Ласточка

От конюшни было хорошо видно, как на ипподромную вышку поднялся судья и сел за столик, покрытый красной скатертью. Раздался звук колокола. Из станков вывели четырех скакунов. Легко вскочили в седла жокеи, и лошади, горячась и закусывая удила, пошли на беговую дорожку. Это была первая скачка. За нею заезд четырех рысаков и среди них — Ласточка.
Пока шла скачка, Юра запряг Ласточку, еще раз внимательно осмотрел сбрую, потер щёткой шею и спину лошади. Ласточка была спокойна. Она улучила минутку и положила голову Юре на плечо. Юра зашептал ей в ухо:
— Ласточка! Ласточка! Давай постараемся сегодня.
— Юра, — крикнул Мельков, наездник одного конезавода, — чего уговариваешь свою вороную? Напрасно. Моя Англичанка обойдет ее. Ручаюсь.
Юра ничего не ответил, только посмотрел на красивую серую Англичанку. Она была впряжена в новую голубую тележку, сбруя на ней сияла под солнцем.
Юра окинул взглядом всю четверку, и ему стало обидно за Ласточку — самая бедная сбруя и тележка были у ней.
Скачки окончились.
— Наездники, по местам!
Юра сел в тележку, намотал на руки вожжи. Звук колокола. Ласточка засеменила легкой рысью.
Вся четверка промчалась мимо трибун, и Юра услышал чей-то голос:
— Юра, не робей! Крепись!
Он понял, что это подбадривали его новые городские друзья.
Впереди бежала красивая Англичанка, за нею Ласточка, дальше остальные. Сделав полукруг и стараясь выстроиться в один ряд, вся четверка направилась к столбу, где стоял человек с поднятым вверх красным флагом. Здесь был старт.
Вот и столб. Сигнал флагом, — и лошади помчались. К Юре вдруг пришло спокойствие, и он твердо повел Ласточку. Он никого и ничего не видел, кроме трех лошадей, бежавших рядом.
Сначала казалось, что вся четверка так и будет идти в один ряд и ни одна из лошадей не вырвется вперед. Но вот начал немного отставать крайний вороной, Англичанка подалась вперед.
Юра знал, что Ласточка еще не дошла до предела своей скорости и ждет сигнала. К концу круга он чуть натянул вожжи, — сразу же Ласточка усилила бег и выровнялась с Англичанкой. Но та снова рванулась вперед. Юра, чуть оглянувшись, увидел, что остальные лошади отстали. Ему вдруг стало совершенно ясно: первое место займут или Ласточка, или красивая Англичанка.
Осталась четверть круга. В руках Мелькова Юра увидел прутик. Заметив, как этот прутик хлестнул Англичанку по спине, Юра вскрикнул:
— Ласточка, эп!
Вот уже близятся трибуны, виден финиш.
— Ласточка, эп!
В ушах Юры свист, слышны одобрительные крики зрителей.
Англичанка, оставаясь позади, запрыгала, переходя в галоп. А Ласточка, красиво изогнув шею, все быстрее и быстрее мчалась вперед, уходя от Англичанки.
Конец. Финиш!
Словно вихрь, промчалась Ласточка мимо трибун, сопровождаемая криками и аплодисментами. Юра повернул к конюшням.
А к нему, прямо через беговое поле ипподрома, бежали шестеро ребят с красными галстуками на груди. Впереди были Толя и Бобка. Они во весь голос что-то кричали и размахивали букетами цветов.
На другой день, когда закончился тренировочный пробег и Юра, убрав в конюшне, пустил Ласточку к корму, к нему подошел Толя.
— Ты знаешь, Юра, — захлебываясь, зачастил он, — весь город говорит о Ласточке, и по радио сегодня передавали утром. Все, все о ней рассказывали. И как вы ухаживали и о вчерашних бегах. В общем все. Да, — спохватился он, — идем скорее, ребята у ворот ждут. К конюшне их не пускают. Мы одну штуку придумали. Бобка придумал.
У ворот выстроилось в полном составе толино звено. Едва Толя и Юра подошли ближе, как на Юру налетел Бобка. Он тискал его, крепко жал руку, тряс ее и приговаривал:
— Здорово! Замечательно здорово! Впервые за всю мою жизнь сегодня ночью мне лошади приснились: бегут, скачут, и в общем ничего не поймешь. У Ласточки будто выросли крылья, и она летает. А эта противная серая Англичанка будто стала старухой как баба-яга. В общем я всю ночь Ласточку защищал. Тебе говорил Толя, зачем мы пришли? Нет? Ну и хорошо. Вот слушай. Мы ведь шефствуем над Ласточкой? Шефствуем. Значит, ей нужно чем-то помогать, не просто же на словах шефствовать?
— А чем помогать? — удивленно спросил Юра. — Она в чистоте, корма хорошие, вода свежая.
— Мы не об этом, — начал Толя, но его прервал Бобка.
— А тележка у нее какая? А вот эти самые ремешки, которые на нее надеты?!
— Не ремешки, а сбруя, — поправил Толя.
— Это все равно как назвать.
— Нет, не все равно.
— Дело не в слове, — не сдавался Бобка. — Тележка плохая, эта самая сбруя еще хуже. У Ласточки — и вдруг такое оборудование. Это просто стыдно. Кто Ласточку выходил? Пионеры. Дело не в том, кто именно. Главное — пионеры. Кто подготовил ее к бегам? Пионеры. Кто скачет на ней? Пионер. И здорово все получается. Понимаете, пионерская линия выдержана. А обмундирование какое у нашей лошади? Стыд! Словно сирота какая-нибудь безнадзорная.
— Ты короче, — зашумели ребята, — всем это понятно.
— Я закругляюсь и предлагаю: добыть Ласточке все самое лучшее — и тележку и все эти самые ремни, которым» ее к тележке привязывают.
— Хватит, Бобка, ты и до вечера не закруглишься, — прервал Толя и обратился к Юре: — Мы решили пойти к директору ипподрома и просить, чтобы он помог. Степан Кузьмич хороший человек.
— Ничего не получится, — возразил Юра.
— Почему не получится? — возмутился Бобка. — Кто ищет, тот всегда найдет.
— Потому не получится, что на ипподроме нет ни упряжи, ни тележек. Все это привозят хозяева лошадей. Толя знает.
— Все равно, но попробовать можно, — настаивал Толя. — И мы пойдем.
— Ты, Юра, не ходи. Мы сами. Тут, знаешь, дипломатию нужно в ход пустить. Пошли, ребята. А ты, Юра, подожди здесь, — сказал Бобка и первым зашагал по тропинке к конторе.
Юра прилег на траве, в тени забора. Он не верил в удачу похода ребят, но на душе было светло и радостно оттого, что и здесь, в большом, шумном городе, где месяц еще назад у него не было знакомых, он нашел таких же простых и душевных друзей, какие остались в Петровках.
Скоро из дверей конторы вышли ребята. Шли они молча, опустив головы.
— Ну что, напрасно? — спросил Юра.
Толя утвердительно кивнул головой. Молча уселись на траве.
— Да, — произнес Бобка, — явная неудача.
— Ты в другой раз не берись ораторствовать. Ведь устанешь тебя слушать. Как заведешь свою бесконечную пластинку, хоть убегай. Ты своим красноречием любое дело можешь испортить, — накинулся на Бобку Толя.
— А что? Что я напортил? — загорячился Бобка, размахивая длинными руками.
— А то, что директору слушать тебя надоело. Он взрослый человек и не хуже нас все понимает. А ты развел свою агитацию. Уговаривает словно кустаря-одиночку.
Толя долго еще отчитывал приятеля, но тот уже успокоился, лег вверх лицом и закрыл глаза. Когда кто-то обратился к нему с вопросом, он не ответил.
— Ты спишь, Бобка?
Тот быстро сел, поджав под себя ноги и сорвав с головы фуражку.
— Какое там — спишь! Я думал, пока вы разговорами занимаетесь, и, кажется, придумал. Честное пионерское, придумал. Вот слушайте. Это же будет высший класс! Ясно? Наша Ласточка, по сравнению с этой ехидной Англичанкой, будет выглядеть как царица! Кричите ура!
Но никто, конечно, ура не закричал. Бобка несколько раз перекувыркнулся на траве и встал на ноги.
— Все решено, пошли за мной.
Однако ребята не двинулись с места и потребовали объяснить весь его план.
— Чего же здесь рассказывать? Дело совсем простое. Вы все хорошо знаете мою сестренку Лизу. Это ничего, что она немножко сердитая, она поймет. Она очень сознательна. Так вот, Лиза участвует в драмкружке и будет играть какую-то сказочную царевну, на ней будет золотой венец и одежда и главное туфли. Понимаете?
Дружный смех ребят прервал рассказ Бобки.
— При чем же здесь туфли? — спросил Толя.
— Вы не смейтесь, а то больше ни слова не скажу. А туфли тут вот при чем. Лиза участвует в драмкружке? Участвует. Она должна была выкрасить для сцены туфли в золотистый цвет. И краски достала. Настоящей золотой. Потом оказалось, что в клубе есть золотые туфли. И она бросила свою затею. А краска у нее осталась. Если ей доказать и попросить хорошенько, она даст…. Уверяю.