Барсук выслеживает тигра

— А как папа может помочь ей?
Крошка мама посмотрела на него, но не успела ответить: долину потряс самый страшный здесь звук — эхо выстрела, которое разнеслось среди холмов.
— Это все, что отец мог сделать для нашей бедной Бауры, сынок, — тихо промолвила мать.
На другой день Бадж опять запряг двух лошадей в санки, и тело старой Бауры отвезли обратно на выгон, где она провела так много времени, с аппетитом пощипывая траву. Отец старательно подгребал топливо к костру, сложенному Бад-жем, а потом они положили на него Бауру и подожгли листья.
Огонь зашумел, запел, свежая смола затрещала, пламя поднялось чуть не до небес, а отец, мать и Бадж бегали вокруг, гася мокрыми мешками искры, прежде чем они попадали на траву и деревья.
Наконец костер почти догорел, остались только красные угли, и тогда Бадж насыпал на них сверху обгорелые куски дерева.
К сумеркам костер уже погас, так что можно было его оставить.
— Но мы еще перед сном придем сюда проверить, все ли в порядке, — сказал отец.
Когда они проходили мимо загородки, мать указала на землю:
— Санки затерли все следы, — сказала она.
— Скверно! А ты на них успела взглянуть?
Бадж давно уже не видел мать улыбающейся, но сейчас она улыбалась.
— Да, сынок, видела, и мне они больше ни к чему. Вчера мы с отцом видели и того, кто их оставил. Не правда ли, отец?
— Да. И знай, Бадж, что в загородке пролома не оказалось, значит, стадо не выходило оттуда.
— Так что это следы кашей пестрой телки. Может, она искала свою мать. Во всяком случае, она тут бродила, когда мы увезли Бауру домой. Да, да, бродила вокруг загона.
— Вы ее здесь и видели?
— Да, она паслась неподалеку. Одичала, конечно, и, когда мы подошли, ускакала галопом. Но я успела узнать ее: это наша Пеструшка.
— И теперь придется ловить ее, — добавил отец со вздохом. — Если б не надо было идти к Проволоке, я бы завтра же пошел ее искать. По свежим следам найти легче.
Бадж смотрел на голые утесы и зеленые долины, на далекие горы. Он спросил:
— А как же ты ее поймаешь, папа? Как ее остановить, если она все время бежит?
— Пригнать бы ее сюда, в загон… — Крошка мама печально посмотрела на дорогу, потом вдруг, оглянувшись, указала на полную луну над холмом.
Они постояли с минуту, глядя, как она выплывает на небо.
— Ну, пора домой, — сказал отец. — Завтра рано выходить, сынок.
Из-за всех этих событий Бадж почти забыл, что завтра приезжает Сэм.
  
7. СОБАЧКА ОСОБОЙ ПОРОДЫ
 
В это утро Бадж проснулся раньше, чем голос отца послышался за тонкой перегородкой. Ведь сегодня должен приехать Сэм! Он непременно приедет, и тогда они вдвоем найдут себе немало интересных занятий, — это куда интереснее, чем без конца работать пилой или думать о бедной Бауре.
Разумеется, здесь, на новом месте, где Сэм еще никогда не бывал, он поведет себя по-другому. При встречах на переправе Баджу не всегда нравился его двоюродный братец, но теперь он хотел верить, что здесь, у них дома, Сэм станет другим.
И поэтому Бадж сегодня удивил отца: при первом же оклике вскочил со своей постели (мешка, набитого папоротником и разостланного прямо на полу) и сразу побежал выводить лошадей, хотя солнце еще не взошло.
Три кулака были еще окутаны туманом, когда отец и сын дошли до верхнего конца тропки Зигзаг. На тропке было не так уж скользко, потому что в последнее время дождей выпадало меньше, чем обычно. Скоро путники вошли в полосу ослепительного солнечного света, и мир вокруг так и засиял, словно весь обновился.
— Тпру, Принц! Тпру, Алмаз! — закричал отец, и лошади остановились.
Отец присел на камень и стал крошить табак для своей трубки, а Бадж пристроился у него за спиной. Сегодня он даже не смотрел сверху на долину и дом — мысли его были заняты другим.
— Папа!
— Что, сынок?
— Папа, если б тебя спросили, что тяжелее — фунт золота или фунт перьев, и дали бы выбрать, что бы ты взял?
— Что я выбрал бы — это один вопрос, а что тяжелее — другой. Выбрал бы золото.
— Но золото — неверный ответ. И перья — тоже. Так сказал Сэм. — У Баджа от напряжения даже лоб собрался в морщины.
— Давай разберемся. Скажем, тебе нужно было бы навьючить на Принца фунт золота или фунт перьев. Как ты думаешь, ему было бы все равно, что ты на него взвалишь?
— Нет, если только… Ага, понял! Ведь вес-то одинаковый — один фунт! Вот потому Сэм и сказал, что оба ответа неверные. Значит, он просто морочил меня, правда? — Лицо Баджа просияло. — Ну, теперь я тоже его перехитрю!
Они молчали. Отец с наслаждением пыхтел трубкой, лошади стояли спокойно, изредка отгоняя хвостами мух. Степной орел кружил высоко в синеве неба, и Бадж невольно следил за ним, хотя мысли его были далеко. Вдруг он улыбнулся.
— Придумал, папа! Вот, например, ты стоишь на одном берегу реки и бросаешь на другой фунт золота и фунт перьев — что скорее долетит?
— Золото. А перья могут полететь обратно, прямо тебе в лицо.
— Вот и неверно! Представь, что эти перья на птице, а птица перелетит через реку. Вот тут-то я и запутаю Сэма!
— Ты, я вижу, думаешь, что Сэмми будет здорово задаваться? — заметил отец, выколачивая трубку.
Бадж ничего не ответил, только вскочил и торопливо зашагал по тропе.
С первого взгляда они убедились, что река Гордон из взбешенного чудовища снова превратилась в приличную речку, которая течет себе степенно и спокойно, не выходя из берегов. Привязав, как всегда, лошадей в тени дикой вишни, они поспешили к Проволоке.
— Дяди не видно. Покричать?
— Лучше переберись на тот берег. Наверно, он уже там, но не слышал, как мы подошли. Впрочем, можешь и покричать им, а я пока притащу сюда остальную кладь.
Бадж крикнул: „Ты здесь, Сэм?“ — потом уцепился за проволоку и перебрался по ней вдвое быстрее, чем обычно. Когда он ступил на другой берег около большого дерева, то увидел, что там его кто-то ждет. Это был Сэм!
— Вот хорошо, что ты приехал! — воскликнул Бадж, широко улыбаясь.
Сэм ничего не ответил. Он стоял надувшись и напоминал Баджу грозовую тучу, когда она закрывает солнечное небо. В недоумении Бадж спрашивал себя, чем он успел обидеть Сэма.
— Что случилось? — пробормотал он, нерешительно подходя ближе.
Сэм скривил рот и сказал негодующим и презрительным тоном, указывая пальцем себе за спину:
— А вот что!
И тут только Бадж заметил, что из-за Сэма кто-то украдкой смотрит на него. Он даже рот разинул от удивления, увидев худенькую, бледную девочку с испуганными серыми глазами. Она напомнила ему боязливую трепещущую пташку, ту, которую называют „крапивником“. Одной рукой, похожей на птичью лапку, она обнимала девочку поменьше, крепенькую на вид. У этой малышки растрепанные темные кудри нависали на глаза, напоминая птичье гнездо, а глаза — черные бусинки — смотрели на Баджа вовсе не боязливо, а лукаво, — видимо, ее забавлял ошеломленный вид мальчика.
Старшая девочка заговорила взволнованно и торопливо:
— Меня зовут Брон. А это — Сальви, она у нас самая младшая, если не считать близнецов.
— Нет! — спокойно отрезала юная Сальви.
— Да, да, деточка, тебя зовут Сальви. Правда, Сэм?
— Нет! — повторила малышка, все еще глядя на Баджа так хитро, словно была с ним в заговоре.
Сэм по-прежнему смотрел куда-то в пространство, как будто ничего не слыша.
— Ее вправду так зовут, но ей это имя не нравится, — огорченно пояснила Брон. — Она любит, чтобы ее звали иначе, а наша мама…
— Я — Шеппи, — объявила девчушка так решительно, что возражений больше не последовало.
Брон опять боязливо поглядела на Баджа.
— Ты — Бадж, да? Как ты думаешь, твой папа захочет нас взять? Мама сказала Сэму, что отпустит его к вам, только если мы тоже поедем. И еще мама сказала… — Брон замолчала, не договорив, и нервно зашевелила пальцами.
— Они испортят мне все удовольствие, — буркнул Сэм, все еще хмурясь, и с пристыженным видом добавил: — Право, Бадж, не моя вина, что они тоже приехали.