Под солнцем горячим

— В партизанской, — опять повторил Гера. — Которая выставлена в музее, в зале, где гражданская война.
— Да что ты про гражданскую! — воскликнула Муврикова. — Мы же все решили про Андрея Гузана выяснить.
— А если я хочу про Степана Бондаря? — упрямо сказал Гера.
— Нет, это просто глупость! — рассердилась Муврикова. — Герой Советского Союза и какой-то Бондарь.
— А вдруг он тоже герой? — спросил из угла Максим Дроздик.
— Да кто он такой, кто, этот Бондарь? — всполошилась Файка Абрикосова.
— Тише! — застучала карандашом по столу вожатая. — В конце концов, говорите по очереди. Ну, что ты хочешь сказать, Коноплева?
Все снова притихли, потому что Гутя Коноплева встала и начала едва слышно:
— Я не понимаю, из-за чего спорят. Герой или не герой? На любой туристской тропе, где и никакого героя нет, все равно интересно.
— Да что она говорит! — всплеснула руками Муврикова. — По-твоему, выходит, вообще неважно, куда пойдем и зачем пойдем? Без всякой цели топать?
— Почему без цели? — ответила Гутя. — Природу изучать. Лес и горы. Разве это не цель? Зачем же у нас тогда Кульков геолог, а я ботаник?
— Мы героям не помеха, — солидно изрек Серега. — И я хоть геолог, а про Андрея Гузана хочу знать все подробности.
— А я про Степана Бондаря! — вскинул руку Швидько, будто проголосовал. Он засмеялся при этом, и стало неясно — или он в самом деле загорелся желанием, как Гера, раскрыть тайну партизанской записки, или просто озорничает.
Как бы там ни было — все опять зашумели, и никто не соглашался с Коноплевой. Гера тоже считал, что с природой она подзагнула. Без героев нельзя. Вопрос лишь о том, кого выбрать. И он вытянул вверх обе руки, чтобы еще раз объяснить свое предложение.
Но Муврикова, пошептавшись с вожатой, сказала:
— Хватит! Сейчас постановим: кто за то, чтобы идти в поход по данному маршруту?
— Подожди, Рая. — С последней парты поднялась Лидия Егоровна. — Все-таки разберемся с Гериным предложением. Он кто же такой, этот Степан Бондарь? — Учительница вышла на середину класса, и Гера понял, что она ждет от него ответа.
— Бондарь — партизан. Он знал, где спрятано.
— Что спрятано?
— Не знаю. Так сказано в записке.
— А кто записку писал?
— Не знаю.
— А что за хутор, в который ты советуешь идти?
— Алюк.
— Он где находится?
— Не знаю.
Муврикова засмеялась:
— Да он сам ничего не знает! И потом — что мы время зря теряем? Гусельников и в поход-то не собирается.
— Как не собирается? — удивилась Лидия Егоровна.
Конечно, Серега Кульков, как главный ответственный за подготовку к походу, мог бы сейчас поддержать Геру. Но он не умел врать.
— Верно, — сказал он тихо. — Гусельников с нами не собирается.
— Да пойду я, пойду теперь! — закричал Гера в отчаянье.
Но тут его прервала вожатая.
— А теперь еще мы и сами посмотрим — брать тебя или не брать, — сказала она. — В поход-то пойдут самые достойные, так, Лидия Егоровна? А можно ли назвать достойным того, кто на улице избивает девочек?
Вот это — удар! Удар под ложечку! Этого Герка не ожидал.
— Что ты говоришь? — изумилась учительница. — Да неужели Гера Гусельников…
— Да, да! — затрясла головой Альбина. — Именно Гусельников.
— Как же так, Гера? — Лидия Егоровна подошла ближе. — Ничего не понимаю…
А Гера только опустил голову. Не будешь же все при всех объяснять! И пока он молчал, Муврикова сказала:
— Значит, решаем про маршрут-то! — И первая подняла руку.
Все проголосовали за маршрут, схему которого Кулек-Малек повесил на доске. Только, видно, Сереге стало жалко Геру и он сказал:
— А пусть Гусельников тоже с нами идет.
Вожатая пожала плечами:
— Это будет зависеть от него. Надеюсь, он не станет больше воевать с девочками.
Вот ехидина! Мало того что провалила Геркино предложение, так еще лишний раз подковыривает!
Но не больно-то ему теперь и нужен поход! Век не собирался и еще сто лет не пойдет!
  
Узел затягивается
 
Так и полетела кувырком замечательная идея.
А спрашивается: почему?
Напал на девчонок.
А почему?
Смеялись на физкультуре.
А почему смеялись?
Да очень уж весело Гусельников плюхнулся со снарядов.
Значит, не на кого и пенять, да?
Так раздумывал Гера, уже не слушая, о чем говорят на совете юных путешественников. Но тут его поразила мысль: а откуда вожатая Альбина узнала? Ну, про него и про девчонок? Ведь если б не это ее неожиданное заявление, ребята еще могли бы принять его предложение! Значит, тот, кто выдал его вожатой, и есть самый главнейший Геркин враг.
Да, конечно, с походом все покончено, и пускай топают, куда хотят. Но остается вопрос: кто его выдал? Девчонки?
Едва кончился совет юных путешественников, Гера подлетел к Абрикосовой. Он ткнул ее указательным пальцем в грудь — словно приставил пистолет, — и потребовал:
— Сознавайся! Ты сказала?
Файка испуганно затрясла лохматой головой:
— Не я, не я.
— А кто? — Он опять грозно ткнул пальцем. — Райка?
— И не она. Не мы.
— Кто же?
— Не знаю.
— Смотри! — На всякий случай Герка ткнул «пистолетом» третий раз и помчался за Гутей: он видел, как она только что вышла из класса.
Он выскочил в коридор на третьей скорости, думая, что придется догонять Гутьку у лестницы, но за дверью налетел на нее, чуть не сбил с ног. Она сама ждала его.
— Гера, — начала она, — скажи, а где эта записка в музее лежит?
— Брось заговаривать зубы! — выкрикнул он. — Лучше сознавайся: ты выдала меня вожатой?
У нее сделались большие глаза:
— Ты что?
— Значит, не ты? — Он посмотрел на нее в упор. — Ну, хорошо. — Почему-то он ей поверил.
Но кто же? Он побежал прочь. На улице у школы ждал Швидько.
— Хи-хи, — тоненько засмеялся он. — А ловко ты вчера девчонок.
Гера насторожился:
— Откуда знаешь, ловко или неловко?
— Так вожатая же сказала.
— Ах да! — Герка вздохнул. — Но вот кто ей сказал, кто?
Швидько помолчал.
— А ты на кого думаешь?
— Думал на девчонок.
— Они и есть! — подхватил Швидько. — Точненько, они, кто же еще.
— А вот и не они!
Швидько опять помолчал.
— А кто еще тебя видел? Видел кто-нибудь, как ты налетел с портфелем?
Гера опять насторожился. Уж очень Толстый Макс точно все представляет: «налетел с портфелем», «ловко»…
— Может, ты и видел? — прищурился Гера одним глазом, как Кулек-Малек.
— Да я разве там был? — заволновался Швидько. — Я же там не был. Ты меня видел?
Что верно, то верно — Толстого Макса Гера не видел.
— Но кто же, кто? — недоумевал Гера. И в этот миг увидел Семена.
А рядом с ним шла вожатая… Они шли медленно, можно сказать, прогуливались. Семен что-то рассказывал, вожатая смеялась. И как только Герка взглянул на Семена, у него так и стрельнуло в самое сердце: «Он!»
Швидько удивился:
— Что — он? — Но тоже сообразил: — А-а-а, точненько, он и есть, кто же еще!
— Ну, все! — сказал Гера зловещим тоном, не спуская глаз со школьной знаменитости. Он еще не знал, что сделает, но захотелось сделать такое, чтобы надолго помнилось этому жалобщику. А то поймал, выстыдил да еще и выдал! И с таким человеком Герман Гусельников мечтал когда-то познакомиться! Позор! Вот тебе и турист-чемпион!
— А ты гляди-ка, как идут-то! — зашептал Макс, хихикая. — Любезничают. Жених и невеста из кислого теста. — Он вынул из кармана кусочек мела и подбросил на ладони. — Слушай, а давай распишем про них… Дескать, Семка плюс Альбинка, а?
Гера поморщился. Придумать бы что-нибудь похлеще. Но похлеще пока ничего не придумывалось, и, схватив подброшенный Толстым Максом мел, Гера побежал… Макс кинулся следом.
Через пять минут оба они были у цели — домишко под черепичной крышей, в алычовых зарослях… Прохожих поблизости нет. Кто-то шел на другом углу, совсем невидимый за деревьями. И Гера подпрыгнул к Семеновой калитке.