Мятные леденцы

Проходя мимо мальчиков, она дружелюбно спросила:
— Что, загораете?
— Вроде бы, — поглощённый своими мыслями, едва ответил ей Пепито.
Сначала Дракон с неприязнью оглядел собачонок, а потом грозно зарычал, оскалив зубы. Старушка встрепенулась:
— Он кусается?
— Не бойтесь, донья Виртудес. — Пепито на всякий случай придержал собаку.
— Ты любишь животных?
— Люблю некоторых, — честно признался мальчик.
Курро и Китаец подошли к собачонкам и уставились на них, точно на доисторических ископаемых.
— Это настоящие собаки или помесь? — не удержался и спросил Курро.
— Это настоящие собаки. Из породы чихуа-хуа, — сдержанно улыбнулась сеньора.
Китайца больше всего заинтересовали блестящие попонки в красно-зелёную клетку:
— Зачем им эти попоны?
— Чтобы не простудиться. Собаки эти очень нежные. Им нужны витамины, особая еда… С ними много хлопот.
На своих тоненьких, как проволока, ножках собачки дрожали, как будто через них пропустили электрический ток.
Донья Виртудес с нежностью посмотрела на них и, вздохнув, сказала:
— Если бы не они, я бы из дома и не выходила. Мне трудно ходить… и гулять с ними так утомительно.
Дракон, которому надоели собаки, зарычал ещё грознее.
— До свиданья, дети… — попрощалась сеньора и пошла дальше.
Ребята проводили её взглядом.
— Как вы думаете, она дорого за них заплатила? — вдруг спросил Китаец.
— За собак? Конечно, — ответил Пепито. — Они ведь такие породистые… Ты же сам слышал. Должно быть, стоят кучу денег. Пару тысяч песет. Я в газете читал. Конечно, для доньи Виртудес это мелочь. Во всём нашем квартале она самая богатая… — заявил Кике, знавший обо всём на свете.
— И самая старая, — добавил Курро.
Китаец поддал ногой банку из-под сардин, которую Дракон вылизал так, что она блестела как золотая.
— Я думаю, что ей лет двести! — заявил он.
Мальчики задумались. Лет ей было, конечно, много.
— Двухсот ей не будет. Сто или около ста, это уж точно. Уверен, что меньше, — после долгого раздумья высказался Пепито.
Вдруг в голову Курро пришла идея, а поскольку такое бывало не часто, он сразу начал нервничать.
— Почему бы нам не во… во…
— Чего не во?
Курро вобрал в себя воздух и наконец на одном дыхании выпалил:
— Почему бы нам не водить этих чихуа-хуа на прогулку?
— Но ведь с ними гуляет донья Виртудес?
— Вы же ведь слышали, что ей трудно ходить. Может быть, она согласится, если мы предложим ей гулять с собаками.
— Точно! — громко закричал Китаец; потом минуту помолчал, и вдруг добавил: — Ведь раз это работа, за неё будут платить.
Все согласились, что идея Курро замечательная, неясно было только, кто из четырёх друзей будет выполнять эту работу.
— Я считаю, — начал Пепито, — что Курро. Идея его, и…
— Очень надо. Достаточно, что идея моя. — Курро не дал ему закончить.
— Тогда пусть Кике.
— Да? Как же! Чтобы все смеялись надо мной? Нет уж, на меня и не рассчитывайте… — ни за что не соглашался Кике.
— Тогда ты, — обратился Пепито к Китайцу в надежде, что тот окажется посговорчивей.
— Слушай… Проси что хочешь… Но пройтись по улице с такими уродами… Нет, ни за что!
Оставался теперь лишь Пепито. Настал такой момент, когда отступить мог только трус.
— Хорошо. Я согласен, — со вздохом сказал он, смирившись со своей участью.
* * *
Дом старушки был одним из немногих старинных домов квартала: небольшой особнячок, который строился в деревне, а потом оказался в городе.
По всему видно было, что их владельцы — люди зажиточные или по крайней мере когда-то были такими. В вестибюле, куда вошёл Пепито, у стены стоял позолоченный столик, над ним висело большое зеркало, а рядом с зеркалом жардиньерка с цветком, то ли настоящим, то ли из пластика, и портрет какого-то господина с длинными усами.
Мальчик очень хотел понравиться донье Виртудес, и поэтому он смочил и пригладил волосы, подтянул носки и почистил ногти.
Сеньора, удивлённая его приходом, спросила с улыбкой:
— Что тебе нужно, сынок?
— Я пришёл, что… что…
Он стал заикаться, как Курро, когда тот начинал волноваться.
Сеньора решила помочь ему:
— Чтобы что?
— Чтобы поговорить об одном деле.
— Да? Ну тогда проходи… Пойдём в комнату, а то тут сильный сквозняк.
Пепито не почувствовал никакого сквозняка, но подумал, что донья Виртудес, должно быть, такая же мерзлячка, как и её чихуа-хуа. Она ввела его в большую комнату, всю уставленную вазами для цветов и статуэтками. На стенах висели портреты одного и того же усатого господина. На столе, покрытом старинной вышитой скатертью, стояло блюдо с печеньем и кувшин с какао.
— Я как раз собиралась завтракать. Ты любишь какао?
Ответ на такой вопрос мог быть только один — «да», но, удивляясь самому себе, Пепито дрожащим голосом произнёс:
— Спасибо, нет.
— Странно! Насколько я знаю, все мои знакомые дети любят какао. А печенье?
— Нет, сеньора, спасибо. — Пепито отказывался с явным усилием.
— Удивительно. Я думала, что дети всегда хотят есть. Ты не болен?
— Нет. Просто моя мама считает, что в гостях нужно говорить: «Спасибо, я не голоден», — признался Пепито.
— Почему?
— Не знаю. Но раз мама так считает…
Сеньора налила полную чашку какао и пододвинула к нему вазу с печеньем:
— Кушай, я никому не скажу.
Пепито, согласившись с таким разумным доводом, взял одно печенье, потом второе, потом ещё и ещё и, пока разговаривал, положил несколько штук в карман — для Дракона и для ребят.
Пепито позабыл обо всём на свете, он даже забыл о том, что мама не раз говорила ему, что неприлично разговаривать с набитым ртом. Он похвалил печенье и признался, что такого вкусного какао в жизни не пробовал, за что польщённая донья Виртудес угостила его второй чашкой.
— Какое у тебя ко мне дело?
Пепито так увлёкся угощением, что забыл о деле.
— Дело в том… Вы ведь знаете, как я люблю животных. И я подумал, что, наверно, мог бы гулять с вашими собачками. Вам тогда не придётся выходить на улицу.
— Доброе у тебя сердце, сынок… Бог тебе заплатит за твою доброту! — От радости донья Виртудес даже захлопала в ладоши.
Пепито испугался, что его не так поняли.
— Лучше было бы, если бы и вы, сеньора, тоже заплатили мне, — предложил он.
Донья Виртудес удивилась, но, подумав, улыбнулась:
— Ты хочешь что-нибудь себе купить, правда?
— Нет-нет. Дело в том, что у меня долги.
— Так рано?.. Хотя, впрочем… Сколько же ты хочешь за прогулку с моими драгоценными собачками? Две песеты за обеих хватит?
— Извините, но это маловато, — почесав за ухом, сказал он. — Ведь я должен быть к ним очень внимательным, хорошо с ними обращаться… Нужно ведь следить, чтобы они не замочили лапы… чтобы их не продуло на сквозняке… Думаю, что пять песет будет недорого.
Сеньора встала.
— Хорошо. Посмотрим, как ты будешь о них заботиться! — и она позвала: — Ники! Титина! Гулять… гулять… на улицу…
В комнату вбежали собачки; сеньора надела на каждую попону в красно-зелёную клетку, жёлтый кожаный ошейник с золотыми застёжками и пошла провожать всех троих до дверей.
Дверь квартиры захлопнулась, но Пепито не решился выйти из подъезда. Он представлял себе, как засмеют его ребята. Он понимал, что должен сдержать слово, поэтому вышел из подъезда и побрёл вдоль улицы, прижимаясь к стенам домов. Но предосторожности не помогли. Не успел он подойти к углу, как перед ним выросли Тоньо, Пако, Лео и Мончо.
— Вы только посмотрите! Пепито — собачья нянька!
— Эй, смотри не растеряй своих детишек!