Пятые приходят на помощь

Звягинцев, откусив мороженое, шагнул было к скверу. У Ромки перехватило дыхание. К счастью, Павлик что-то сказал вслух самому себе и, круто повернув вправо, зашагал по переулку.
— Ну, говори,— потребовал Профессор.
И Ромка рассказал о девочке Аленке, которая стала баптисткой, и о том, что Звягинцев никогда не разрешит помогать отряду, с которым соревнуется его класс. Для большей убедительности добавил:
— Об этом все наши знают. Павлик и тебя может поколотить...
— Ерунда на постном масле,— покачал головой Профессор Кислых Щей.— Ты говоришь глупости.
— И никакие не глупости,— обиделся Ромка.— Дело твое, конечно. Можешь не помогать нам. Не один ты ходишь в кружок атеистов.
Добычин усмехнулся:
— Был кружок, да сплыл, Развалился. Руководителя нет...
— Как же теперь? — разочарованно спросил Ромка, чуток надеясь еще на помощь Профессора. Тот твердо сказал:
— Беседу я проведу. Хотя заранее предупреждаю: у меня нет опыта.
— У тебя без опыта получится. Только где нам собраться, чтобы вашему классу на глаза не попасться?
Славка на минуту задумался, повертел очки.
— Соберемся у меня на квартире. Веди свою звездочку...
Глава одиннадцатая
 ПАШУ НАОБОРОТ ПРЕСЛЕДУЕТ МИСТИКА 
 
Выслушав Ромку, Павлова сказала:
— Хорошо начинаешь, Черданцев.
Ромке была приятна похвала председателя совета отряда. Но он понимал, что пока не заслужил ее, и поэтому заметил:
— Я что... Профессор Кислых Щей — вот кто молодец. Даже Звягинцева не побоялся.
Ромка побежал на перемене к своим октябрятам, чтобы договориться о месте сбора.
Первым на глаза попался Витамин. Пуговиц у него на пиджаке не было, и чтобы полы не распахивались, Венка подвязался проволокой. Увидев вожатого, он хотел улизнуть, но Ромка подозвал его к себе.
Витамин виновато опустил голову.
— В чехарду играли,— сказал он, протягивая ладонь, на которой лежали три пуговицы. Ромка осуждающе посмотрел на Венку и спросил:
— Шить умеешь?
— Нет,— протянул тот. Вожатый взял у Витамина пуговицы и опустил в свой карман:
— Надо приучаться к самообслуживанию. Так что после уроков займемся.
Венка начал было объяснять, что пришивает пуговицы, штопает носки и гладит рубашки мама и что ему, Витамину, нет никакой охоты заниматься этим не мужским делом. Но он не успел всего этого высказать. Потому что вожатый звездочки строго оборвал Витамина и сказал:
— Стыдно, Вениамин, эксплуатировать чужой труд. Ты что, капиталист, угнетатель, да?
Венка отчаянно замотал головой. Никакой он не угнетатель. Если надо, то он сам может пришить пуговицы.
— И еще, Вена. После уроков собери звездочку и идите на улицу. Я вас буду ждать в палисаднике.
Витамин шмыгнул в толпу мальчишек.
После уроков Галка и Васька Фонариков увязались за Ромкой.
— Ты знаешь, я хочу про баптистов послушать,— сказал Фонариков.
Галка поддержала Ваську.
— Это точно, любопытно. Нам, может, не раз придется антирелигиозные беседы проводить. Так что у Профессора Кислых Щей стоит побывать.
Октябрята стояли около штакетника и, заметив своего вожатого, пошли ему навстречу.
Аленка была здесь же. Витамин держал ее портфель.
— Она хочет уйти,— пожаловался он Ромке.— Я ей говорю: не уходи, а она меня не слушается...
Галка отвела Аленку в сторону, и девочки о чем-то долго шептались. Мальчишки нетерпеливо посматривали в их сторону. Наконец Галка сказала:
— А ты, Венка, больше не дразни Аленушку.
— Мне все равно,— надул губы Витамин.— А разве она не баптистка?
Аленка взяла у Венки портфель.
— Не бери чужое,— сказала она. Потом посмотрела на Галку и добавила.— Если ему нравится, то пусть дразнит. Тетя Феклинья говорит, что за веру и пострадать радостно.
Около дома Профессора Кислых Щей Ромка огляделся по сторонам и, убедившись, что «ашников» поблизости нет, велел компании быстрее заходить в подъезд.
Славка встретил гостей в коридоре. Октябрята, не понимая, зачем их привели сюда, робко жались к стенке. Профессор нацепил очки и захлопотал:
— Все в комнату. Будьте как дома.
Галка с Фонариковым скромно сели на диван, предоставив Ромке свободу действий.
Профессор приглушенно кашлянул и показал пальцем на горло.
— Ангина,— хрипло сказал он.— После мороженого. Я же целых четыре штуки сожрал.
Ромка сочувственно закивал и подумал о том, что зря угощал Профессора Кислых Щей. Не на пользу пошло мороженое.
Славка откашлялся и сказал:
— Беседу я, конечно, проведу. Однако нам придется сделать ее покороче, потому что мне трудно глотать... Ну, и фактического материала не очень много. Если честно, то ни одного факта.
В этот момент в коридоре резко прозвенело. Профессор Кислых Щей прикусил губу и поднял перед носом указательный палец.
— Звягинцев,— прошептал Славка.— Это он так звонит.
Галка метнулась было к койке, чтобы шмыгнуть под нее, но,
вспомнив об октябрятах, тихо сказала хозяину квартиры:
— Надеюсь, ты нас не выдашь, Добычин?
С лестничной площадки доносилось:
— Чего ты там, Славка? Открывай!
Профессор Кислых Щей молчал.
— Открывай, брось меня разыгрывать. Я ведь слышал, ты с кем-то или разговаривал, или хрипел...
Славка не отвечал.
— Я тебе соду принес. Горло полоскать.
Аленка сидела в уголке и листала книжку. Витамин играл с кошкой. Он совсем забылся и стал изображать собачку.
— Гав-гав, — пролаял Витамин. На лестничной площадке затихло, потом Звягинцев заинтересованно спросил:
— Славка, ты что, собачку купил? Какой породы?
Профессор Кислых Щей не откликался. Звягинцев совсем
обиделся:
— Может, тебе соды не надо?
На минуту за дверью наступила тишина. Потом Паша Наоборот неуверенно сказал:
— Я ведь еще тебе принес книгу о режиссерах. Толстенная книжища.
Профессор Кислых Щей что-то прохрипел и шагнул в коридор. Дальнейшее произошло мгновенно. Скрипнули диванные пружины, и Фонариков через секунду был у двери. Вторая секунда потребовалась, чтобы Профессор снова очутился в комнате. Из его рта торчал кончик платка.
— За кляпом следите,— приказывала Галка.— Как бы он не выплюнул его.
Из-за двери полюбопытствовали:
— Ты что-то сказал, Славка?
— Гав-гав-гав,— пролаял Фонариков.
— Хитрец, Славка. У тебя, оказывается, бульдог, да? — высказал предположение Звягинцев.
— Бе-бе-бе,— проблеял Ромка.
— Мяу-мяу,— весело замяукал Витамин. Галка слушала-слушала и замычала.
От такого веселого концерта октябрята, кроме Аленки, пришли в восторг.
По лестничным маршам торопливо застучало. Этот дробный перестук удалялся. Потом было слышно, как взвизгнула дверь подъезда.
Со двора донеслось:
— У тебя что, зоопарк, Слава?
Звягинцев, сделав руку козырьком, стоял около дерева и смотрел на окна квартиры Профессора, стараясь хоть что-нибудь понять.
— Славка, ты меня не разыгрывай! — кричал он на весь двор.— Корову все равно в комнату не втащишь. Это еще козу можно...
Профессор Кислых Щей улучил момент, вырвал изо рта кляп, подбежал к окну, распахнул створку и, свесившись, крикнул:
— Спасай, Павлик!
Профессора оттащили в глубь комнаты.
Звягинцев нырнул между деревьями сквера.
Освобожденный Профессор потрогал горло и поморщился: ангина давала себя знать. Покосился на Фонарикова и усмехнулся:
— Ловко ты меня скрутил...
И Галка, и Ромка, и Васька с опаской следили за каждым движением Добычина. Они побаивались его — вдруг он выкинет еще какой-нибудь номер.
— Зачем ты крикнул Паше Наоборот? — упрекнула Славку Павлова.
Тот виновато признался:
— Немного перетрусил. А вы тоже хороши — сразу платок в рот толкать.
Протирая стекла очков, Профессор сокрушался:-