Чемпион

Их школа находилась на высоком холме в западной части аула и видна была издалека. До начала учебного года оставались считанные дни, и рабочие спешили закончить ремонт. Когда Мурат и Шаир прибежали сюда, настал час обеденного перерыва. Все ра­зошлись, только отставной старшина Николай Трофимо­вич ходил по полянке недалеко от школы. Он вбивал какие-то колышки, меряя землю рулет­кой, и что-то записывал в ма­ленькой записной книжечке. У Николая Трофимовича — от­крытое лицо, дышащее здо­ровьем, широкие плечи, креп­кая, сильная шея. Вчера еще он был старшиной — солдатом, воином, пограничником. А сегодня он — самый простой и самый мирный на свете человек — учитель.
Мурат и Шаир издали наблюдали за ним.
Николай Трофимович заметил их, подозвал к себе.
— Откуда, ребята? Из этой школы? — спросил он, ки­вая на здание семилетки.
— Да, Николай Трофимович... Мы здесь учимся.
— Ого! Откуда вы знаете, как меня зовут? — спросил, улыбаясь, Николай Трофимович.
— Знаем! — многозначительно ответил Шаир. — Мы всех здешних пограничников знаем!
— Ишь ты! — покачал головой Николай Трофимович. — А в каком вы классе учитесь?
— Четвертый закончили...
— Та-ак. А физкультуру любите? Спорт любите?
— Любим! — проговорил Мурат, приближаясь. — Только нас никто не учил, — с искренним сожалением доба­вил он.
— Не учил, говоришь? Это, конечно, никуда не го­дится. ...Ну, а сами-то вы хотите учиться?
— Конечно! Хотим! — вскрикнули ребята в один голос.
— Очень хорошо, — кивнул им довольный Николай Трофимович. — Раз есть ученики, будет и учитель...
Ребята переглянулись.
— Николай Трофимович, — решился спросить Мурат, — правду говорят, что вы у нас учителем будете?
— Может быть, и буду.
— По физкультуре? Да? — допытывался Мурат.
— И это возможно.
— Вот здорово! — искренне обрадовался Мурат. Гла­за его неотрывно, и восторженно смотрели на отставного старшину.
 * * * 
На обратном пути Мурат и Шаир решили заглянуть в школу. С трудом пробрались они через штабели до­сок, горы кирпича, глины и песка к дверям. В тихом и пустом коридоре, куда они вошли, пахло свежей сосно­вой стружкой и масляной краской.
Не успели ребята как следует оглядеться, как за спи­ной у них раздался строгий мальчишеский голос:
— А вам здесь что надо?
Мурат и Шаир обернулись. Перед ними стоял Садык.
— Проваливайте отсюда! — скомандовал он таким то­ном, будто школа принадлежала только одному ему. — Ну, чего стоите? Проваливайте, говорю!
— А ты чего кричишь? Твоя, что ли, школа? — насупился Мурат.
— Не твое дело, — обозлился Садык. — Еще что-ни­будь потеряется здесь... А папа не велел мне пускать пос­торонних!
«Папа» — это Токмолда, директор школы, и имя его много значило для Мурата и Шаира. Они переглянулись, засопели носами.
— Пошли отсюда?
— Пошли...
Ребята направились к выходу, но Шаир на мгновение остановился и сказал Садыку:
— Ты не ори!.. Мы ведь не воры... Мы ничего не возьмем...
Садык продолжал осматривать их с явным подозрением. Вдруг он схватил Мурата за рукав:
— Постой! Что у тебя в кармане?
Мурат вырвал руку.
— А тебе какое дело до моего кармана?
— Покажи!
— Не покажу!
— Гвозди украли.
— Нет, не гвозди...
— Гвозди!
— Отстань лучше, Садык...
— Покажи, что в кармане, а то не выпущу!
Мурат вытащил из кармана толстый шестигранный красный карандаш, сунул его Садыку под нос, словно для того, чтобы тот, понюхал его
— Вот тебе гвоздь! Видал? — насмешливо бросил Мурат и рассмеялся.
  
V
 
Как-то вечером, через две недели после начала учеб­ного года, Токмолда задержался на работе дольше обыч­ного. Он выглянул из окна на улицу, и брови его неволь­но сдвинулись.
На лужайке перед домом суетились школьники. Одни копали ямы, другие устанавливали столбы и вешали сетки для игры в баскетбол, третьи расчищали беговую до­рожку. Никто не стоял без дела. Смех, оживленные голо­са не смолкали ни на минуту. Среди мальчишек и дев­чонок был и преподаватель физкультуры Николай Тро­фимович. Он помогал ребятам.
Токмолда некоторое время наблюдал за ними и думал, что отставной старшина, видимо, решил построить около школы целую заставу. Токмолда не мог понять, зачем Николай Трофимович столько времени занимается этой спортплощадкой.
Директор окликнул школьного сторожа, старика Сайбека, и приказал немедленно позвать к себе учителя.
Сайбек — высокий, с острым подбородком, на котором, будто приклеенная, серебрилась жиденькая бородка с маленьким острым носом, послушно кивнул Токмолде, ска­зал «хорошо» и поспешил выполнить приказание.
— Тебя директор вызывает, — сказал он Николаю Тро­фимовичу, как мог, по-русски. — Марш быстро.
— Сейчас, — ответил учитель, но задержался, чтобы, объяснить ребятам, как распланировать волейбольную площадку.
Сайбек потянул его за рукав.
— Пошел. Пошел, тебе говорю... Скоро надо. Дирек­тор сказал, начальник сказал... Быстро.
Когда Николай Трофимович вошел в кабинет дирек­тора, Токмолда потушил о край стола недокуренную па­пиросу.
— Входите, входите, Николай Трофимович, — сказал он, протягивая руку. — Здравствуйте. Ах, да! Мы ведь се­годня, кажется, виделись. Надо по­говорить. Садитесь, пожалуйста.
Токмолда расстегнул верхнюю пуговицу заплатанной рубашки, как будто она мешала ему говорить, прокашлялся и снова сел. Из полуот­крытого окна на его бритую, узко­лобую голову падали лучи заходя­щего солнца, и она казалась от этого розовой. Токмолда ждал, ког­да Николай Трофимович сядет и, приготовившись говорить, сидел с полуоткрытым ртом, по привычке моргая глазами. Как только учитель физкультуры опустился на скрип­нувший стул у директорского стола, Токмолда заговорил:
— Убейте меня, Николай Тро­фимович, если я что-нибудь пони­маю. Что вы такое задумали строить около школы? Кончится это когда-нибудь или ученики без конца будут возиться? Вы же их просто изму­чили!
Николай Трофимович не ждал такого разговора.
— Но ведь вы сами дали согласие, — возразил он.
— Да. Я согласился. Но разве я знал, что там ты так будешь мучить ребят? — Токмолда заговорил с Николаем Трофимовичем на «ты». — Я думал, что ты... что они бу­дут строить это... как его... — директор никак не мог вспом­нить нужного слова и стал жестикулировать. — Ну, стоит на площадках у школ... Два бревна и перекладина, и ве­ревки болтаются... Как его называют? Турник, что ли?
— Турник-то турник, — ответил Николай Трофимо­вич. — Но для настоящей спортплощадки надо еще многое сделать.
Желтовато-водянистые глаза Токмолды округлились от удивления.
— Дорогой мой! — воскликнул он. — Может быть, ты хочешь превратить школу в заставу, а учеников — в сол­дат, а?
— Причем тут застава? — нахмурился Николай Тро­фимович. — Школа есть школа, и здесь должна быть хо­рошая спортплощадка.
— Как тебя... Трофим... Э-э... Николай Трофимович, — умиротворительным тоном, желая найти с ним общий язык, сказал Токмолда. — Я знаю и другие школы в нашем районе. Везде эти самые столбы с перекладинами... Турники... И больше ничего! И с нас хватит этого. Поэтому ты перестань ребят мучить. Не надо.
— Но ведь надо вперед смотреть! — воскликнул Николай Трофимович. — Вы бы посмотрели на школы Москвы и Ленинграда!
Токмолда отвалился на спинку стула и, вздрагивая всем своим тучным телом, засмеялся.
— Интересный ты человек, — сказал он. — Как же можно Москву сравнивать с нашим захудалым «Кзыл шекаром»? У нас всего сорок домов, а в Москве!..
— Есть вещи, которые надо и можно сравнивать! — ответил Николай Трофимович. — Я не собираюсь сооружать здесь метро, а предлагаю построить при школе спортплощадку. И не хуже, чем в московских школах!