМАЕШЬ, пройдем мы когда-нибудь? - спросил однажды Муравей.
  Белка уставилась на него с удивлением.
  - Ну, вроде как праздник проходит, - сказал Муравей.
  Белка все еще не понимала.
  Но Муравей поглядел вдаль, куда-то сквозь деревья, и сказал:
  - Не знаю, не знаю... - И на лбу его залегли морщины.
  - Так как же это мы пройдем-то? - недоумевала Белка.
  Муравей смешался.
  - Когда праздник кончается, все расходятся по домам, - сказала Белка. -
Когда кончается путешествие, тогда потирают ручки и заглядываю в буфет – не найдется ли там еще горшочек меду... А вот если мы пройдем...
  Муравей помолчал, потом загадочно похрустел усиками.
  - Это еще что такое? - удивилась Белка.
  - Да вот голову ломаю, - ответил Муравей.
  Повисло длительное молчание.
  Потом Муравей поднялся, заложил руки за спину и принялся мерить шагами комнату.
  - Все голову ломаешь? - спросила Белка.
  - Угу, - сказал Муравей.
  - Ну и как?
  - Да никак.
  В конце концов Муравей снова уселся.
  - Не знаю, - сказал он. - Вообще-то я ведь все знаю, скажи, Белка...
  Белка кивнула.
  - А чего я не знаю, - продолжал Муравей, - того и не бывает. Но вот насчет того, что мы пройдем...
  Он покачал головой.
  Белка налила еще чаю.
  Муравей рассеянно отхлебнул из чашки.
ОДНАЖДЫ БЕЛКА ужасно соскучилась по Муравью. Она и сама не понимала, отчего, но тоска пронзала ее до самого кончика хвоста.
  "Муравей, - думала она. - Муравей, Муравей, Муравей".
  Белка знала, что от таких мыслей легче не становится, но отмахнуться от них не могла
  "Вот была бы такая рука в воздухе, - размечталась она, - чтобы ею от всякого там отмахиваться... "
  Она представила себе такую руку, а потом Муравья, свернувшегося калачиком в каком-то дупле.
  Палец за пальцем Рука двигалась по лесу между деревьев, осторожно пробираясь между листьями. Немного задержалась перед дуплом. Потом указательный палец пробрался вовнутрь и постучал Муравья по спине.
  - Эй, чего там? - встрепенулся Муравей, который, разумеется, спал.
  Палец согнулся, разогнулся и снова согнулся в направлении выхода.
  - Ты хочешь сказать, мне - туда? - уточнил Муравей.
  Палец кивнул.
  - А ты, собственно, кто такой? - спросил Муравей, разглядывая палец, а чуть позже, вылезши из дупла, и всю руку.
  Но никакого ответа не получил. Рука медленно двигалась впереди него, палец за пальцем, между деревьев. Если Муравей ненадолго останавливался, мизинец тихонько подкрадывался к нему и подталкивал в спину.
  Так и шли они по лесу, Муравей и Рука.
  Солнце медленно опускалось. Вокруг шелестела листва, слышался плеск речной воды. Когда они уже подошли к буку, Белка встрепенулась.
  "Да ну, - подумала она, - вечно у меня мысли какие-то. Вот было бы
такое специальное зеркало, посмотрела бы я на них! - и Белка вздохнула: ей по-прежнему было очень скучно без Муравья, хотя по-прежнему она не знала, что такое "скучать". Она опять было замечталась, как вдруг услыхала знакомый шорох и заметила некую странную тень, похожую на голову с пятью ушами,скользнувшую вниз по стволу бука.
  - Ты откуда это вдруг взялся? - удивилась Белка.
  Муравей пожал плечами.
  - Местечка не найдется? - спросил он, перепрыгивая со ствола на веточку рядом с большой веткой, на которой сидела Белка.
  - Я по тебе скучала, - сказала Белка. И тихонько добавила:
  - Ты мне еще должен объяснить, что это, в сущности, за штука: скучать по кому-то.
  - Как-нибудь, - сказал Муравей.
БЫЛА ЗИМА, и Белка уже очень давно ни с кем не виделась. Она сидела у окна и глядела на снег, валивший на землю сквозь буковые ветки.
  Белка налила себе чаю.
  Чашка была горячая, над ней поднимался пар, и Белка подумала:
"Симпатичный какой".
  Ей захотелось немного поболтать с чаем. "Муравья послушать, - подумала она, - так болтать можно с чем угодно. Хоть с воздухом, хоть с кем".
  "А что, попробовать, что ли? " - сказала она самой себе, кашлянула и проговорила:
  - Привет, Чай.
  Через некоторое время ей ответили негромким серебристым голоском:
  - Привет, Белка.
  От неожиданности Белка чуть было не свалилась со стула.
  - Привет, Чай, - повторила она и и разговорилась с чаем - о запахах, о клубящемся паре, о зиме. Чай много всего знал.
  Напоследок Чай попросил Белку, чтобы она его выпила. "Пока не остыл", - пояснил он.
  Белка поколебалась, но сказала:
  - Ну, тогда пока, - и допила чашку.
  Стало тихо.
  - Знаешь что, Белка, - успел сказать Чай, - если я понадоблюсь, я еще вернусь.
  Белка поставила чашку на стол и вздохнула. Она глядела на покрытые снегом ветки и на плывущие по небу тяжелые облака. "Вот еще с кем бы поболтать-то, - подумала она, - с Облаками. До чего охота с ними поболтать.
Но только не теперь. Теперь я спать пойду".
  И она забралась в постель и уснула.
В ОДИН ПРЕКРАСНЫЙ ДЕНЬ Муравей пришел к Белке попрощаться.
  - Ухожу в путешествие, - сообщил он, - на неопределенное время. То есть прощаюсь с тобой, и вполне возможно, что весьма надолго.
  Они раз пять тряхнули друг другу руки и обнялись так, как положено обниматься, прощаясь весьма надолго.
  - Но я о тебе еще услышу? - спросила Белка.
  Муравей уже уходил. "Услышишь! " - донеслось с лесной тропинки:
  Немного погодя Муравей скрылся из виду, и Белка осталась одна.
"Каково-то ему там будет, в дороге? " - думала она. Однако ей было известно, что ничего нельзя сказать о дороге, которая только что началась.
  Спустя недолгое время Белка получила письмо.
  Дорогая Белка, 
  Вот я уже далеко в пути. Я тебе обещал, что дам знать о себе. Как только доберешься до восклицательного знака, услышишь меня. 
  Внимательно прочла? Приготовься! 
  И тут послышался тихий свист, который мог принадлежать только Муравью.
  - Муравей! - в изумлении воскликнула Белка. Она вертела письмо так и этак, искала между буквами, в конверте и на земле, но не нашла никаких следов Муравья. Тогда она принялась перечитывать письмо, и опять, дойдя до восклицательного знака, услыхала тот же самый негромкий свист. Стоило ей задержать на нем взгляд подольше, и она могла даже разобрать песенку, которую Муравей частенько насвистывал.
  Она засунула письмо в конверт и положила его на столик возле кровати.
  "Далеко он, должно быть, забрался, - думала Белка. - Но ведь думает же обо мне! "
  Светило солнышко, и Белка уселась на веточку возле двери. Но время от времени она возвращалась в дом и принималась перечитывать письмо, и всякий раз, когда она доходила до восклицательного знака, ей слышался тихий посвист Муравья, который давал знать о себе с дальней дороги. И тогда Белка покачивала головой, глаза ее подергивались влагой, и она шептала: "Ах, Муравей, Муравей! "
ОДНАЖДЫ прохладным утром, когда на кустах и на ниточках паутины
поблескивали капли росы, а пылинки танцевали меж древесных стволов в лучах
восходящего солнца, Белка пробиралась на самый кончик высокой буковой ветки.
Земля была далеко внизу, и голова у Белки кружилась. Ветка под ней трещала, слабый ветерок с шорохом перебирал листву.