Поселок Тополи

Они и есть пропавшие без вести. А пропали они не потому, что погибли в огне, а потому, что убежали от пожара. А с чего бы им от него убегать? Уж конечно, не по тем причинам, которые были у него, Питера. Они сами себе хозяева, они свободные люди — этого он тоже им не прощал, и завидовал им, и жаждал с ними схватиться. Если б им нечего было скрывать, они бы остались и сами боролись с огнем. А что им скрывать? Только то, что они и есть виновники пожара.
Редко когда Питер понимал что-нибудь так ясно. Никогда еще ход рассуждений так быстро не приводил его к несомненному выводу. Что улики у него самые пустяковые — это его не смущало. Он знал.
Он не ворвался в ворота к Джорджам — это было не в его характере, — но все же пошел по дорожке. Он очень боялся этих трех больших мальчиков, но не настолько, чтобы отказаться от встречи с ними лицом к лицу в присутствии Стеллы.
…Они опустили дверь на землю, в тени, позади дома, и Лорна припала на колено рядом с отцом. Что делать дальше, она не знала. Она нервно провела пальцами по его лбу и поднялась.
— Пойду принесу подушку.
Как только она скрылась в доме, Грэм зашипел:
— С ума вы сошли! Вон что наделали. Как нам теперь отсюда выбираться? Вляпались, как последние дураки…
Гарри и Уоллес переглянулись, посмотрели на больного, распростертого у их ног. Гарри сказал сдержанно:
— Тут уж такое дело…
— Да, — подтвердил Уоллес. — Именно так. Гарри не шутит.
Прибежала Лорна с подушкой.
— Давай сюда, — сказал Гарри, торопясь снова ее спровадить. — И одеяло надо принести.
— Слишком жарко, — сказала Лорна.
— А может, нужно, почем мы знаем. Мы же понятия не имеем, что с ним. Одеяло не помешает.
— Хорошо.
И Лорна опять пошла в дом. Все лучше, чем ничего не делать.
Гарри взбил подушку и подсунул ее под голову Джорджу. Грэм пробормотал:
— Мы уже были в безопасности. В полной безопасности.
— И будем, если ты замолчишь, — буркнул Уоллес.
— Так далеко успели уйти, — вздохнул Грэм.
— Да, да.
Они, в сущности, не понимали, как еще держатся на ногах, как сумели пройти больше четырнадцати миль. Смятение и страх гнали их вперед, придавали сил. Какой ужас они пережили в ночные часы, когда прятались от проезжающих машин, обходили освещенные места, порой пускались бежать, и тогда рюкзаки, больно колотили их по спине… Распухшие ноги горели. А башмаки их все это время были у Гарри в рюкзаке — он в какую-то минуту нашёл их и засунул туда, сам того не сознавая.
Лорна принесла одеяло. Гарри взял его у нее из рук. И тут из-за угла дома появилась Стелла.
Первый, с кем она встретилась глазами, был Грэм. «Какой славный», — подумала она. Но Грэма не заинтересовало, славная она или нет, в его глазах она была только еще одним препятствием, еще одним человеком, который мог донести на него властям или его родителям, еще одной причиной, почему надо поскорее смываться. Притом одному — даже Гарри и Уоллес уже не были ему нужны. Гарри вообще здорово им напортил. «Нам надо держаться вместе — вот что сказал Гарри, еще когда они прятались недалеко от пожара. — Двинем прямиком к Пинкардам. У них там никого нет. Нужно только найти дорогу. Джерри говорил, что если мы попадем туда раньше их, чтобы были как дома. Я считаю, так и надо поступить. Там и переждем».
Гарри хотел сделать как лучше, но это было ошибкой, потому что они превратились в группу из трех беглецов, которую легко опознать. Надо было им разделиться, сговорились бы встретиться у тех же Пинкардов через несколько дней.
Грэм не сомневался, что на нем лежит неизгладимая печать вины. Он не сомневался, что первый же зоркий взгляд, направленный на него, будет означать: «Это ведь твоих рук дело?» Если бы дочка этого больного мужчины не так боялась за жизнь своего отца, она бы первая догадалась. А теперь появилась еще новая девочка, быстрая, с очень живыми глазами. Грэм сразу решил, что с ней шутки плохи, но, видимо, переоценил ее, потому что она тут же перевела глаза с него на Лорну, с Лорны на старого Джорджа.
— Лорна! — воскликнула она. — Что с ним?
Лорна удивленно взглянула на нее.
— Ты откуда? Я вам звонила. Я всем звонила. Никто не отвечает.
— Мама дома, — сказала Стелла, еще ничего не понимая. — И папа. И Стиви, кажется, тоже.
— Никто не подошел. А я звонила, звонила… Ой, Стелла, ему ужасно плохо. Просто не знаю, что бы я стала делать, если б не подвернулись эти мальчики. Я думала, может, твой папа отвезет его в больницу, но никто не ответил. Их нет дома, честное слово.
— Но я знаю…
— И к Робертсонам я не могла дозвониться. И в пожарное депо. Не могу вызвать ни доктора, ни такси, ни «скорую помощь». Не отвечают, и все. Куда все девались?
— Дома они, — упорствовала Стелла. — Им же надо укладываться. Мы еще даже не завтракали. Наверно, ты неправильно набрала номер.
— Нет, правильно.
— Дай я попробую.
— Попробуй, если хочешь, но говорю тебе — их там нет.
Трое беглецов понимающе переглянулись: девочка, которую звали Стеллой, пошла в дом следом за Лорной.
— Ага, — сказал Гарри.
В два прыжка они обогнули дом и помчались прямиком, по каким-то грядкам, к дорожке. И тут они увидели Питера, а Питер увидел их. Они чуть не сбили его с ног.
Они остановились в двух шагах друг от друга: Питер, испуганный, уже отнюдь не уверенный в себе, а напротив него Гарри и Уоллес, тоже полумертвые от страха, но с виду очень грозные, так что Питер сразу почуял в них врагов, и Грэм. Грэм, обессиленный страхом, не сдержал тревожного возгласа. Если бы еще они шли спокойно! А теперь вина их доказана, точно они сами о ней раззвонили. Человек с чистой совестью не станет скакать по грядам, как ошпаренная кошка.
Но первым отступил Питер. Мальчики были такие большие, такие, наверно, сильные. Он дал тягу, испугавшись, что они его изобьют. Побоев он боялся больше всего на свете, драк избегал любыми способами. Он бежал, пока не выскочил за ворота, а оглянувшись, увидел, что мальчики исчезли. Только кто-то маленький — кажется, Стиви — махал ему издали с подъема дороги.
Но старшие мальчики никуда не ушли. Они попрятались кто куда, как перепуганные кролики. Питер их не видел, и они его не видели. Гудящие деревья, росшие в саду и вдоль дороги, скрывали их друг от друга. Но в воображении трех беглецов каждый лист был глазом, подглядывающим, обвиняющим, и скрыть свою вину представлялось им теперь непосильной задачей. Они так страшно устали, что голова отказывалась работать. Они уже не были в состоянии думать, даже умный Гарри разучился думать, а у Уоллеса не осталось ни мыслей, ни воли. Убежав от пожара, они не ушли от опасности, а только доказали свою вину. И ведь Грэм не нарочно устроил пожар, все вышло по чистой случайности. Но кто им поверит? Все алиби, которые они себе придумали, казались несостоятельными, бесполезными. Теперь все будут знать, что они не ночевали у Пинкардов, и уж если они спасовали перед ничего не подозревающими ребятами, как они посмотрят в лицо заподозрившим неладное родителям или разгневанным представителям власти?
Грэм чувствовал себя негодяем, обманщиком, клял себя за то, что не хотел помочь этой несчастной девочке. Такая славная на вид девочка. А почему тот квелый мальчишка так испугался? Грэм был очень рад, что они его спугнули, но что-то в этом было непонятное. Неужели у него, у Грэма, все написано на лице?
— А что, — сказал он сдавленным голосом, — может, пойти и сознаться? Так будет куда проще.
— Еще не хватало! — Гарри говорил сердито, как и хотелось Грэму. Ему хотелось, чтобы Гарри прогнал эту мысль, уничтожил ее. — Глупо волноваться из-за какого-то мальчонки. Просто струсил, так же как и мы. Мы же не убийцы, не воры, А ты, ведешь себя так, как будто убил человека.
Но удобная минута для бегства была упущена: возле дома снова появились обе девочки. Пожалуй, еще можно было просто уйти, как Грэм предлагал раньше, но сейчас это получилось бы совсем уж грубо. Уоллес еще пробовал храбриться: