Черничные Глазки

Опять вспомнился рассказ матроса про несчастную беличью переправу. Мало-помалу он припомнил всё, что слышал про беличью жизнь, вспомнил и всех белок, которых встречал в своей жизни…
Довольно интересные, оказывается, были у него встречи — правда, давно. Тогда он был мальчишкой… Жил на даче и поочерёдно был то «затерянным на Тристан Д’Акунье», то просто одинокой букашкой, пробиравшейся мимо логовища страшного Букоеда, то даже соскучившимся маленьким домиком… Да, смешно вспомнить, но и это было.
А потом, как часто он представлял себя дедушкой! Владельцем старинной фотографии «ПРОГРЕСС-ИДЕАЛ»!.. До чего же это было интересно!..
Наверное, он и на самом деле пошёл в дедушку — тоже чудак!
Ведь стал он совсем взрослым человеком, пора бы презрительно посмеяться над детскими фантазиями, а он вот вспоминает и смеётся, но только от удовольствия и ни капельки не чувствует презрения! Ну ни малейшего!..
Наоборот, теперь ему до смерти хочется попробовать узнать, увидеть и почувствовать всё, что видит и чувствует белка! Побыть в беличьей шкурке!
Ещё он вспомнил десяток или два прочитанных научно-фантастических рассказов и статей. В них на все лады очень интересно люди рассуждали, как бы это нащупать путь общения с внеземными цивилизациями, например с какими-нибудь зелёными человечками с далёкой планеты.
Это, конечно, очень своевременно и правильно, но всё-таки до чего странный народ — люди! До сих пор не удосужились найти настоящих путей общения с белками, дельфинами, слонами или муравьями, и вот пожалуйста, скорей подавай им зелёных человечков!..
А ведь мы живём бок о бок с маленьким, удивительно безобидным народцем, который так и тянется к людям, сам первый протягивает нам лапку дружбы, всеми способами показывает, до чего ему хочется жить с нами в мире, а мы и внимания не обращаем…
У Черничкина, наверное, есть мама… Бабушка! Сестрёнка какая-нибудь!.. Ведь он ещё совсем молоденький — родился, скорей всего, весной. Радовался он весне? Конечно, радовался — все животные радуются! Весной в лесу праздник, ликование! Филипп долго сидел, улыбался и всё думал, думал, как выглядел бы дневник или заметки Черничных Глазок.
Многое стало приходить ему в голову, и однажды тёмным вечером, сидя при свете слабого огонька, под гудение ветра в трубе он начал писать. Название он придумал такое:
  
Глава 11. Дневник бельчонка Черничные Глазки. Перевод с беличьего. С примечаниями переводчика
 
Примечание переводчика:
Всё началось с того, что пришла весна. Кончились наконец дожди, без конца поливавшие землю. Лужи весело заблестели, и по ним забегали, заиграли солнечные зайчики.
Ныряя в прозрачном воздухе, ласточки второпях примётывали на живую нитку длинными стежками новенькое чисто-голубое полотнище весеннего неба на место старого, серого, совсем истрепавшегося за зиму.
Всё, что могло зазеленеть, зазеленело. Что не умело зеленеть — зачирикало, засвистело, запело.
А всё, что не умело петь, радостно заквакало, зажужжало, застрекотало или принялось похрюкивать, жмурясь на солнышке, помахивать хвостиками и валяться, почёсываясь, по молодой зелёной травке.
На опушке большого леса стоял старый каштан. Его большие лапчатые листья, которые долгое время бессильно свешивались вниз, точно дохлые утиные лапки, теперь вдруг набрались силы, распрямились, и очень скоро над ними поднялись пушистые нежные пирамидки бело-розовых цветочков.
— Весна! Весна! — стрекотала, суетясь по лесу, сорока. — Смотрите-ка, какие птенчики вылупились на каштане! Какие пушистые! Розовые!
Шершавый кабан, трусивший, сгорбись, по своим делам, боком покосился вверх и презрительно хрюкнул:
— Чушь! Чушь! Какие ещё птенчики!.. Просто у каштана народились молоденькие поросятки!
— Птенчики листьев! — лопотала упрямая сорока.
— Обыкновенные каштановые поросята! — отфыркивался кабан.
В этот момент из дупла толстой сосны вдруг любопытно высунулись разом две маленькие рыжие мордочки со стоячими ушками и чёрными глазками, удивлённо моргавшими на свет. И каштан приветливо прошелестел:
— Ага, вот наконец и старое дупло расцвело. Всего два рыжих цветочка, но и то неплохо, дупло-то очень старое! — и гордо покачал своими ветвями, сплошь усеянными цветами.
А два бельчонка, высунувших свои носы впервые из родного гнезда, всё смотрели и моргали и ничего не могли понять, потому что видели всё в первый раз в жизни: стволы и ветки больших деревьев, синее небо и яркие солнечные лучи, скользившие по качающимся веткам, и выводок скворчат в соседнем дупле.
Конец примечания переводчика
Собственный дневник бельчонка Черничные Глазки
Кто раньше появился на свет: я или моя мама? Я много над этим думал, но так и не мог решить этого вопроса. Надо будет ещё подумать, когда в дождливую погоду у меня будет свободное время.
Самое первое, что я помню в своей жизни, — это то, что вокруг меня было совсем темно, очень мягко и мне было вкусно. Кажется, что-то сосал и причмокивал.
Помню, я сам был очень мякенький и мне не хотелось много двигаться; только иногда хотелось потолкаться вокруг себя лапками, посопеть и опять поскорей заснуть.
Но и сквозь сон я слышал очень приятный запах чьей-то тёплой, нагретой шёрстки, которая окружала меня со всех сторон. Этот запах я узнаю и теперь, где угодно, с первого нюха!
Кроме того, я помню, что я сам и всё, что было вокруг меня, приятно покачивалось и поскрипывало и то близко, то далеко что-то бодро постукивало: тук-тук-тук! Что-то посвистывало так: уиссс!.. шшуу!
Уже потом я узнал, что это шумел ветер, а постукивал большой дятел в красном колпачке, а покачивалась и поскрипывала большущая старая сосна, которая выросла с удобным дуплом, чтоб мы могли себе там устроить домик. Она покачивалась, чтоб мне лучше спалось. Славная старая сосна! Я к ней до сих пор очень привязан и никогда не забываю поиграть на её ветках и поскрести лапками её ствол, чтоб немножко поразвлечь её.
Потом однажды появился свет. Он был круглый, маленький и был где-то выше наших постелек, на которых мы с сестрёнкой спали.
Я давно чувствовал, что у меня есть сестрёнка, но увидел её, только когда появился свет. Я запомнил это хорошо потому, что это было случайно, как раз в один и тот же день: появился наверху свет и я увидел мордочку сестрёнки.
Свет мне очень понравился. И скоро я увидел маму — она проскочила через круглый свет к нам в гнездо и стала приглаживать лапками нам мордочки.
Вот тут мне и пришло в голову, что, может быть, мама с папой были уже раньше нас. Хотя едва ли. Если меня тогда не было, то где же я был?.. Смешно!
Свет мне так понравился, что я решил обязательно когда-нибудь добраться до него, понюхать и потрогать лапкой. Мы с сестрёнкой уже довольно хорошо научились кувыркаться и возиться по полу и понемножку пробовали карабкаться на стены, но каждый раз шлёпались обратно друг на друга.
Однажды я не шлёпнулся. Силы у меня прибавилось; я карабкался, карабкался и добрался до самого света и ткнулся прямо в него носом… Но, странное дело, чем дальше я просовывал в него нос, тем больше делалось света!
Я выглянул из круглой дырочки входа в наш дом и увидел, что вокруг полным-полно всякого света. Очень яркого зелёного, синего, блестящего. И всё зелёное покачивалось в разные стороны и шумело.
Тогда я был ещё совсем глупый и ничего не мог понять.
Долго сидели мы с сестрёнкой, тараща глаза и насторожив уши, выглядывая из нашего окошечка в самом верхнем этаже леса. Мало-помалу всё в наших глазах приходило в порядок, и мы разглядели отдельные ветки, высокие стволы, листья каштана и блестящую на солнце хвою сосен и услышали отчаянный писк.