Тили-тили тесто (СИ)

– Это я виноват, – Стас принялся метаться по комнате. – Я... чёртов засранец! Обидел её, а кто-то воспользовался её беспомощностью... Ну, ничего! Это даже...
– Что "даже"? – Вика остановилась на пороге, внимательно разглядывая его.
– То! – он подлетел к ней и осторожно сжал плечи. – Это даже хорошо! Я с радостью познакомлюсь с твоим малышом и постараюсь стать ему хорошим отцом.
– Ты готов признать чужого ребенка? – недоверчиво прищурилась Вика.
– Он уже не чужой, – с жаром возразил Стас. – Я ведь люблю тебя, а значит, полюблю всех, кто дорог тебе.
Кто-то настойчиво постучал в дверь. Вика глубоко вздохнула, беспомощно всплеснув руками.
– Только не это, – простонала она. – Как же всё...
Стук повторился. Вика почти с мольбой прошептала:
– Мне надо открыть. Прошу, побудь здесь, я скоро.
Она вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Щелкнул замок, а затем Вика шепотом начала что-то говорить. Слов Стас не разобрал, но, судя по интонации, она явно оправдывалась. Стас не сдержал любопытства и выглянул из комнаты. Увидев, с кем говорит Вика, он пулей вылетел в прихожую, с единственным желанием разорвать на куски того самого второгодника, с которым дрался в восьмом классе:
– Какого хрена ты здесь делаешь? – кулаки сжались сами собой.
– Стас! – Вика нахмурилась. – Я же просила подождать.
– Вот в чём дело! – скривился Сокольский. – Чемпион нарисовался. А я всё думал, что же случилось-то?!
– А ну заглохни! – Стас замахнулся. – Мало я тебя тогда отделал!
– Кто кого отделал! – нагло отозвался тот, тоже сжимая кулак.
Из комнаты вновь раздался детский плач. Вика нахмурилась ещё сильнее:
– Успокойтесь!
Но Стас уже нацелился кулаком в лицо Борьке, однако к своему огорчению рубанул воздух, поскольку Сокольский сумел уклониться и тут же толкнул его, едва не сбив с ног.
Детский крик стал ещё громче...
– Вон! Оба! Немедленно!- гневно крикнула Вика.
Непонятно, откуда у неё взялись силы, но она практически вышвырнула их из квартиры, с шумом захлопнув дверь.
Стас схватил Сокольского за грудки и прижал к стене:
– Повторяю вопрос. Какого хрена ты здесь делаешь? Если ты её заставил – я убью тебя! Понял? Вика – моя!
– Твоя? – осклабился тот. – С чего ты взял?
Сокольский вывернулся и заехал Стасу кулаком в живот:
– Это тебе за то, что бросил её беременную! Сволочь! А теперь явился! Что, решил ещё одного заделать и опять свалить на пару лет?
– Ты чего несёшь! – возмутился Стас, уклонившись от кулака, нацеленного в лицо. – Я не...
– Ну, конечно! Сейчас ты ещё будешь петь, что это не твой ребенок. Трус!
– Буду петь? – Стас потрясённо уставился на Борьку, едва успев уклониться от очередного удара.
– Ты же трус! Правильно сделали, что тебя из сборной попёрли, – продолжал лютовать Сокольский, когда Стас сумел-таки его схватить и снова прижать к стене. – И если ты надеешься, что сможешь так просто...
– Борь, не надо, прошу, – раздался тихий голос. – Он ничего не знал...
Стас обернулся. Вика стояла на пороге квартиры и держала ... О, Господи... Руки разжались и безвольно повисли. Чтобы не упасть, Стас облокотился на стену. Потому что от вида Вики со светловолосым малышом на руках у него защемило сердце...
– Я собиралась с тобой поговорить, Борь. Как раз сегодня. Ради Бога...
Полностью дезориентированный, ничего не понимающий Стас, с изумлением слушал, как Вика извиняется перед Сокольским.
– Хватит, Науменкова, – стиснув зубы, выдавил из себя он, прервав её. – Всё ясно. Бывай! – взмахнув растопыренной пятернёй, Борька бросил на него последний, полный ненависти взгляд и, сиганув сразу через несколько ступенек, исчез из вида.
– Стас...
Её голос вывел его из ступора. Он несколько раз моргнул, и, кажется, опять начал дышать.
– Чего стоишь, заходи, – она наклонилась и опустила малыша на пол. – Похоже, теперь нам никто не помешает.
Стас, пошатываясь от ещё не отпустившей слабости, прошел в квартиру и, едва добравшись до дивана, рухнул на него как подкошенный.
Вика тихонько опустилась рядом с ним, а к ней на колени моментально забрался малыш, с любопытством уставившись на него пронзительными голубыми глазками...
– Ох... – сердце снова ёкнуло. Глазки малыша показались удивительно знакомыми. Так же, как и овал лица, а ещё вьющиеся мелкими колечками светлые волосы. Стас словно смотрел на собственную фотографию из детского альбома, где он вот так же сидел на коленях у мамы.
– Познакомься, Стас, – словно сквозь вату донёсся голос Вики. – Это Вадим. Наш сын.
– Наш сын... – повторил он, чувствуя, как его начинает колотить крупная дрожь.
– Я понимаю, – продолжала Вика, – для тебя это неожиданность, возможно, не самая приятная...
– Что? – Стас вскочил, словно на него вылили ушат ледяной воды. – Не самая приятная? Вика!!! Это же...
Он упал перед ней на колени, буквально пожирая глазами малыша.
– Не бойся, – выдохнул Стас, заметив, как тот испуганно моргнул и прижался к Вике.
Он осторожно протянул руку и прикоснулся к пухлой щёчке:
– Привет... Я...
Малыш насупился и отпрянул от него, всем видом показывая, что собирается заплакать.
– Успокойся, сладкий, – Викина ладошка скользнула по кудрявой головке. – Всё хорошо, это твой папа.
Стас, в полном смятении от раздиравших его эмоций, поднял голову, едва не расплакался сам от того, что заметил тревогу и недоверие в глазах Вики.
– Это случилось сразу, Стас, – слабо прошелестел её голос. – В самый первый раз, но... я понятия не имела... В общем...
– Сколько ему? – Стас вновь посмотрел на малыша.
На своего сына. На их с Викой сына.
– Год и три месяца, – тихо отозвалась Вика. – Через недельку будет.
– Так значит, когда я... в тот вечер... Ты уже знала?
– Да. Поэтому и вспылила, – её голос окреп, но в нем прозвучала горечь. – Утром я пошла к тебе, чтобы обо всём рассказать, но...
– Не надо! – взмолился Стас, отчаянно не желая, чтобы она говорила о том кошмаре. – Мне нет прощения за то, что я натворил, но я прошу тебя поверить, что не было ни одного дня, ни одной минуты, чтобы я не проклинал себя и свою дурость, – он собрался духом и вновь посмотрел ей в глаза. – Даже уехав на край света, даже осознав, что больше не достоин тебя, я ни на секунду не переставал тебя любить, а когда меня позвали обратно, я понял, что не смогу так больше, и все равно буду пытаться вернуть тебя, чего бы мне это не стоило!
– Почему ты пропал? – растерянно прошептала Вика. – Я не понимаю! В последнем письме, ты писал, что едешь ко мне... Ведь ты... Черт... Я бы ...
– Так ты их все-таки читала! – прошептал он. – А я так боялся...
– Не тогда, – покачала головой Вика. – На днях прочла, сразу все. В то время письма были совсем не тем, что нужно было мне. Я... я была обижена, мне хотелось орать на тебя, запустить чем-нибудь, ударить!
– Можешь сделать это сейчас! – Стас покаянно опустил голову.
В это время малыш, тихо сидевший у неё на коленках и внимательно разглядывающий то её, то Стаса, вдруг захныкал и заерзал.
– Что-то случилось? – забеспокоился Стас. – Я его напугал, да? Но я не хотел!
Вика поднялась и, стянув с малыша колготки, усадила его на горшок:
– Не всё на этом свете крутится вокруг тебя, Косогоров. Понял?
– Понял, – кивнул он, чувствуя, как с плеч наконец-то падает огромная груда камней, которая давила почти два года.
Потому что на губах у Вики он, наконец, увидел улыбку. Пусть она была едва заметной, но была, а это значит, что ...
– И я так и не услышала ответ! – Вика пристально посмотрела на него, а потом, надев на поднявшегося малыша колготки, подхватила горшок и, выходя из комнаты, напомнила вопрос. – Почему ты пропал, Стас?
– Сяс! – малыш с вызовом глянул на него и топнул ножкой.
От неожиданности Стас вздрогнул и плюхнулся на пятую точку, чем, к собственному изумлению, вызвал звонкий смех у малыша.