Каникулы в бухте пиратов

…В комнате уже светло. Легкий утренний ветерок слегка колышет занавески. Где-то кричат чайки. И что-то колет в попу.
– Это я тебе две колючки подложил, – входит Алешка, – чтобы ты не проспал.
Спасибо, родной.
Алешка ставит на подоконник Арчилову кисточку для бритья и полупустой уже пузырек с чернилами.
– Название писал, – объяснил Алешка. – Не очень ровно получилось. Ты готов?
– Очень готов. Так, да. Только есть хочется.
– Тебе нельзя.
– На что ты намекаешь? – обиделся я. – Я не боюсь.
Алешка засмеялся. И объяснил:
– Лишние килограммы, Дим. А ты что подумал?
Что я подумал – мое дело.
– И чего ты штаны надел, Дим?
– Я без штанов не полечу.
– Лишний вес, Дим.
Я послушно разделся, оставшись в одних плавках. И надеясь, что полет все-таки не состоится.
Мы вышли из бунгало. Утро было великолепное. Солнце светило в небе и сверкало своими лучами на поверхности моря. Горизонт был на месте.
Мы быстренько искупались и пошли к месту старта. Наш великий бумажный шар лежал на земле бесформенной кучей. Кое-где на нем виднелись корявые кривые буквы – название воздушного корабля, разобрать которое пока было невозможно. Здесь же лежала расправленная сеть и стояло парусиновое кресло.
На печку мы нахлобучили обрезок водосточной трубы, которую нашли за саклей, где хозяйственный Арчил складывал всякий хлам.
Рядом с креслом валялся моток веревки, один конец ее был привязан к кольцу колодца. Я забыл сказать, что в камни, ограждающие колодец, были вделаны два стальных как бы уха. Может, в них когда-нибудь в старину вставлялся ворот для подъема ведра с водой, может, они были еще для чего, но издалека колодец с этими скобами здорово походил на бадейку-ушат.
– Крепко привязал? – спросил я Алешку.
– Двойным морским узлом, Дим. Не отвяжется. – На лице его не было ни тени волнения, только жгучий интерес: «как щас Дима полетит и что он там увидит».
– Растапливай печку, Дим, – скомандовал Алешка.
– А дрова где?
Он ни секунды не задумался:
– У Арчила возьмем. У него много.
Бедный Арчил.
Мы натаскали дров, я стал растапливать печь, а Лешка забрался на ореховое дерево, перекинул через него тонкую бечевку.
– А это еще зачем?
– Щас увидишь.
Он, как всегда, шустрой обезьянкой соскользнул вниз, обвязал бечевкой верхушку шара и подтянул его вверх. Шар корявой колбасой повис под деревом. А его нижняя горловина оказалась прямо над дыркой дымовой трубы. Соображает парень!
Печка разгорелась, и скоро из верхнего конца трубы туго загудел горячий воздух, почти без «поганого и вонючего» дыма. Мы, как смогли, расправили шар.
И что вы думаете? Он стал наполняться! Он надувался и все больше становился похожим на настоящий мяч. Только кривобокий. На борту его красовалась пляшущая буквами надпись «Ваздушный шар им. Крякутина».
Мы отвели шар немного в сторону, сбросили бечевку и накинули на него сеть. Он сразу же опустился под ее весом. Но нас это не смутило – идея была правильной.
Мы снова стали наполнять шар горячим воздухом – он становился все полнее и полнее, и вскоре его уже нужно было удерживать от стремления вверх.
– Держи его! – закричал Алешка. – Я сейчас сиденье подтащу.
Я уцепился за два края сетки и крепко держал шар, который упруго покачивался над печкой и ощутимо тянулся к небу.
– Надо его покороче привязать, – сказал я Алешке. – А то без меня улетит.
– Щас, – сказал Алешка. – Кресло присобачу.
Он подтащил кресло к печке.
– Завидую тебе, Дим… Ты куда? Стой! Ну ты даешь!
Правильно сказал! Вцепившись в кольца сетки, я уже не стоял на земле, а висел над ней. И не просто висел, а медленно, но неуклонно поднимался вверх. Это я тебе, Леха, завидую.
Наш шар – кривобокий, с каракулями на боку – медленно и плавно скользил вдоль скалы все выше и выше. А я висел под ним, как гимнаст на кольцах.
Было, конечно, здорово, но страшновато. Я даже забыл на время о главной цели своего полета. Тем более, что наш пузырь почему-то вращался вокруг своей оси, и я видел то недалекое море с горизонтом, то близкую скалу, всю утыканную колючими ветвями.
Но вот между ними и впрямь показалось что-то вроде прорубленной в скале бойницы. Что там, внутри, разглядеть мне не удалось. Во-первых, там было темно, а во-вторых, окошко довольно скоро скользнуло мимо меня вниз.
Ничего, сейчас шар остановится – его не пустит выше натянувшаяся веревка.
Я глянул вниз. И без того невеликий Алешка показался мне с высоты совсем маленьким. Он что-то кричал и почему-то подпрыгивал. От восторга, наверное.
Я пригляделся. И похолодел. И едва не разжал руки. Алешка прыгал совсем не от радости – он пытался ухватить конец веревки, который поднимался над ним все выше и выше. «Подвел-таки двойной морской узел», – подумал я в тоске.
Но, как потом выяснилось, подвел не узел. Алешка сам его развязал, чтобы за веревку подтащить шар поближе к скале. И упустил ее. И хорошо, что упустил!
Шар тем временем поднялся над обрезом скалы и его подхватил и повлек береговой ветер. Медленно уплывала в сторону колючая скала, медленно, вращаясь, проплывали подо мной, словно прощаясь, сакля, бунгало, причал с лодкой, прыгающий Лешка… Меня уносило в море.
Интересно, сколько я смогу так провисеть? Маугли, дикий мальчик джунглей, кажется, мог висеть, уцепившись одной рукой за ветку, хоть целый час. Но ведь я-то не Маугли. Я теперь этот… Крякутин.
Вспомнив свой сон, я оглядел окружающее воздушное пространство – не парит ли рядом злобный рогатый козел? И не пролетает ли мимо лайнер, в иллюминаторе которого бледнеют лица моих родителей? Ни козла, ни лайнера. Одни чайки. И те на всякий случай держатся подальше от такой странной птицы – белой, кривобокой, с черными каракулями на боках.
Я глянул вниз – невдалеке, поперек моего курса неспешно шлепал какой-то катерок. И мне показалось, что он довольно быстро становится все больше…
Так и есть. Воздух в шаре начал остывать. Вот конец веревки коснулся воды, намок. И процесс снижения пошел еще быстрее. Ну, это уже не страшно. Отсюда я запросто доплыву до берега. Да еще небось Алешка бросится мне на выручку в лодке.
Я совсем приободрился. А здорово получилось! Правда, не совсем то, на что мы рассчитывали, но так в жизни часто бывает.
А шар между тем опускался все решительнее, волоча за собой по воде веревку, которая намокала все большей своей длиной и ускоряла снижение шара. Оно уже напоминало падение. Веревка «перечеркнула» палубу катера, в чем-то там запуталась, и я, быстренько сориентировавшись, спустился на палубу. Веревку тут же вырвало из моих рук, облегченный шар рванулся вверх, пролетел еще немного и окончательно упал в море. Он тут же намок, превратился в абсолютно бесформенную груду и исчез в волнах.
– Ты откуда? – раздался удивленный без меры голос.
Я обернулся.
Передо мной стоял ошалевший дядька в тельняшке и камуфляже.
– Ты откуда? – повторил он, вытаращив на меня изумленные глаза.
– Оттуда, – я показал на небо.
– И что ты там делал?
– Летал. Не видите, что ли?
Руки у меня еще дрожали, а ноги еще не держали. И я сел на первое попавшееся. Это была какая-то коробка.
– Ты куда сел? – закричал дядька. – Смотреть надо! Это тебе не в небе!
Я вскочил. Оказывается, я сел на коробку с телевизором. Огляделся – где бы присесть? Негде. Вся палуба заставлена такими же коробками. Частично укрытыми брезентом.
– Пошли к капитану, – строго сказал дядька и положил руку мне на плечо.
Мы между коробками с трудом пробрались в рубку. Там стоял за штурвалом парень в морской фуражке и в высоких сапогах. Один глаз у него был закрыт черной повязкой. Типичный пират.
– Чего тебе, Чиж? – не оборачиваясь, спросил он.
– Зайца поймал, кэп. И где он прятался?
Капитан обернулся и тоже разинул рот.
– Ты откуда взялся?
– Говорит: из самолета выпал, – со смешком ответил за меня Чиж.