Спасём наш Мир

Перед собравшимися махали какими-то бумажками трое в форме судебных приставов. Вовка их сразу узнал. Двое из них были позавчерашние ночные поджигатели «круглый» и «носатый», а третьим приставом был… Гоблин — тот самый Геннадий Олегович Блинов. Он был заместителем директора интерната — того, в котором Вовка оказался после смерти мамы. Но это в ещё неизменённом прошлом.
«Круглый» выглядел «шикарно». Его жирная физиономия была буквально наштукатурена гримом. Но грим тоже мало помогал. Результат произведённого Разиным «ретуширования портрета» был налицо, точнее, на лице «круглого». Его нарисованные вместо сгоревших брови — это было ещё то зрелище.
Гоблин орал на собравшихся:
— Ваши документы на дома — это липа! Вы получили их за взятки! Никто не мог дать вам разрешение строить дома в природоохранной зоне!
Рядом послышался голос деда Васи из соседнего с муравкинским дома:
— Ента деревня стоить здеся с позапрошлого веку, и зоны никакой тута отродясь не было. Никакого разрешения теперячных ваших начальников тоды получать не надоть было. Их самих-то, тех начальников, в то время отродясь не было.
— Ничего не знаю! — ответил Гоблин. — Этой так называемой деревни даже нет на карте! Зато у нас есть судебное решение! Все дома, здесь построены самовольно, и подлежат сносу! Это ещё не всё! За снос незаконных строений вы должны заплатить по два миллиона рублей с каждого дома! Решение подписано самим Помидоровым, а мы это решение исполняем!
— А решение о хищении… ой, извините, о конфискации имущества тоже имеется? — услышал Вовка папин голос (отец, видимо, только что подошёл). — Куда это вы награбленное везти собрались?
— А вы, гражданин… Муравкин, не лезьте не в своё дело! Вас это не касается! — заорал на него Гоблин. — Мы даже не будем против, если Вы вообще уберётесь отсюда!
Другой «пристав» — «круглый» — крикнул:
— Да-да, убирайтесь! Вы здесь вообще никто! Не лезьте не в своё дело! Не баламутьте народ, а то ответите по закону!
— Это по какому же закону? По вашему бандитскому? В смысле, по понятиям? Нет, господин Курилевич, по закону ответите вы. Я, как следователь областной прокуратуры, уже веду это дело, так что не забывайтесь. Я клянусь, что засажу вас всех и надолго. — Потом, обращаясь к собравшимся:
— Товарищи, собирайте по деревне мужиков, что покрепче. Надо остановить бандитов. Я попробую связаться с начальством. Попрошу, чтобы выслали группу захвата. Этих бандитов необходимо задержать. Это люди Луганского. Вон тот, что бумажкой машет и больше всех кричит, — бомжующий пропойца Геннадий Блинов. Вон тот, пузатый, — шофёр подкупленного Луганским судьи Помидорова Вячеслав Курилевич. А вон тот, тощий, что позади Блинова стоит, — самый опытный поджигатель домов Тарас Криулин по кличке Кривой. Этому «кривому» пожизненный срок светит, как и его хозяину Луганскому.
«Приставы» что-то орали, но все слушали Вовкиного отца. Гоблин что-то крикнул, повернувшись в сторону оцепления. Со стороны оцепления к отцу побежали трое в омоновской форме…
Неожиданно Кирилл оказался между отцом и бегущими к нему «омоновцами». В руках у Кирилла был полиэтиленовый пакет с собранными вечером цветами. Кирилл крикнул тем, троим:
— Немедленно остановитесь!
— Уберите отсюда детей! — заорал Гоблин.
— А может убрать Вас, господин Блинов? — спокойно, но очень громко, чтобы все слышали, спросил Кирилл. — Смотрите все, что сейчас будет, — он вынул из пакета жёлтый одуванчик и подул на него. Белый пух только что бывшего жёлтым одуванчика разлетелся и растаял в воздухе. Вовка увидел, как вместе с пухом… исчез Гоблин. Оставшиеся «приставы» растерялись, не понимая, куда пропал их подельник. «Омоновцы» тоже остановились от неожиданности.
— Могу убрать ещё одного! — крикнул Кирилл. Он взял следующий одуванчик, подул… — пропал ещё один «пристав» — «круглый».
С Вовкой это уже было однажды. Вот и теперь. Какая-то буря поднялась у него в душе, и он закричал деревенским:
— Что же вы стоите и смотрите?! Бандиты приехали вас грабить и ломать ваши дома. Что ли вы их рабы, что не сопротивляетесь! Вас вон сколько, а этих совсем мало! Если вы будете смиряться со злом, то наш Мир погибнет!
И действительно, здесь собралось уже полдеревни. Вовка не понял, что подействовало на людей. Может, подействовала его «ораторская речь», а может то, что говорил им отец. В общем, вырвалась наружу людская обида и злость, копившаяся десятилетиями. Толпа пришла в движение.
По толпе прокатился угрожающий рокот, и люди двинулись на «ОМОН». Оставшийся «пристав» — «носатый» — быстро ретировался, укрывшись за спинами бандитов. Бандиты, выставив вперёд щиты и стуча по ним дубинками (видимо для устрашения), двинулись навстречу толпе.
В общем, могло случиться побоище, в котором были бы жертвы с обеих сторон. Кирилл вытащил из пакета целый пучок одуванчиков и крикнул:
— Господа бандиты! Немедленно остановитесь, иначе пожалеете! Повторять не буду!
Бандиты не вняли предупреждению, и Кирилл дунул на одуванчики…
…Дома, когда немного улеглись страсти, папа и мама, не скрывая удивления, стали расспрашивать Кирилла, как ему удалось сделать ЭТО.
— Я не могу вам это рассказать, — ответил Кирилл. — Не потому, что не хочу. Просто пока я не имею права раскрывать эту тайну — даже вам. Вы многого обо мне не знаете, и о себе тоже.
— Как же мы можем не знать о себе? — удивилась мама.
— Это объяснить непросто, да и всё равно вы не поверите.
— Ну! После того, что мы сегодня видели, мы готовы во всё поверить, — сказал отец.
— Всё равно не могу — пока не могу. Потом, когда будет можно, я попытаюсь рассказать. И не удивляйтесь больше. Я делал всё, чтобы вы… чтобы вообще никто не узнал о моих способностях. Теперь всё изменилось. Теперь мне придётся применить своё умение, чтобы остановить зло. То, что сегодня было, это только начало. Дальше будет хуже.
— Кирилл, — сказал отец, — послезавтра я свяжусь с начальством, с прокурором. Сегодня не получилось — выходной и все за город уехали. Сюда пришлют отряд спецназа для охраны деревни.
— До послезавтра ещё два дня. Бандиты могут вернуться.
— Это вряд ли. Они сейчас в шоке. После случившегося они, долго не оправятся.
— Хорошо бы, но я думаю, что Луганский заставит их оправиться от шока уже сегодня…
…После обеда Вовка спросил брата:
— Слушай, а куда они все делись? Ну эти, Гоблин, ОМОН, бульдозеры? Они что ли совсем пропали? Что ли их больше нет?
— Что это, куда они денутся… Те, которые из себя приставов изображали, сейчас объясняются с Луганским — он им, конечно, не верит. И остальные бандиты там же, только они вообще ничего внятного сказать не могут. Бульдозеры и всё остальное на стройке в Гороховце. Вещи Беловых вернулись на своё законное место. Нанятые рабочие у себя дома.
— Здорово ты это с одуванчиками сделал.
— Ну, скажешь тоже. Ничего тут здорового нет. Надо, просто, кое-чего знать о цветах. Знаешь, цветы ещё и не такое могут. Я тебя тоже научу.
— А зачем тебе люпины? Ведь всё закончилось. Больше-то исчезать никого не надо.
— Ну ты и сказал! «Исчезать никого не надо» — так не говорят. А вообще здорово у тебя получаются такие фразеологизмы.
— Какие ещё гизмы?
— Никакие не «гизмы» — я сказал: «фразеологизмы». Ладно, проехали. А бандиты могут вернуться. Дело в том, что Луганский им не поверит. Он их снова сюда пошлёт, и они пойдут, потому что боятся своего главаря. Луганского даже начальник отделения милиции Змеев боится…
…И правда, вечером бандиты нагрянули снова. Жителей крайних домов стали выгонять на улицу и избивать, а потом в дело пошла техника. Бульдозеры двинулись на дом Беловых.
Когда это началось, Кирилл выбежал из дома, крикнув Вовке, чтобы он взял «фотик» и начал снимать. Вовка выбежал следом, держа наготове фотоаппарат. На улице он увидел, что подступы к дому бабы Кати отрезаны. Вокруг дома стояли «омоновцы». Кирилл схватил Вовку за руку, и… они оказались внутри оцепления. Вовка стоял прямо около дома бабы Кати. На дом уже двигались два огромных бульдозера. Вовка начал снимать это. Из оцепления к нему уже бежали два разъяренных бандита.