Персидские ночи (СИ)
— Думаешь? — потерла глаза Женя и нахмурилась. — Одно из твоего спитча не поняла: причем тут какие-то переводчики? Их толпа? Усилили Хамата стройными рядами гуманитариев, пока я спала?
— Не в курсе, мне просто не понравилась его фамильярность, — бухнулась на постель рядом с Женей.
— И ты мне, еще не проснувшейся, решила изложить претензию?
— Ну, а, правда, чего он к нам в бассейн полез?...
— А почему нет? Он раб, что ли? Прокаженный?
— Нет, Жень, — мотнула головой, прогоняя дремоту. — Когда я была в Турции…
— Ты была там два дня, — напомнила ей девушка. — А жужжишь о том два года.
— Пусть, — согласилась и выставила палец перед глазами Борисовой. — Но! Знаешь, какая там муштра слуг? Если хоть слово поперек, если хоть взгляд чуть недобр, если улыбка неприветлива – только скажи об этом, и его вон попрут. Да там не то, что в одном бассейне купаться нельзя, задеть случайно пальчиком, салфеточкой, капельку на тебя капнуть, пылинку уронить!
— Сирия не Турция.
— А разница?
— Слушай, — поморщилась Женя. — Что ты привязалась, а? Что тебе этот Хамат? Влюбилась, что ли? — Поднялась, потянулась, мысленно соображая, чтоб такое приличное, строгое, но демократичное, на семейный ужин надеть?
— Мне-то ничего, — протянула Надя. — Просто странно, нет, подозрительно. Не прост мальчик, а впрочем, и не мальчик, это он кажется им, а самому под тридцать... Может у него с Сусанной роман, вот и наглеет? Но это невозможно, учитывая местный менталитет. Опять же, чего ему за общим столом делать? С нами же Самшат будет, а он русский знает, не на арабском же они с Сусанной изъясняются.
— Фарси.
— Чего?
— Ничего. Они жестами обмениваются…
— А то, что Сусанка не станет арабский учить любому ясно. Ленива и невосприимчива к языкам, абсолютно. Что получается? За столом будет два переводчика: хозяин и слуга. Зачем слугу за стол с господами садить?
— Слушай, откуда в тебе подобный снобизм? — наморщила лоб Женя. — Перегрелась? Делать тебе больше нечего, голову над загадкой здешних устоев ломать, — поморщилась и огляделась, соображая, куда слуги могли ее вещи запихнуть: а! шкаф!
— Мне всегда нравилось разгадывать загадки, — потопала к себе Надя, скидывая на ходу халат.
— Кроссворды лучше – просто и не опасно. Про любопытную Варвару слышала?!... Во-вот, нос ей, говорят, прищемили, —. буркнула Женя, разглядывая порядок на полках встроенного шкафа: наряды развешаны, белье сложено стопочкой. — Супер обслуживание, — протянула и, опять зевнув, пошла в ванную, умываться – очень ей перед фуршетом проснуться захотелось.
Самшат выглядел совсем иначе, чем на фотографиях, что им показывала Сусанна. На них его лицо было замкнутым, взгляд серьезным и выглядел он лет на сорок с хвостищем.
Сейчас же перед подругами стоял высокий, улыбчивый мужчина с теми же грубоватыми чертами, но с довольным, сияющим лицом и ослепительной улыбкой. Чуть серебрящиеся виски не портили его внешность и не добавляли года. Самшат в столь лучезарном настроении, свободной рубашке с вышивкой и коротким рукавом выглядел от силы сорокалетним, без всяких хвостов и хвостищ. А может это Сусаннина молодость и красота оттеняли его внешность и скрашивали признаки возраста?
Он галантно склонил голову в знак приветствия гостей и неуклюже пожал девушкам руки, обхватив обеими ладонями:
— Самшат.
— Надежда.
— Очень рад. Самшат.
— Евгения.
— Очень рад.
— Моя мама, Ассария Нураи, — представил востроглазую, пышную женщину, одетую на западный манер: элегантно и со вкусом. Она оглядела девушек, застывших с натянутыми до ушей добродушными улыбками, пристальным, оценивающим взглядом. Нашла их если не годными, то приемлемыми и, раздвинув губы в снисходительной улыбке, жестом пригласила за стол. Слуги, мужчины в длинных просторных рубашках, распахнули перед гостями двери в столовую.
Надя и Женя осторожно переглянулись:
— Прием у Маргарет Теттчер, — тихо шепнула Женя и получила подтверждающий кивок подруги. Хамат, все это время стоящий рядом тихо и смирно, улыбнулся, склонив голову.
Девушки, стараясь сохранить лица и не выдать неловкости, чинно прошли за хозяевами в столовую, еще более помпезную, чем гостиная. У Евгении сложилось впечатление, что она попала в какую-то сказку, но действительно не может же быть реальной подобная обстановка, где дышать-то страшно, до того богато, пышно и изыскано и куда ни глянь – предметы искусства, шедевры, от стульев явно старинной ручной работы до набора столового серебра. А накрытый стол - просто нечто ирреальное.
— Сказка, — подтверждая ее мысль, тихонько шепнула Надежда.
— Сирия сказочная страна, — согласился Хамат, помогая девушке сесть, потом Жене, а сам сел меж ними к неудовольствию обоих. Напротив него разместилась Ассария, разделив молодых. Таким образом, каждая из девушек не могла незаметно перекинуться с подругой ни взглядом, ни словом.
Ужин был на славу: шаурма, ничем не напоминающая ту ерунду, что продают под этим же названием дома, шашлык, кебаб, лепешки с белой подливой, гора засахаренных фруктов, инжир, финики, виноград. От всех яств шел удивительный запах, а уж вкус был и вовсе – незабываем.
Поразило одно: Самшат и Ассария ели руками, вернее рукой.
У каждого свои странности, — переглянулись девушки и больше не глазели на них. Зато женщина, прикончив шашлык, который Хамат назвал – шакап, начала поглядывать на девушек, выспрашивать их о жизни.
— Госпожа Ассария спрашивает вас о ваших родителях, кто они? — качнулся к ней Хамат.
— Хорошие люди. Папа водитель, мама педагог.
Хамат перевел. Женщина выслушала его с задумчивым видом и вновь спросила, через переводчика.
— Чем вы занимаетесь?
— Журналистка. Работаю в маленькой газетке и пишу о прелестях резиновых сапог в период половодья, — задала работы парню, уверенная, что он не сможет перевести, но тот смог.
Женщина, судя по лицу, ничего не поняла и снова спросила:
— Почему вы не замужем? — вопрос явно развеселил парня.
Он смотрел в глаза Жене, не скрывая улыбки. Ей очень захотелось шокировать и его, и любопытную мадам, ляпнув, что-нибудь типа: я неформалка. Но она сдержалась, помня о том, что поставит в неловкое положение прежде всего Сусанну, а потом своим ходом по горам, пустыням и оливковым рощам пойдет домой. С Надей, которая предостерегающе посмотрела на нее, напоминая, что желает провести тихие и во всех отношениях приятные дни, и раньше времени с райским житьем расставаться не намерена.
— Не всем везет, как Сусанне, — выдала учтиво.
Женщина, получив перевод, с самым серьезным видом согласно кивнула, и переключила внимание на Надежду. На этот раз переводить вопросы и ответы стал Самшат. Хамат же не спускал взгляда с Жени, внимательно и слишком пристально разглядывая, как она держит вилку, берет фужер, поворачивает голову. Его внимание раздражало и волновало. Хотелось рявкнуть и одновременно промолчать. Последнее было вернее, и она молчала, делая вид, что ей нет дела до парня и его интереса, чтоб не дать озабоченному повод радоваться, что его внимание к ее персоне заметили.
Ассария что-то сказала слуге у дверей и вскоре гостям принесли десерт. В маленькой креманке, под крышечкой, украшенной финифтью, была розовое желе – у Жени. У Надежды желтое.
— Это варенье варила лично для вас бабушка Мириам. Она варила его в знак уважения к вам, самым близким подругам жены ее внука, — тихо сказал Хамат, склоняясь над девушкой. — Попробуйте, не обижайте отказом.
Женя терпеть не могла варенье, напичканная им в детстве по самую макушку, но выбора не было, и она взяла маленькую ложечку, зачерпнула сладость и под внимательным взглядом Хамата и семейства Бен-Хаджар съела. На удивление, варенье не было приторным и имело специфический, очень приятный вкус.
— М-м, — промычала и смело почерпнула еще ложку. Ассария довольно улыбнулась и закивала. ‘Что только не сделаешь, чтоб произвести хорошее впечатление на хозяев’, — подумала Евгения и смело съела еще пару ложек. Ассария расплылась в улыбке и захлопала в ладоши. Сусанна тоже не сдержала улыбки, то ли поддерживая свекровь, то ли благодаря подругу. Самшат рассмеялся, хитро поглядывая на Хамата. Тот отчего-то выглядел не менее довольным, чем остальные, если не более. Он повернулся к девушке и, положив руку на спинку ее стула, протянул виноградину: