История Англии для юных
И вот в одну черную ночь мальчика, который крепко спал, верно, грезя о том, как мчатся ему на помощь те несчастные паладины, что безвестно страдали и умирали за него, разбудил тюремщик и потребовал, чтобы он немедля спустился к подножию башни. Артур наспех оделся и послушно пошел за тюремщиком. Когда они миновали последнюю ступеньку винтовой лестницы и им в лица пахнул ночной ветер с реки, тюремщик бросил на землю свой факел и затоптал огонь. В кромешной тьме Артура быстро втолкнули в какую-то лодку. И там он обнаружил своего дядю и с ним еще одного человека.
Артур упал им в ноги, моля сохранить ему жизнь. Не вняв слезным мольбам ребенка, негодяи закололи его, а труп утопили, огрузив тяжелыми камнями. Настало весеннее утро, дверь башни была заперта, лодка исчезла, река катила свои искрящиеся воды, и никакого следа бедного принца больше не довелось узреть смертным глазам.
Весть об этом чудовищном убийстве, разлетевшаяся по Англии, возбудила всеобщую ненависть к королю (уже стяжавшему себе дурную славу многими пороками и тем, что при живой супруге он похитил и взял в жены другую благородную даму) — ненависть, которая не утихала до конца его правления. Бретань бурлила. Артурова родная сестра, Элеонора, была во власти Иоанна, державшего ее в монастыре в Бристоле, но его единоутробная. сестра Алиса находилась в Бретани. Бретонцы выбрали Алису и отчима убиенного принца, последнего мужа Констанции, своими ходатаями и послали их к королю Филиппу с пламенной жалобой. Король Филипп повелел королю Иоанну (как своему вассалу по владениям во Франции) явиться к нему на суд. Король Иоанн не явился. Тогда король Филипп объявил Иоанна лжецом, клятвопреступником и душегубом и опять повел против него войну. В короткий срок захватив большую часть его французских владений, король Филипп лишил Иоанна трети принадлежавших ему земель. И во все время своей ретирады король Иоанн либо ел и пил, как безмозглый обжора (пока опасность была далеко), либо убегал, как побитый пес (когда она подступала близко).
Если он так стремительно терял свои владения и если его собственные дворяне настолько пренебрегали им самим и его интересами, что даже отказывались сражаться под его знаменем за пределами Англии, надо думать, недостатка во врагах у него не было. Однако он нашел себе еще одного врага в лице папы, и вот каким образом.
Не вняв слезным мольбам маленького принца, негодяи закололи его
Скончался архиепископ Кентерберийский. Младшие монахи этой епархии, желая опередить старших монахов в назначении его преемника, сошлись в полночь, избрали некоего Реджиналда и отправили его в Рим на утверждение папы. Когда же старшие монахи и король, вскоре про то прознав, шибко осерчали, младшие монахи пошли на попятный, и по общему согласию был избран епископ Норичский, Иоаннов любимец. Папа, услыхав эту историю, провозгласил, что ни один из избранников его не устраивает и что он избирает Стефана Лангтона. Монахи покорились папиной воле. Тогда король выставил их всех скопом за дверь и изгнал как изменников. Папа отрядил к королю трех епископов, чтобы они пристращали его интердиктом. Король заявил епископам, что как только на его королевство будет наложен интердикт, он выколет глаза и отрежет носы всем монахам, которых сумеет отловить, и в таком разукрашенном виде отошлет их в Рим в подарок их хозяину. Однако епископы издали-таки интердикт и убежали.
Через год папа нанес королю Иоанну следующий удар — предал его анафеме со всеми положенными церемониями. Король, уже и так раздраженный неприязнью баронов и ненавистью народа, до того взбесился, что, говорят, отправил тайное посольство к маврам в Испанию с обещанием перейти в их веру вместе со всем своим королевством, если они ему помогут. Послов будто бы провели сквозь длинный строй мавританских стражников и поставили перед эмиром, глубокомысленно склонившимся над громадным фолиантом, от которого он не поднял глаз. Они подали ему письмо с предложениями короля и были отпущены важным кивком. Недолго спустя эмир призвал к себе одного из посланников и молвил: «Заклинаю тебя именем религии, которую ты исповедуешь, скажи правду: что за человек английский король?» Посланник, припертый к стенке, ответил, что король английский — лживый тиран, против которого вскорости восстанут его собственные подданные. И эмира этого оказалось достаточно.
Королю Иоанну, в его положении, деньги были нужны не меньше, чем солдаты, и он добывал их, не стесняясь в средствах. Иоанн взялся сызнова притеснять и терзать несчастных евреев (что было в его вкусе) и придумал необычное наказание для одного богатого бристольского ростовщика. Он повелел держать этого ростовщика в тюрьме и выдергивать у него всякий день по зубу (начиная с коренных), пока тот не выложит определенную кругленькую сумму денег. Семь дней бедняга сносил каждодневную муку, теряя за зубом зуб, но на восьмой заплатил все сполна. Таким образом разжившись, король предприми поход в Ирландию, где засели мятежные английские вельможи. Это было одно из очень немногих мест, откуда он не удрал, да и то лишь потому, что не встретил там ни малейшего сопротивления. Иоанн совершил еще один поход — в Уэльс. Вот оттуда он таки удрал, но только после того, как взял в заложники двадцать семь юношей из лучших валлийских семейств, которых через год приказал умертвить всех до единого.
Между тем папа прибавил к интердикту и анафеме свой последний приговор: развенчание. Он провозгласил Иоанна низложенным, освободил его подданных от обязанности ему служить и через Стефана Лангтона передал французскому королю, что, ежели он вторгнется в Англию, ему будут прощены все грехи — во всяком случае, прощены папой, коли его это устроит.
Поскольку король Филипп ничего так не хотел, как завоевать Англию, он собрал в Руане огромную армию и флот из тысячи семисот кораблей для ее переправки. Однако английский народ, как бы люто ни ненавидел он короля, был не тем народом, который смирился бы с порабощением отечества. В Дувр, где находился английский штандарт, стеклось такое множество желающих записаться в защитники родной земли, что для них не хватило провианта и король смог выбрать и оставить только_ шестьдесят тысяч. Но в этот критический момент в дело вмешался папа, у которого были свои причины не желать чрезмерного усиления королей, хоть Иоанна, хоть Филиппа. Он дал легату по имени Пандольф простое поручение: хорошенько пугнуть короля Иоанна. Пандольфу предписывалось явиться из Франции в ставку английского короля и так красочно расписать ему Филиппову мощь и его собственную слабость, проистекающую из недовольства дворян и народа, чтобы у него затряслись поджилки. Пандольф настолько хорошо справился со своей задачей, что король Иоанн от ужаса потерял голову и согласился, во-первых, признать Стефана Лангтона; во-вторых, предать свое королевство во власть «Бога, святого Петра и святого Павла», то есть папы; и, в-третьих, до скончания времен платить папе ежегодную дань за дарованное им позволение сидеть на английском троне. Этим позорным договором он принародно связал себя в церкви Рыцарей Храмовников в Дувре, где своеручно положил к стопам легата часть годовой дани, на которую тот с презрением наступил. Правда, ходят упорные слухи, что это был просто картинный жест и что потом видели, как легат подобрал денежки и припрятал в карман.
В то время один злосчастный прорицатель Петр, который еще нагнал на Иоанна страха, напророчив, что он лишится рыцарского звания («то есть жизни», — подумал король), прежде чем минует праздник Вознесения, следовавший за днем его унижения. Когда настало послепраздничное утро и король, продрожавший всю ночь, обнаружил, что здрав и невредим, он приказал схватить пророка, — а заодно и его сына, — привязать их к конским хвостам, протащить по улицам, а потом повесить за причиненное ему беспокойство.
Едва король Иоанн покорился, папа, к величайшему изумлению Филиппа, взял его под свою защиту и оповестил короля Филиппа, что, поразмыслив, решил не давать ему благословения на вторжение в Англию. Взбешенный Филипп решил действовать без папина благословения, но ничего не выиграл, а, напротив, много потерял, потому что пятьсот английских кораблей под командованием графа Солсбери приплыли к французскому побережью прежде, чем французский флот успел от него отчалить, и разгромили его в пух и прах.
