Рассказы для детей

 — Не грязни руки. Лучше выбери себе брюковку.
 Таня выбрала брюкву, посмотрела, а у неё бочок погрызенный.
 — Бабушка, смотри-ка! Кто-то брюкву обгрыз!
 — Это мыши, — сказала бабушка. — Вот негодные!
 Таня живо оглянулась:
 — А где они живут?
 — Да где-нибудь тут, в норочках.
 В это время сверху спрыгнул в подпол кот Михей. И сразу пошёл лазить по углам. Глаза у него в темноте светились, как зелёные огоньки.
 — Вот Михей знает, где мыши живут, — сказала бабушка. — Он уж их проучит!
 Бабушка набрала в корзину картошки, положила из кадки капусты в миску, взяла морковку для щей.
 — Ну, полезем? — сказала она.
 — Сейчас, бабушка, — ответила Таня, — только подожди — я себе огурчик достану.
 Таня приподнялась на цыпочки и достала из кадки большой солёный огурец. А когда увидела, что бабушка уже ногу на ступеньку поставила, то ей вдруг стало страшно в тёмном и тихом подполе.
 — Подожди, подожди! — закричала она. — Чур, я первая вылезу!
 Таня и бабушка вылезли. А кот в подполе остался — мышей искать.
 — Вот мы и управились. Да, бабушка? — сказала Таня.
 Но в это время загремела дверь на крыльце, заскрипели морозные шаги в избу вошла мать.
 — Ох, вьюга все глаза залепила! — сказала она отряхиваясь. — Еле дошли из риги!
 Снова загремела дверь — пришёл дедушка.
 — Ну и ну, погодка! Бабка, давай ужинать — прозяб совсем!
 — Накрывай на стол, Таня, — сказала бабушка, — будем ужин собирать.
 — Ой, бабушка! — сказала Таня. — А когда же твоим делам конец?
 Бабушка улыбнулась и ответила:
 — Моим делам конца не бывает!
 ПОДРУЖКИ ОТПРАВЛЯЮТСЯ В ПУТЬ
 Два дня и две ночи веселился дед-мороз, крутил снег, гудел в трубу. А потом ушёл отдыхать в лес, в овраги...
 К полудню стало тихо в деревне. Выглянуло солнце, и сразу на стёклах заблестел разноцветный морозный бисер.
 После обеда бабушка сказала Тане:
 — Таня, сегодня мать не скоро домой придёт: льну уж очень много насушено, боится — перемять не успеют. Снеси-ка ты ей в ригу киселя — уж очень хорош у меня нынче овсяный кисель вышел.
 Она завязала в платок горшок с киселём и дала Тане.
 Таня вышла на улицу и даже зажмурилась — так ударило в глаза блеском снега и солнца. Горбатые сугробы, усыпанные искрами, залегли на улице, завалили изгородь у палисадника, заслонили дорогу. Всё бело, всё пышно, лишь чей-то одинокий след синими ямками протянулся через сугроб. Таня огляделась, подобрала шубейку и пошла по следу.
 Только выбралась Таня на дорогу, только отряхнулась, как слышит Алёнка кричит:
 — Куда собралась?
 Алёнка, закутанная в голубой полушалок, стояла на крыльце и боялась сойти: сугроб привалился к самым ступенькам, к самым перильцам.
 — В ригу иду, — ответила Таня, — матери кисель несу. Пойдём со мной?
 — Пойдём, — сказала Алёнка.
 И полезла через сугроб к Тане на дорогу. Как ступит ногой, так кричит:
 — Ой, тону! Ой, тону!
 Но не утонула, выбралась.
 Подруги шли по дороге и разговаривали.
 — Гляди-ка, что это с неба сыплется? — сказала Таня. — Сыплется и блестит! Видишь?
 — Вижу, — ответила Алёнка. — Это мороз иголочки сорит.
 — Такие тоненькие иголочки? А кто ж такими иголочками будет шить?
 Деревня расступилась. Отошли в стороны заметённые снегом дворы. Подруги вышли на широкий выгон. Вот сколько снегу! Вот сколько огоньков на снегу!
 И вдруг остановились.
 — Таня, гляди-ка!
 — Ох, Алёнушка!
 На выгоне самый большой сугроб поднялся высокой стеной, а на стене зубцы, а между зубцами — окошечки. В окошечки маленькими квадратиками смотрит синее небо.
 — Гляди, там кто-то есть!
 — Кто-то есть, только прячется!
 «Га-га, га-га!» — вдруг заскрипело невдалеке.
 Это гуси, переваливаясь, шагали оранжевыми лапами по снежной дороге. Целое стадо гусей шло навстречу девочкам, высоко подняв головы на длинных шеях, и все они кричали и скрипели, как немазаные колёса:
 «Га-га! Га-га!»
 Дошли до Тани и Алёнки и остановились. Будто два воза встретились на дороге.
 — Уклюнут, — прошептала Алёнка.
 Таня закричала на гусей:
 — Что стали? Сворачивайте с дороги да проходите!
 Но гуси подняли такой крик, такой скрип, что и своего голоса не услышишь.
 Таня замахнулась было на них варежкой. Но гусак распустил свои огромные крылья, пригнул длинную шею, зашипел, как змея, и двинулся на неё. Таня и Алёнка завизжали и, спасаясь от гусака, бросились через сугроб за ракитовый куст. И тут же споткнулись обо что-то и обе сразу полетели в снег. И горшок с киселём уронили.
 Но что же такое случилось? Кто это выскочил из-под куста? Кто закричал на них?
 — Вот ещё козявки ходят тут! На разведчиков спотыкаются! Слепые, что ли?
 Из-под куста выскочили председателев Юрка и его товарищ Витя Бубенцов. Но как только выскочили из-под куста разведчики, за высокой стеной с зубцами вдруг замелькали шапки и треухи, раздались крики и роем взлетели крепкие снежки. Разведчики залегли за куст, стали отстреливаться, а девочки очутились под перекрёстным снеговым огнём.
 — Убирайтесь отсюда! — закричал им Юрка. — Боевым действиям мешаете!
 — Да подожди ты, — отвечала ему Таня, — тут кисель пролился...
 Но оказалось, что киселя пролилось немного, только платок смочило. Подруги обрадовались, что кисель цел, вылезли из сугроба и, пригибаясь, побежали подальше от крепких снежков.
 Девочки и не заметили, что выбрались не на ту дорогу, по которой шли. Они выбрались на широкую тропку, которая увела их в другую сторону.
 — Алёнка, ты смотри, куда мы идём, — сказала Таня. — Мы не в ригу идём!
 Они остановились.
 — И правда не в ригу, — сказала Алёнка. — Мы с тобой на реку идём!
 ОКНО В РЕЧКУ
 Тропка голубой канавкой убегала в овражек и по овражку — к реке. А рядом с овражком падал к реке крутой склон. Снег с него сдуло, и накатанный лёд крепко сверкал под солнцем. Таня засмеялась:
 — Шли-шли и на гору пришли!
 — На гору пришли, а санок нету! — сказала Алёнка.
 — Можно и без санок, — сказала Таня, — можно на соломе.
 — А солома где?
 — А вон, около сарая!
 — А кисель куда?
 — На снегу постоит.
 Девочки поставили горшок с киселём в снег, а сами подбежали к сенному сараю. Около сарая под большим навесом лежало много соломы, а снаружи соломенный заслон. Край заслона был приоткрыт. Но только они сунулись туда, как в соломе зашумело, и большой заяц выскочил из-под навеса, шарахнулся и бросился бежать в кусты — весь белый, только на ушах чёрные кончики. Убежал и скрылся. Лишь маленькие круглые следы остались на снегу.
 — Ах ты косой! — засмеялась Таня. — Приходил мякину воровать!
 — Меня даже лапой ударил, — сказала Алёнка. — Чуть с ног не сшиб как бросился!
 Подруги вытащили по большому снопу соломы и отправились на гору. Золотые соломинки терялись у них по дороге. Притащили снопы на гору, уселись на них и помчались вниз по ледяному бугру. Лучше, чем на салазках: и весело, и не страшно. Внизу въехали в мягкий сугроб.
 — Вот как, почти до реки домчались!
 — А давай в прорубь посмотрим?
 Девочки уселись на корточки около проруби. Прорубь была словно круглое окно в реку. Но ни жуков, ни рыбок не было в тёмной воде, только мелкие волны шли и шли одна за другой.
 — А где же рыбы? — удивилась Алёнка. — Помёрзли?
 — Не помёрзли, а спят, — сказала Таня. — Дедушка говорил — они стадом стоят на дне и спят. Только жабрами шевелят.
 — Ага! Гляди, гляди! — вдруг крикнула Алёнка. — Видела?
 — Видела, — ответила Таня. — Как она хвостом-то! Вырь-бырь — и нет её.
 — А ты говоришь — спят!
 — А может, это налим? Налим зимой не спит. Он спит летом.
 — «Летом спит»! Да летом его, сонного, можно сразу схватить!
 — А схвати-ка! Он под коряжину забьётся или под камень — вот и схвати!