Всем парням, которых я когда-либо любила (ЛП)

Я во все глаза высматриваю Питера, но пока безрезультатно. Начинаю чувствовать себя немного уныло, находясь здесь в одиночестве.
Когда подумываю попробовать покорить промежуточную трассу, просто для прикола, замечаю Питера и всех его друзей, несущих свои сноуборды. Женевьевы нет и в помине.
– Питер! – окрикиваю я, ощущая огромное облегчение.
Питер поворачивает голову, и я думаю, что он меня видит, но он не останавливается.
М-да…
Он видел меня. Я знаю, что видел.
***
После ужина Крис возвращается на склоны, чтобы покататься на сноуборде. Она говорит, что пристрастилась к скорости. Когда я направляюсь обратно в комнату, снова наталкиваюсь на Питера, на сей раз в плавках и толстовке. Он с Гейбом и Дарреллом. А на шеях у них полотенца.
– Привет, Лардж, – произносит Гейб, слегка стеганув меня своим полотенцем. – Где ты весь день пропадала?
– Неподалеку. – Я смотрю на Питера, но он избегает моего взгляда. – Я видела вас, ребята, на склонах.
Даррелл спрашивает:
– Почему не позвала нас? Я хотел продемонстрировать тебе свои прыжки в воздухе.
– Ну, я звала Питера, но, полагаю, он меня не слышал, – саркастично отвечаю я.
Наконец Питер смотрит мне в глаза.
– Не-а. Я тебя не слышал. – Его голос холоден и безразличен, и так отличается от обычного, что улыбка исчезает с моего лица.
Гейб и Даррелл переглядываются.
– Мы пойдем в джакузи, – обращаются они к Питеру и убегают.
Мы с Питером остаемся в холле, ни один из нас не произносит ни слова. Наконец я спрашиваю:
– Ты на меня злишься или что?
– Почему я должен злиться?
И потом снова наступает тишина.
Я говорю:
– Знаешь, ведь именно ты уговорил меня отправиться в эту поездку. Самое меньшее, что ты можешь сделать – поговорить со мной.
– Самое меньшее, что ты могла бы сделать – сесть рядом со мной в автобусе! – выпаливает он.
У меня отвисает челюсть.
– Ты действительно так зол из-за того, что я не сидела рядом с тобой в автобусе?
Питер испускает нетерпеливый вздох.
– Лара Джин, когда ты встречаешься с кем-то, есть просто… определенные вещи, которые нужно делать, окей? Например, сидеть рядом друг с другом в школьной поездке. Это ведь элементарно.
– Я просто не вижу в этом большой проблемы, – отвечаю я. Как он может злиться из-за такой ерунды?
– Забудь. – Он поворачивается, словно собирается уходить, и я хватаю его за рукав толстовки. Не хочу с ним ссориться, мне просто хочется, чтобы было весело и легко, как и всегда между нами. Я хочу, чтобы он по меньшей мере по-прежнему был моим другом. Особенно сейчас, когда все почти закончилось.
– Ну же, не злись, – говорю я. – Я не знала, что это было так важно. Клянусь, я буду сидеть рядом с тобой всю дорогу домой, идет?
Он сжимает губы.
– Ты ведь так и не поняла, почему я злился?
Я киваю в ответ.
– Мм-хмм.
– Хорошо, тогда ты должна знать, что пропустила сахарные пончики.
У меня распахивается рот.
– Как ты их достал? Я думала, магазин не открывается так рано!
– Я съездил и купил их накануне вечером специально для поездки в автобусе, – отвечает Питер. – Для тебя и себя.
«Оу. Я тронута» 
– Что ж, а еще остались?
– Не-а. Я все съел.
Он выглядит таким самодовольным, что я тянусь и шлепаю по завязкам его толстовки.
– Ты отвратительный тип, – произношу я ласково.
Питер перехватывает мою руку и говорит:
– Хочешь услышать кое-что забавное?
– Что?
– Думаю, ты мне нравишься.
Я замираю. Затем вырываю свою руку из его и начинаю собирать волосы в хвостик, но вспомнив, что у меня с собой нет резинки, распускаю их. Сердце бешено колотится в груди, и вдруг становится трудно думать.
– Прекращай дразнить.
– Я не дразню. Почему ты думаешь, я поцеловал тебя тогда у Макларена в седьмом классе? Именно поэтому я вообще согласился на все это. Я всегда считал тебя милой.
Мое лицо пылает.
– В причудливом смысле.
Питер улыбается своей идеальной улыбкой.
– И что? Значит, полагаю, мне нравятся причудливые.
Затем он склоняется ко мне, и я выпаливаю:
– Разве ты до сих пор не влюблен в Женевьеву?
Питер хмурится.
– Почему ты всегда вспоминаешь Джен? Я пытаюсь поговорить о нас, а ты только и делаешь, что говоришь о ней. Да, у нас с Джен есть история. Она всегда будет мне небезразлична. – Он пожимает плечами. – Но теперь… мне нравишься ты.
Народ заходит и выходит из коттеджа; мимо проходит парень из школы и похлопывает Питера по плечу.
– Привет, – здоровается Питер. Когда тот уходит, Питер обращается ко мне: – Итак, что скажешь? – Он выжидающе смотрит на меня. Питер ждет, что я скажу «да».
И я хочу ответить «да», но мне не хочется быть с парнем, чье сердце принадлежит кому-то еще. Всего лишь раз я хочу быть чьим-то первым выбором.
– Может, ты и думаешь, что я тебе нравлюсь, но это не так. Если бы нравилась, ты бы не любил ее по-прежнему.
Питер качает головой.
– То, что у меня с Джен, совершенно отличается от того, что у меня с тобой, – отвечает он.
– Как это может быть правдой, когда с первой минуты все было только из-за Женевьевы?
– Это нечестно, – протестует он. – Когда мы все это начали, тебе нравился Сандерсон.
– Больше не нравится. – Я с трудом сглатываю. – Но ты по-прежнему любишь Женевьеву.
Отчаявшись, Питер отходит от меня и запускает пальцы в волосы.
– Боже, почему ты считаешь себя таким экспертом в любви? Тебе за всю жизнь нравились лишь пять парней. Один гей, один живет в Индиане или Монтане, или где-то еще. Макларен переехал раньше, чем что-нибудь действительно могло произойти, один встречался с твоей сестрой. И еще есть я. Хм, что у нас всех общего? Какой общий знаменатель?
Я чувствую, как кровь приливает к моему лицу.
– Это нечестно!
Питер склоняется ко мне и говорит:
– Тебе нравятся только те парни, с которыми у тебя ничего не получится, потому что ты боишься. Чего ты так боишься?
Я пячусь от него, упираясь прямо в стену.
– Я ничего не боюсь.
– Черта с два не боишься. Ты скорее создашь в голове воображаемый образ кого-то, чем будешь с реальным человеком.
Я сердито взираю на него.
– Ты просто бесишься, поскольку я не умерла от счастья из-за того, что великий Питер Кавински сказал, что я ему нравлюсь. У тебя действительно такое огромное самомнение.
Его глаза сверкают.
– Ой, извини, что не появился на пороге с цветами и признанием в вечной любви к тебе, Лара Джин. Но, знаешь, это нереальная жизнь. Тебе нужно повзрослеть.
Все. Я не обязана это выслушивать. Разворачиваюсь на пятках и ухожу, бросая вслед:
– Наслаждайся гидромассажной ванной.
– Я всегда наслаждаюсь, – отзывается он.
***
Меня трясет.
Это правда? Может ли он быть прав?
Вернувшись в комнату, я переодеваюсь в свою фланелевую ночнушку и надеваю толстые носки. Я даже не умываюсь. Просто выключаю свет и забираюсь в кровать. Однако сон никак не идет. Каждый раз, закрывая глаза, я вижу лицо Питера.
Как он посмел сказать, что мне нужно повзрослеть? Да что он вообще знает? Как будто он такой зрелый!
Но… прав ли он насчет меня? Разве мне действительно нравятся только те парни, которые никогда не будут моими? Я всегда знала, что Питер был вне моей досягаемости. Всегда знала, что он мне не принадлежит. Но сегодня вечером он заявил, что я ему нравлюсь. Сказал то, на что я надеялась. Так почему я не смогла ответить ему тем же, когда у меня был шанс? Ведь это так. Он мне тоже нравится. Естественно. Какая девушка не влюбилась бы в Питера Кавински – самого красивого парня из всех красивых парней. Теперь, когда я хорошо его знаю, у меня нет ни малейшего сомнения, что он намного больше, чем просто красивая оболочка.