Мальчишки-ежики

— Ладно, покупаю все. Давайте свою корзину.
Обрадовавшись, мальчишки поспешили поднять корзину вверх. Пассажир с бритой головой подхватил ее рукой и скрылся в вагоне.
Ромка с Димкой терпеливо ждали, когда покупатель вернет им корзинку и заплатит деньги, а он словно забыл про них, не показывался ни на площадке, ни в окне.
Уже к составу прицепили пыхтящий паровоз, смазчики перестали проверять буксы и стучать по колесам. Пассажиры бегом возвращались на свои места в вагоны. Тут ребят охватило беспокойство.
— Дяденька, скорей! — крикнул Ромка. — Сейчас поезд тронется!
А бритоголовый все не показывался. Тут братья поняли, что он нарочно медлит, так как намерен оставить корзинку и яблоки у себя. Это их напугало. В два голоса принялись они голосить:
— Дяденька, миленький, отдай корзинку! Нам попадет… нас будут бить… Отдай!
Паровоз выпустил облако пара, дернул вагоны и медленно начал набирать скорость. Мальчишки побежали с вагоном рядом и в два голоса заплакали.
Пассажирам, видно, стало жалко ребят. Ромка слышал, как, возмутясь, они принялись стыдить бритоголового. И это заставило того высунуться из окна.
— Ишь сопли распустили, байстрюки! — выругался бритоголовый и, бросив корзинку, добавил: — Ловите свои деньги!
Братья подхватили корзинку и нашли в ней лишь пятнадцать тысяч «дензнаками».
Фридку тоже обдула какая-то пассажирка: заплатила только за половину яблок. Девчонка размазывала слезы, она боялась с такими деньгами вернуться домой.
Ромка предложил:
— Давайте украдем еще яблок и продадим. Тогда не попадет.
Они так и сделали: забрались в чужой сад у вокзала, нарвали белого налива и вынесли к другому дальнему поезду.
В этот раз они уже были опытней: корзину из рук не выпускали, раньше получали деньги и лишь потом отдавали пассажирам яблоки.
Денег у них набралось больше, чем нужно было отнести домой. На остаток они купили у торговки сладостями всем по леденцу.
Посасывая леденцы, ребята возбужденными и радостными вернулись домой.
— Молодцы, мальчата! — похвалила Анна. — Только уговор: никому ни слова о том, какие яблоки продаете, даже своим мальчишкам не говорите.
В сумерки, когда мальчишки позвали Громачевых полакомиться черешней, росшей на Косой улице, братишки сказали, что их не отпускают из дому. А сами, как только стемнело, вместе с Фридкой и Антоном пробрались в сад попа, в который никто не лазал, так как боялись, что за это бог накажет.
В поповском саду собак не было. Отец Анатолий знал, что прихожане не полезут в его владения. Поэтому ребята легко пробрались к самой веранде. Здесь росли «королевские» яблоки — желтые, почти прозрачные. От одного вида во рту накапливалась слюна.
Никто из поповской семьи не заметил, как трое мальчишек и девчонка, сорвав самые крупные яблоки, осторожно выбрались из сада и скрылись в темном переулке.
На другой день Анна и Анеля вновь послали ребят торговать к скорому поезду.
«Королевские» яблоки пассажирам понравились. Они их быстро расхватали.
Ребята заработали столько, что смогли купить себе ирисок и мороженого.
Так, наверное, продолжалось бы долго, если бы сменившийся после поездки Громачев не приметил своих мальчишек, предлагавших пассажирам яблоки. Он подошел ближе и, заглянуЬ в корзинки, спросил:
— Кто вас послал? Откуда яблоки взяли?
— Мы сами нарвали, — похвастался Дима. — Мама Аня велела продать.
— А ну, живо домой, — приказал отец. — И чтоб я вас тут больше не видел.
Придя домой расстроенным, Громачев стал выговаривать жене:
— Ты что же меня и себя позоришь — детишек ворами и торговцами делаешь? И как такое в голову могло прийти?
Анна не смутилась; подбоченясь и сощурив глаза, она вдруг закричала:
— А ты почему не спросишь, как я все время выкручивалась? Твоей получки на хлеб и спички не хватает. А нам ведь есть, пить, одеваться и обуваться надо. Себя мне пойти продавать?
— Все так живут. Лучше я дежурство лишнее возьму, придумаю что-нибудь, но нельзя ребятишек портить.
— А ты мне не выговаривай, — зашлась Анна. — Ты что мне даешь? Какую я от вас радость вижу? Хожу как чумичка, обноски перешиваю. В горничных и то лучше одевалась. Туфельки на каблуках и наряды имела. И муж ты мне никакой. В три недели раз вижу…
Громачев уже не рад был, что затеял разговор, а Анна не унималась:
— Не буду я больше обмывать, обшивать и кормить твоих щенят. Довольно! Сам занимайся ими, а я буду жить отдельно и делать, что вздумаю. Не нуждаюсь я в вас, одной спокойней…
Бросив все, что она готовила на плите, Анна накинула платок и куда-то ушла. Громачеву самому пришлось доваривать зеленые щи и картошку.
Анна пропадала весь день и спать домой не пришла. Утром, собираясь на дежурство, Громачев сходил к жене дворника Матреше и попросил приглядеть за мальчишками.
Анна вернулась, как только муж ушел на дежурство. Она пришла не одна, а с беженкой Анелей. Вместе они принялись просеивать муку, замешивать тесто, варить яйца и нарезать зеленый лук для начинки.
В духовке стряпухи напекли груду пирожков. Мальчишки надеялись, что им дадут по парочке, но не дождались.
Уложив пирожки в застланные полотенцами корзинки, Анеля спросила:
— Як зробим — хлопцев пошлем, чи сами?
— Мой — детей не разрешает, — ответила Анна. — Видишь ли, ему стыдно перед товарищами. А что жена в обносках ходит — хоть бы что. Назло ему сама пойду. Пусть все видят, что не может одеть и прокормить.
— То добже. Тэраз не до гонору. Я так же бы зробила.
Повязав цветастые платки, подруги подхватили корзины и поспешили к скорому поезду.
Теплые пирожки с вкусной начинкой не пришлось расхваливать. Попробовав, пассажиры брали их нарасхват. Даже толпа скопилась около торговок.
Принеся домой полные карманы «дензнаков», подруги вывалили скомканные бумажки на стол, принялись их разглаживать и укладывать стопками. Подсчитав выручку, они обрадовались. Никогда еще им не перепадало столько денег.
— Тшеба зараз же яск и крупчатки достать, — сказала Анеля. — Если так пуйде — за лето богачками станем.
В тот же день, раздобыв у спекулянтки муки, а у Матреши яиц, они допоздна пекли пирожки и понесли их горячими к ночному поезду.
Вернулись подруги под утро и опять подсчитывали деньги.
Новое прибыльное дело вызвало такой азарт, что Анна и слушать не стала попреков мужа.
— Считай, что мы с тобой разошлись, — сказала она. — Ведь не венчаные, можем расстаться, когда вздумается.
— Для чего тебе венчание? — не мог понять Громачев. — И как же мальчишки? Ты же сестре давала слово вырастить.
— Сдуру дала, а теперь каюсь. Лучше одной быть.
Разыгрывая перед Громачевым бесшабашную спекулянтку, не признающую родства, Анна во время его отлучек все же поглядывала за мальчишками: готовила обеды и даже оставляла пирожки на завтраки и ужины. Но времени для домашних дел у них с Анелей оставалось мало. Опасаясь, что дети избалуются, они уговорили Матрешу, ходившую чуть ли не ежедневно в лес, брать с собой по грибы и ягоды девочку и мальчишек.
Матреша своих детей не имела и, видно, скучала с нелюдимым бородачом Трофимом. Она охотно брала в лес ребят соседок и там терпеливо показывала, какой гриб где растет и как отличить съедобный от поганки.
Это была добрая и веселая женщина. В лесу она распевала песни, аукалась с ребятами, а если кто заплутается, отыскивала и велела ходить с ней рядом.
У мальчишек лес вызывал любопытство и охотничий азарт. Казалось, что за каждым пригорком и кустом их ждет большой белый гриб, длинноклювая птица или черноглазый пушистый зверек. Иногда они набредали на неоперившихся птенцов и бурно радовались неожиданной добыче. Но Матреша не позволяла разорять гнезда.
— Не трогайте птенчиков, они в ваших руках подохнут, а их родители, бедные птахи, плакать будут.
Даже лягушек она жалела и отнимала от мальчишек:
— Пусть скачут на воле.
Теплый грибной дождик вызывал у нее умиление.