Красная Шапочка на Манхэттене

— Может быть, у одной из нас действительно есть крылья. Но мой случай особенный, а историю мою рассказывать долго. Свернем-ка лучше, а то эти люди решили, что улица принадлежит им целиком.
Вокруг зажженных фонарей в воздухе кружились бесчисленные снежные хлопья. Девочка подняла глаза к небу, к вершинам высоченных зданий, увенчанным пышными садами, балюстрадами и статуями, сверкающим огнями рекламы, которые то и дело вспыхивали и гасли: буквы и рисунки мигали, кружились, исчезали или менялись местами, словно по велению чьей-то прихотливой фантазии. Девочка выпустила руку мисс Лунатик и подпрыгнула, глядя в небо.
— Я свободна! — кричала она. — Свободна, свободна, свободна!
И слезы снова потекли по ее щекам, покрасневшим от холода.
— Только не надо снова плакать, — сказала ей мисс Лунатик. — Надеюсь, ты станешь моей поверенной.
— Кто такая поверенная, я не знаю, а другом обязательно стану. Настоящим другом. А плачу я не от горя, а от радости. Потому что я еще ни разу… Ни разу, с самого детства… Не знаю, как объяснить. Свободу чувствуешь где-то внутри, это трудно передать словами. Понимаете?
— Кажется, да, — ответила мисс Лунатик. — Не останавливайся так часто, сейчас очень холодно и дует ветер, а через минуту мы уже будем в кафе, про которое я тебе говорила. Там ты мне расскажешь все, что захочешь.
— Все, что захочу? — недоверчиво ответила девочка. — Слишком много получится. А вы, наверное, торопитесь. У вас полно других дел.
Мисс Лунатик рассмеялась.
— Я? Тороплюсь? Да что ты говоришь! Да если бы даже и торопилась, у меня нет более важных дел, чем слушать истории.
— Какое совпадение! — воскликнула девочка. — Я тоже люблю их слушать!
— Тогда будем рассказывать по очереди. Нам обеим сегодня очень повезло.
 
 
В эту минуту ветер дунул с особенной силой, сорвал шляпу мисс Лунатик и понес по улице. Девочка помчалась за шляпой и подобрала ее возле решетки на мостовой. Ее чуть не сбило такси, и взбешенный водитель высунулся из окошка, выкрикивая ругательства, которые девочка не расслышала. Она протянула шляпу мисс Лунатик. К ее удивлению, та не стала ее ругать, как поступил бы на ее месте любой другой взрослый. Мисс Лунатик спокойно ждала, стоя у края тротуара. Без шляпы она казалась совсем старой и в то же время помолодевшей. Как странно! Может быть, все дело в том, что она муза? Внезапно лицо мисс Лунатик показалось девочке усталым и грустным.
 
 
— Спасибо, детка. Какие у тебя быстрые ноги! — сказала она, надевая шляпу и для надежности прикручивая ее одним из шарфов, который сняла с шеи. — Кстати, а как тебя зовут?
— Сара Аллен. А вас?
— Можешь звать меня мисс Лунатик.
— А вы расскажете мне про музу?
— Может быть. Видишь ли, я не люблю планировать разговор заранее. Пусть он идет сам собой. То, что ты видишь, называется Театральный центр Нью-Йорка. Здесь устраивают концерты и балетные спектакли. Нам придется пройти по этой улице, чтобы попасть в то кафе, про которое я тебе говорила. Ну же, Сара, иди поживее!
— Здесь так красиво!
— Очень красиво, а теперь давай попробуем идти в ногу: раз-два, раз-два…
Они ускорили шаг, толкая перед собой коляску. Позади напротив Театрального центра остался памятник Данте Алигьери, стоявший на треугольном постаменте с огромной лестницей и множеством развевающихся на ветру флажков. Мисс Лунатик снова тихонько запела старый эльзасский гимн, который напевала, выйдя из полиции.
И пока они ждали, когда на светофоре загорится зеленый свет, Сара восторженно поглядывала на нее краем глаза.
  
 ГЛАВА ДЕВЯТАЯ 
  Мадам Бартольди. Неудавшаяся съемка  
Официантки в баре перемещались от одного столика к другому на роликах, а в волосах каждой из них красовался бантик. Несмотря на этот диковинный способ передвижения, они ловко держали равновесие, разнося на подносах стаканы, бутылки и вазочки с мороженым. Способность официанток удерживать равновесие вызывала восхищение, особенно если учесть, что пол в баре был на разной высоте. Они ловко подпрыгивали, перескакивая с одного уровня на другой, и прикрепленные к ногам ролики совершенно им не мешали. Не падая и не роняя подносов, которые были словно приклеены к их рукам, они плавно отталкивались ногами и скользили по белым и черным плиткам, перемещаясь от барной стойки к столикам с красной свечой под стеклянным абажуром.
В тот вечер в баре снимали фильм, и зал был забит до отказа. В дверях несколько зевак рассматривали серебристую тележку, из которой торчали длинные черные провода. Возле тележки стоял молодой человек в клетчатой кепке с козырьком.
Он с любопытством смотрел на старушку в шляпе и девочку в красном плаще, которые пытались вкатить в бар какую-то странную коляску.
— Вы из технической группы? — спросил он старушку и девочку.
Они промолчали, однако он заметил, что они переглянулись и принялись о чем-то шептаться.
— Что? — переспросила старушка, перегнувшись через коляску.
— Я очень хочу войти в этот бар, пожалуйста, мисс Лунатик! Я хочу в бар! — сказала девочка, приподнявшись на цыпочки, чтобы ее спутница лучше слышала. — Подумать только, официантки на роликах! С улицы ничего не видно! Как здорово! Я хочу войти.
— Послушай, Сара, — ответила старушка шепотом. — Когда чего-то очень хочешь, не надо столько об этом говорить. Держи это при себе.
— Но этот человек сказал…
— Какая разница, что он сказал? Его поставили в дверях, чтобы он всем руководил, а он ничего не делает. Тебе ведь очень хочется туда, правда?
— Очень, очень! А вам?
— Мне кажется, что в таком столпотворении сложно поговорить по душам, — недовольно проворчала мисс Лунатик. — Это серьезный минус. Так что не следует слишком горячо желать.
Девочка, то и дело бросавшая жадные взгляды внутрь бара, удивленно посмотрела на мисс Лунатик.
— Что значит — слишком горячо желать? — переспросила она.
— Иногда вопросы содержат самый исчерпывающий ответ, — ответила старушка, улыбаясь. — Твое желание непременно сбудется. Только не забывай, что я тебе сказала: держи его при себе.
 
 
Она направилась к молодому человеку в кепке, который искоса их разглядывал, и замахала рукой, словно убирая с пути какое-то неожиданное препятствие.
— Нет, юноша, мы не из технической группы. Мы главные действующие лица.
— То есть как? — молодой человек приоткрыл рог от удивления.
— А вот так: без меня и без этой девочки не было бы сюжета, не было бы остроты, понимаете? Мы пришли сюда специально для того, чтобы рассказывать истории. Надеюсь, декорации готовы, и нас не станут утомлять мелочными и ненужными расспросами. Давай, Сара, проходи.
— Постойте, мадам, — смущенно пробормотал молодой человек. — Пожалуйста, предъявите ваш пропуск.
— Пропуск? Какой пропуск? Прошу вас, не обижайте меня. Я — мадам Бартольди. А как вас зовут?
— Меня? Норман…
— Норман? Я вас не знаю. Здесь какая-то ошибка.
— Может быть… — сказал молодой человек, совершенно сбитый с толку. — В любом случае, примите мои извинения. И все же мне необходимо переговорить с режиссером.
— Совершенно верно, спросите у режиссера. Невежество — худшее из зол. Проходи, Сара.
Достав из кармана маленький черный телефон, Норман тщетно пытался связаться с неким мистером Клинтоном. Он еще раз посмотрел на странную посетительницу, вздохнул, посмотрел на часы и поспешно зашагал внутрь бара, бормоча себе под нос:
— До сих пор не можем начать.
Они направились следом.
«Он похож на Белого Кролика из Алисы в стране чудес», — подумала Сара.
Норман, сам того не замечая, прокладывал им дорогу сквозь толпу. Он шел быстро, не оглядываясь. Сара поняла, что он кого-то разыскивает.