Последняя тайна жизни (Этюды о творчестве)

Быстрый, подвижный, на ходу энергично жестикулирующий, профессор И. П. Павлов (по-прежнему ранним утром и боже упаси пропустить хоть один день) взбегал по широкой лестнице на бельэтаж. Минуя двери бывшей квартиры известного химика и композитора А. П. Бородина, где еще недавно звучали отрывки из "Князя Игоря" и собирались музыканты "Могучей кучки" и откуда теперь, после смерти хозяина, не доносилось ни звука, он направлялся в самый конец длиннющего коридора.
Кабинет профессора помещался в крохотной комнатке с одним окном. В двух других таких же комнатушках размещались операционная и кладовая. Самая же большая и светлая, с четырьмя огромными окнами предназначалась для опытов. Узкая лесенка вела из лаборатории в подвал, где находились подопытные животные и комната ухаживавшего за ними служителя.
Здесь было, несомненно, просторнее и удобнее, чем в лаборатории С. П. Боткина, хотя оборудования и средств на его приобретение по-прежнему не хватало. Тем не менее теперь и здесь царило оживление, с утра до позднего вечера работали сотрудники и прикомандированные к академии врачи. За пять лет, что провел тут И. П. Павлов, в лаборатории было выполнено под его руководством свыше двадцати научных работ и свыше восьмидесяти диссертантов с других кафедр стали докторами медицины с благословения и при поддержке Ивана Петровича.
Сам Иван Петрович за это короткое время заново исследовал всю пищеварительную систему: и желудок, и кишечник, и слюнные железы, и поджелудочную железу, и печень. Благодаря такой поистине титанической работе были открыты закономерности работы каждого органа и всей системы в целом.
Главный вывод, к которому пришел И. П. Павлов: все находится в ведении нервной системы. Именно она управляет работой как основного кухмистера — желудка, так и вырабатывающих "приправы", без которых ничего не удается "сварить", — запрятанных в его стенках или под тлим крохотных желез.
Но многие признанные авторитетные ученые считали, что "нервы тут ни при чем", все прекрасно обходится и без них — одной химией. И главным противником И. П. Павлова оставался все тот же профессор Р. Гейденгайн. Вынужденный было отступить под натиском фактов, полученных по павловскому способу мнимого кормления, европейский ученый теперь снова пытался доказать свое.
"Мнимое кормление есть все-таки мнимое, не настоящее, — говорили противники И. П. Павлова. — Надо добиться тех же результатов при истинном кормлении". В лаборатории профессора Р. Гейденгайна из желудка собаки выкроили изолированный "мешочек" — маленький желудочек, который был полностью отделен от основного. Пища в него не попадала, а все процессы шли как в большом, когда там переваривалась еда. Искусственно отделенный малый желудочек, "подобно зеркалу, лучше отражает нормальную работу нашей внутренней кухни", говорил Р. Гейденгайн.
Иван Петрович Павлов тщательно повторил у себя в лаборатории опыт Р. Гейденгайна. И выяснил, что сок из малого желудочка все-таки отличался по составу от взятого во время "варки" из основного "котла". И. П. Павлову ясно, что при перекрое прерваны нервные связи. И теперь маленький желудочек оказался в полной изоляции — никакие приказы из нервной системы к нему не доходят. Потому он и выделяет не тот сок, который нужен для пищи, перерабатываемой в основном желудке, а какой придется. "Зеркало-то оказалось кривым", — подсмеивался Иван Петрович. И он решил доказать Р. Гейденгайну свою правоту его же методом, чтобы нельзя было опровергнуть полученный результат.
Надо было так выкроить маленький желудочек, чтобы сохранились нервные связи.
Долго ничего не получалось. Работа продолжалась уже почти полгода, было прооперировано около тридцати собак, сомневаться в удачном исходе начали даже свои сотрудники. Стояли на своем только И. П. Павлов и его помощник Павел Павлович Хижин, который работал непосредственно с подопытными животными.
Наступил день, когда операция наконец удалась ("Кто прям, тот упрям"). Чуть не двести швов пришлось наложить, но зато вот он, маленький желудочек, выкроенный по его, Павлова, методу. И желудочный сок, что в большом, что в малом, искусственно созданном отделе желудка, теперь одинаков. "Зеркало" показывает реальную картину: стоит перерезать нервы — и оба желудка не знают, какой сок им следует выделять.
Пес Дружок стал наглядным доказательством правоты идей И. П. Павлова. Он прославился на весь мир. А его хозяин ничуть не возгордился, лишь пробурчал про отговаривавших его от опыта коллег: "Копаются в мертвечине, ничего в живом не смыслят…"
Это был триумф, настоящая научная победа — первый большой успех, за которым последовала целая серия блестящих экспериментов. И. П. Павлова уговорили выступить с циклом лекций о новых открытиях в пищеварении.
Лекции произвели на врачей и физиологов колоссальное впечатление. Их тут же издали на средства академии. Буквально через год они появились на немецком языке, в последующие два года были изданы во французском и английском переводах.
"Со времен Гейденгайна не было еще случая, чтобы один исследователь в течение нескольких лет сделал в физиологии столько открытий, сколько описано в книге Павлова", — с восхищением признался один из его зарубежных коллег.
И. П. Павлов стал самым известным физиологом. Ведь прежнее зеркало-то оказалось кривым.
"АЙ ДА ЗАЦЕПИЛИ, ВОТ ТАК ЗАЦЕПИЛИ…"
Серафима Васильевна писала: "Этот период был самым счастливым в нашей жизни".
Когда кто-то из русских ученых выезжал за границу, его первым делом спрашивали: "Вы видели, знаете вашего замечательного ученого Павлова?" Теперь иностранцы ездили учиться в павловскую лабораторию.
В 1901 году в Петербурге побывал профессор физиологии Гельсингфорсского университета Р. Тигерштедт. Посетил и новоявленную российскую знаменитость. То, что он здесь увидел, подтвердило его заочные представления о выдающихся павловских экспериментах по физиологии питания, о чем он, вернувшись на родину, самолично известил Ивана Петровича письмом.
Профессор Р. Тигерштедт был членом Нобелевского комитета, но это был частный, ознакомительный визит. Весной 1904 года он прибыл в Петербург вместе с другим членом комитета, И. Иогансоном, уже с официальными полномочиями. Несколько дней подряд им подробно наказывали все павловское хозяйство: и знаменитое мнимое кормление, и наблюдательное "окошко" в желудке, и, конечно же, "маленький желудочек". Для наглядности многие операции производились прямо в присутствии высоких гостей. Оперировал сам Иван Петрович. И хотя не обошлось без спешки и волнения, мастерство И. П. Павлова поразило зарубежных ученых. Они уехали в твердой уверенности, что их русский коллега вполне достоин награды.
В октябре того же года Ивана Петровича уведомили, что он признан лауреатом и его приглашают в Стокгольм для вручения Нобелевской премии. В декабре 1904 года состоялось торжественное вручение золотой медали, диплома и денежного чека на семьдесят пять тысяч рублей.
Вручал И. П. Павлову эту высокую награду сам король Швеции и, дабы уважить прибывшего из России ученого, произнес на русском языке специально выученное приветствие: "Как Ваше здоровье, Иван Петрович?"
Здоровье у пятидесятилетнего Павлова было отличным. По-прежнему он был крепок, подвижен и производил впечатление отнюдь не пожилого человека, разве чуть начали седеть его каштановые волосы.
Павловы переехали в новую квартиру в бельэтаже дома на углу Введенской и Большой Пушкарской улиц. Окна гостиной, столовой, детской и спальни выходили на просторную Введенскую площадь — Иван Петрович любил, когда в комнатах много солнца и света. Его кабинет, так же как и комната старшего сына, кухня и прочие подсобные помещения смотрели окнами в тихий двор.