Тили-тили тесто (СИ)

Капитан верно подметил. Стас, в самом деле, в последнее время ощущал, что ему и море по колено, и горы по плечо. Но, вопреки опасениям Лиса, это отразилось на игре в самом положительном смысле. Стас стал менее агрессивным, не позволял противнику спровоцировать себя, а вместо этого спокойно отправлял в ворота шайбу за шайбой. Можно было понять растерянность защитника хозяев на вчерашней игре. В прошлом "пятый номер" частенько выводил Стаса из себя, отправляя на скамейку штрафников, но вчера что бы тот ни делал, Стас никак не реагировал. Вот и удалось разбить гостеприимных хозяев игры в пух и прах, за что Виктор Васильевич выразил благодарность сильнее обычного "ну, неплохо, неплохо, но можно было и лучше". Даже не пришлось напоминать ему о договоренности. Вовка после игры подошел к Стасу и сказал, мол, Василич велел сопроводить тебя до вокзала и подсобить с билетом. Стас если и удивился, каким это образом Лиса может ему помочь, то виду не подал. Он сам понимал, что с билетами под праздник будет туго и рассчитывал просто сунуть какому-нибудь проводнику на лапу, и хоть стоя, но доехать до Вики. А оказалось, что у капитана на Московском служила тётка, и не кем-нибудь, а старшим кассиром. Поскольку незамужняя женщина обожала племянника больше всех на свете, билетик в штабной вагон она спроворила сразу. Вот так при помощи родни капитана Стас добирался до родного дома не просто быстро, но и с комфортом. Ну, за исключением того, что "Букет" звучал уже в седьмой раз. И того, что обитатели соседних купе полностью разделяли любовь проводницы и прибавили звук на полную.
***
С самого утра, занимаясь домашними делами, Вика не могла определить: какое из чувств захватило её сильнее. Чувство вины перед мамой за произошедшее накануне или чувство радости от предстоящей встречи со Стасом.
Вчера, когда она вернулась из института, мама выходила из подъезда, волоча за собой тяжеленную сумку:
– Дочка, ты что так задержалась-то? Придется голодной ехать, автобус отходит через сорок минут, надеюсь, успеем на автовокзал. Давай, беги домой, бросай дипломат, я тебя подожду. Твои вещи я собрала. Оставила сумку на софе...
Вика оторопела, сначала не понимая о чём речь, но через секунду вспомнила: еще месяц назад они с бабулей договорились, что на этой неделе приедут к ней в четверг, раз уж так сложилось, и ноябрьские праздники в этом году выпали так удачно под выходной. Мама вообще намеревалась задержаться подольше. На работе она взяла за свой счёт выходные на понедельник и вторник, а Вика собиралась вернуться вечерним автобусом в воскресение.
Но это было в планах ещё до того, как в её жизни вновь появился Стас. Сейчас, как бы ей не хотелось увидеть бабулю, Вика осознавала – увидеть Стаса она хочет гораздо сильнее. И что толку обзывать себя бессовестной и легкомысленной? Что толку напоминать себе, что бабушка рассчитывает с ней увидеться? Собравшись с силами, Вика решительно проговорила:
– Я не поеду, роднуль. Завтра Стас приезжает. Давай, провожу тебя до автобуса.
Мама нахмурилась, собралась что-то сказать, но потом передумала и просто молча схватила сумку за ручку, Вике ничего не оставалось, как подхватить сумку с другой стороны...
Отогнав от себя тревожные мысли, Вика решила попить чаю с бутербродами, и только тут до неё дошло, что бутерброды-то делать не из чего. Утром, по привычке наделав себе оладушков, она не заглянула в хлебницу, которая нынче была абсолютно пустой. Мама вчера не покупала ни хлеба, ни булок, предполагая, что их не будет дома несколько дней. Да и в холодильнике не было ничего съестного, кроме початой пачки масла, двух яиц и полбутылки кефира, но ещё раз кушать оладушки Вике не хотелось.
Она надела пальто прямо на халат, обулась на босу ногу и, памятуя, что с утра временами идет дождик, прихватила зонтик, бегом спустилась по лестнице, и, не успев притормозить, буквально впечаталась всем телом в...
Вика подняла глаза. Стас смотрел на неё так, что сердце моментально ушло в пятки, а по телу пробежали мурашки. Ну, как тут применить тщательно отрепетированное перед зеркалом милостивое выражение лица, небрежно бросить задуманное "О, ты пришел" и надменно приподнять бровку? Когда? Если хватило одной секунды, чтобы растворится в любимом с детства запахе. Вика прижалась к Стасу еще сильнее, краем сознания отметив, что его куртка совсем мокрая, и в теплый аромат сдобы проник прохладный запах дождя.
– Я так скучал, – тихо шепнул Стас, сжимая её в объятиях. – Ты даже... – он уткнулся губами ей в макушку, – я так рад тебя видеть, конфетка...
– И всё-таки, почему ты так меня зовешь? – только и смогла прошептать Вика в ответ. – Странно так... почему конфетка?
– Я же сладкоежка, – со смешком ответил он.
Где-то в подъезде хлопнула дверь. Вика напряглась:
– Нам надо...
– Пойдем, конечно... А твоя мама?
– Она у бабули, вернется через несколько дней, – на последних словах Вика немного стушевалась, вдруг представив, как двусмысленно они сейчас звучат.
Но Стас просто кивнул и последовал за ней вверх по лестнице.
Едва они зашли в квартиру, Вика, с ужасом вспомнила, что на ней надет старенький домашний халат, бросила зонтик в прихожей и пулей рванула в свою комнату переодеваться.
– Иди на кухню, Стас. Поставь чайник, – крикнула она, прикрыв за собой дверь, и бросилась к шкафу, чтобы сменить халатик на темно-серое трикотажное платье, которое мама ей сшила по выкройке из "Бурды".
"Вот, чёрт – подумала она, услышав, как Стас грохочет чем-то на кухне, – я же так и не купила хлеба. Чем же мне его угостить?.."
Однако когда она зашла на кухню, то от удивления вытаращила глаза:
– Ого!
Небольшой кухонный столик был буквально похоронен под деликатесами. Там было всё, что только можно было представить: черная и красная икра, ветчина, сервелат, шоколадные трюфели ...
– С днем рождения, – Стас притянул её к себе и поцеловал в губы.
Вика вздрогнула, и это не осталось незамеченным:
– Прости, – он отпустил её и отступил назад. – Я не хотел тебя пугать, честное...
Вика, сосредотачиваясь на своих ощущениях, не слушала отчаянные оправдания Стаса. Черта с два она испугалась! Напротив, показалось, что всё её тело омыла горячая волна удовольствия. И это лишь от одного легкого поцелуя... Что же будет, если он поцелует её, как тогда? А если погладит так же, как гладил тогда... прямо там...
Вопреки её мнению, что сам акт неприятен и груб, прямо сейчас, в этот момент, она поняла, что, кажется, очень хочет этого... и в принципе понимает, уже понимает: от чего там может стать приятно.
– Скажи, я сильно покраснела? – спросила она у Стаса.
Он прервал поток извинений и пристально посмотрел на неё:
– Совсем не покраснела, – ответ прозвучал расстроенно. – Только румянец на щеках.
– А ты чего так скис? – Вика порадовалась возможности вопросительно приподнять бровку.
– Получается, после того... Тебе больше не нравятся мои поцелуи, да? Поэтому ты не краснеешь...
Ну, как тут было не рассмеяться? Вика честно старалась сдержаться, но, увы. Смахнув пальцами слезы со щек, она подтолкнула растерявшегося Стаса к табуретке:
– Садись, уже. Хлеба у меня нет, буду блины печь. Говорят, что нет ничего вкуснее на свете, чем блины с черной икрой. Вот и проверим сейчас...
Народная молва не обманула. Традиционная русская закуска оказалась действительно вкусной, так что небольшая баночка икры была уничтожена в считанные минуты. Причем, почти всё съела Вика. Стас в качестве начинки предпочел вишнёвое варенье, мотивируя тем, что икру им, как игрокам сборной, дают частенько, и она даже успела поднадоесть.
После невероятного обеда, который завершился чаем с шоколадными трюфелями, Вика получила сразу четыре маленьких футлярчика.
– Это за п-прошлые, – с запинкой пояснил Стас. – Посмотри. Надеюсь, угодил.