Нэш Блейз в Лавке Чудес

Мальчик опередил Изед и Добана.
— Я помню, мы сегодня это уже делали: надо сконцентрироваться на слове «Пентрассо» и повторять его, пока не пройдешь сквозь стену, — сумничал он.
— Не время корчить из себя всезнайку, мистер Самый Умный, — одернула его Изед. — Ты не знаешь, насколько глубока стена, не знаешь, сколько надо сделать шагов, чтобы пройти через нее…
— Это правда, Нэш: маг должен подумать, прежде чем произносить заклинание, — подтвердил Добан. — Что же до этой стены, то проходить через нее не придется. Ты ведь на праздник пришел? Так повернись к ней спиной…
И человек без возраста умолк, предоставляя Нэшу свободу действий.
— Повернуться спиной? — переспросил Нэш.
Он подозрительно посмотрел на стену а затем медленно оглянулся.
Как примула, которая расцветает в первые апрельские дни, изумляется грации своих собственных лепестков и чрезвычайно медленно являет свою красоту миру, так и Нэш не сразу поверил своим глазам.
Перед ним возникло нечто настолько невообразимое, что это просто не поддавалось описанию. Изед, похоже, тоже была поражена до глубины души. Она стояла, разинув рот, и неверяще глазела по сторонам.
Коридора, по которому они только что шли, больше не было.
  
Глава 4
 
НЕВИДАННОЕ ЗРЕЛИЩЕ
 
На месте коридора появился бескрайний бальный зал, весь из хрусталя.
Две сверкающие парадные лестницы поднимались с первого этажа на второй, описывая изящную дугу в направлении стен. Под потолком плавала огромная люстра без каркаса, состоящая из одного только летящего света.
Повсюду виднелись, отражаясь друг в друге, зеркала в драгоценных позолоченных рамах.
Концерт Бетховена звучал отчетливо и громко, но ни оркестра, ни рояля нигде не было видно.
Изед вздрогнула и прижала руки к груди.
— Холодно здесь, — произнесла она, понемногу приходя в себя от изумления.
— Холодно, потому что все, что ты видишь, сделано изо льда, маленькая Изед. Это самый благородный камень Невидимого Мира, — ответил Добан.
— Благородный камень? Это лед-то? — не удержался Нэш. — Да он же тает, с чего ему быть «благородным камнем»? Золото — вот действительно благородное вещество, оно плавится и преображается, но никогда не испаряется…
— Тут все зависит от того, мой юный друг, что понимается под словом «благородный». Кое-кто в твоем мире еще помнит времена, когда все, что было благородным по духу, сносило удары судьбы и терпело оскорбления, но углубляться в эту тему мы сейчас не будем. Тем не менее я рад отметить, что твои суждения делаются все более остроумными. Браво. Итак: лед превращается обратно в воду, ведь именно из воды он и состоит. А небо? Ты помнишь, из чего состоит небо? Из воды. Получается, звезды плавают в воде.
— Кажется, я начинаю понимать… — сказал Нэш, растягивая слова.
— Вода — сущность, реальность, которая поддерживает жизнь миров. Лед столь же благороден, потому что представляет собой видоизменение воды, ее метаморфозу.
— «Метаморфоза», — повторил мальчик, точно загипнотизированный этим словом. — На ум сразу приходят магические представления.
— Представления вроде этого не часто увидишь! — сказал Добан, а затем отчетливо произнес: — Монтро Кесеен Эдес.
При звуке этих слов над залом как будто начало подниматься прозрачное покрывало, являя его истинный облик: зал был битком набит сотнями гостей. Эти странные персонажи являли собой смесь людей и совершенно ирреальных существ.
— Я специально продержал вас несколько мгновений под Молчаливым Присутствием, не хотел испортить сюрприз.
Он на секунду умолк, раскинул руки, словно готовясь к полету, и махнул ими в сторону пестрой толпы, появившейся из ниоткуда.
— Добро пожаловать на Праздник новой Луны!
— Они все были здесь? И мы никого не видели?! — удивился Нэш, повышая голос, чтобы тот не потерялся в праздничном гаме.
— И не слышали, — подтвердила Изед. — Я, конечно, прошу прощения, Добан, но это не похоже на Молчаливое Присутствие, о котором я читала в книгах по Исчезающей Магии! Нигде не сказано, что это заклинание позволяет сделать невидимым целый легион… существ. Ты его как-то поменял, что ли?
— Это не то Молчаливое Присутствие, о котором ты читала, а нечто большее. Но какая сейчас разница, давайте лучше как следует повеселимся! — воскликнул Добан, меняя тему.
Изед на мгновение нахмурилась, но вопросов больше не задавала. Тем не менее в голове она лихорадочно перебирала варианты того, как Добан мог вызвать такое Молчаливое Присутствие. Очевидно было одно: сотворенное им волшебство не имело ничего общего с тем, что она изучала.
В это время Нэш уже сделал несколько шагов вперед, лавируя между гостями, кружившими под музыку оркестра, который теперь было видно на втором этаже, точнее, в месте встречи двух лестниц, позади длинного ряда балконов с полупрозрачными ледяными колоннами.
В танце гости то входили в многочисленные зеркала, то выходили из них, как будто зеркал не существовало. Глядя на них, Нэш не мог отделаться от ощущения, что он их где-то видел. Это ощущение не было тревожным, и в то же время он не мог сообразить, нравится оно ему или нет.
Многие из танцующих выглядели как самые обыкновенные жители мира, который он хорошо знал, в то время как другие имели очень странный вид.
Все пространство казалось объятым невероятным блеском и окутанным музыкой, которая струилась по воздуху. Как во сне. Все и вся двигалось плавно и беззаботно.
Существа, похожие на людей, были одеты в парадные костюмы, которые Нэш счел маскарадными (и не напрасно). Среди них были мужчины в гусарских доломанах ярких цветов: красного, белого, изумрудно-зеленого и даже индиго, со множеством серебряных галунов на груди.
На женщинах были широкие платья с кринолинами, украшенные сотнями блестящих драгоценных камней. Юбки покачивались в такт музыке: как раз сейчас пианист исполнял очень медленную и нежную сольную партию.
Оттуда, где находился Нэш, пианиста было не видно, его, как на зло, загораживали колонны.
Прочие, уже не такие похожие на людей персонажи, танцевали каждый по-своему, без дам и кавалеров. В результате бальный зал представлял собой сплошной хаос, который жил по своим законам и, казалось, ничем не тяготился.
Кого тут только не было: растения с ногами, точнее, ноги с туловищем из древесного ствола, украшенного тюльпанами нежных оттенков; самые разные «составные» животные, например, голова страуса с телом полосатой, как зебра, обезьяны, немецкая овчарка с головой поросенка, маленький тонкокожий шарик с единственной ногой и единственным пальцем, который только и делал, что радостно подпрыгивал на месте…
«Такого не увидишь ни в одном сне!» — думал Нэш. Он честно старался запомнить как можно больше «забавных зверюшек», чтобы по возвращении домой было о чем рассказать Сетту.
Вот, кстати, очередной красавец: вышел из одного из сотни зеркал, разрывая поверхность, которая тут же затянулась за его спиной. Больше похож на длинное и тонкое полено, вместо головы — кривой цилиндрический отросток, с которого смотрят три глаза без век. Средний, похожий на спущенный воздушный шарик ярко-апельсинового цвета, видимо, служит ртом, потому что имеет гигантскую (и единственную) губу. Роль рук выполняет золотистая листва, точнее, длинные колосья зерна, как будто приклеенные к «шее» полена. Движется новый гость на шаре и, похоже, не испытывает ни малейших трудностей. Ни дать ни взять — акробат из цирка. Жалко, на Земле таких цирков нет…
Так выглядело одно из многочисленных чудовищ, до отказа наполнивших бальный зал. Примечательно, что они не внушали не малейшего страха. Каждый из них был нисколько не похож на соседа, так что классифицировать весь этот нелепый народец было бы, наверно, не под силу даже самому компетентному университетскому профессору.