Богатырские фамилии. Красные и белые (Сборники рассказов)

— Море — тёплое-тёплое.
— Солнце — весь год смеётся.
Приглашал он друзей в Италию.
— Калабрия, Лацио, Умбрия, Тоскана, Пьемонт, Ломбардия, — сыпал названия звучные. — Рим, Неаполь, Милан, Венеция, — называл города далёкие.
Не пришлось собираться друзьям в Италию. Погиб в боях у Тобола красноармеец Годони. Склонили бойцы знамёна.
— Прощай, Михаэл Годони!
Дали клятву добить Колчака. Помнить бойца и друга.
Не только один Михаэл Годони. Чехи были в советских частях, словаки, немцы, поляки, венгры. Бойцы из других зарубежных стран. Вместе за Советскую власть сражались. В общем строю стояли.
СЛАВА ПО ВСЕЙ СИБИРИ
Страшился Колчак Сибири. Больше всего партизан сибирских.
Всюду они — в сопках сибирских, в лесах, в горах, в сёлах и деревнях, рядом с фронтом, в глубоком тылу и даже в штабы проникают к белым.
Объединены партизаны в отряды, в полки. Есть целые партизанские армии. Нападают партизанские отряды на солдат Колчака, вступают в бои с войсками, взрывают мосты, разрушают железнодорожное полотно, поезда под откос пускают.
Много партизанских отрядов в лесах Сибири. Много отважных, лихих командиров. Один из них — Нестор Александрович Каландаришвили.
Бывало, в Сибири впервые услышат фамилию партизанского командира:
— Не наших кровей мужчина.
— Не наших краёв фамилия.
И верно. Не сибиряк — южанин Нестор Каландаришвили. Родился в селе Квирикета в далёкой Грузии.
С детских лет возненавидел Каландаришвили царские порядки. Не раз хватали его жандармы. Судили. Гноили в тюрьмах. Когда произошла Великая Октябрьская революция, когда и здесь, в Сибири, люди разбились на красных, на белых, взял в руки винтовку Каландаришвили. Пошёл защищать Советскую власть.
И вот гремит уже слава по всей Сибири:
— Каландаришвили!
— Каландаришвили!
Наводит фамилия страх на белых. Установили они большую награду тому, кто живым или мёртвым доставит к ним партизанского командира.
Не получилось у них с наградой.
Подыскали убийцу белые. Наказ убийце: вступить в партизанский отряд. В одном из боёв выстрелить в спину Каландаришвили. Пробрался в отряд убийца. Встретился с партизанами. Не поднялась у него рука. Сам явился к Каландаришвили, чистосердечно во всём признался.
Не получилось с убийством у белых. Решили поймать партизанского вожака. Снарядили специальный отряд. Как-то партизанским разведчикам удалось подключиться к телефонной линии белых. Взял Каландаришвили трубку.
— Ну как, напали на след Каландаришвили? — слышит он чей-то голос.
— Напали, — отвечает Каландаришвили. — Напали. Мало того, тут он, у нас в руках. Ждите, сейчас выезжаем.
Ждут белые офицеры. И верно — явился к ним Каландаришвили. Вошёл в дом:
— Руки вверх! Сдавайтесь! Я — Каландаришвили.
Отважен, решителен Каландаришвили. Гремит о нём слава по всей Сибири:
— Наших кровей мужчина!
— Наших краёв фамилия!
НЕ ОШИБСЯ
Всё громче в войсках у белых:
— Не страшны нам морозы.
— Не страшны нам просторы.
Кто же страшен?
— Партизаны!
В крестьянской семье Сизовых родился сын. По обычаю отцовскому, дедову, решили его крестить. Церковь и священник далеко. Ехать без малого двадцать вёрст.
Дорога то лесом идёт, то полем, то влезет петлей на взгорок, то снова глухоманью, низиной тянется.
Зима. На санях двинулись в путь крестьяне. Едут и кум, и кума, и сватья, и сват, и сестра, и брат, и бабка, и дед, и тёща, и тесть, и ещё человек пятнадцать. Четверо саней — полно в них народу. Кто помоложе, рядом бегут на лыжах.
Растянулся торжественный поезд.
Прибыли в церковь. Окрестил новорождённого батюшка. Взял, опустил в купель. Вот и всё — младенец теперь под защитой бога считается.
Повернули домой крестьяне. Бегут лошадёнки. Едут и кум, и кума, и сватья, и сват, и сестра, и брат, и бабка, и дед, и тёща, и тесть, и ещё человек пятнадцать. Кто помоложе — бегут на лыжах.
В это же время той же дорогой отступала колонна белых.
Среди белых солдат Филимон Косой. Знают солдаты — кругом партизаны. Неуютно солдатам в лесных просторах. Косит глазами Косой направо, косит глазами налево. Кусты, сугробы пронзает взглядом.
Смотрел он, смотрел и высмотрел:
— Партизаны!
Смотрят белые. Из-за сосен и кедров выходят сани. Людей в санях много. А рядом ещё на лыжах.
Дорога лесная, узкая. Слева и справа снега, сугробы. Впереди партизаны, рассуждают белые, и сзади, видать, партизаны, рассуждают белые. Глаза велики у страха. Ясно белым — попали в засаду.
— Братцы, спасайся! Бросай оружие! — завопил Косой.
Белые словно только команды ждали. Побросали винтовки на снег. Подняли руки.
То-то поражались и кум, и кума, и сватья, и сват, и сестра, и брат, и бабка, и дед, и тёща, и тесть, и все остальные гости.
Подобрали они винтовки. Как дрова, уложили в сани.
А здесь подоспел и настоящий партизанский отряд.
Взяли в плен партизаны белых.
Вместе с другими в плену Косой.
— Вот так ошибся! Как обознался?!
— Не ошибся, не ошибся, — ему в ответ. — Вся Сибирь стала одним партизанским краем.
«ЭЙ, СТАРЫЙ! ЭЙ, ЛЕШИЙ!»
Затерялось в сибирских просторах село Рассказовка. А недалеко от Рассказовки второе село — Бобровка.
Действовал в этих местах партизанский отряд.
Напали как-то на Рассказовку колчаковцы. Хотели расправиться с партизанами. Никого не застали. Подпалили Рассказовку.
Из Рассказовки двинулись в Бобровку. Идут, идут. Не появляется что-то Бобровка. Прошло ещё какое-то время. По-прежнему нет Бобровки.
Ясно колчаковцам — сбились где-то они с пути, заблудились.
Повезло колчаковцам. Вышли колчаковские солдаты к лесной сторожке, к дому лесника Фёдора Степановича Гуляева.
— Эй, старый, далеко до Бобровки?
Посмотрел на солдат лесник. Ясно — белые.
— Так ведь дорогой какой идти. Болота кругом, трясины.
— Короткой дорогой, короткой! — кричат белые. — Собирайся, веди!
Собрался лесник. Палку свою неразлучную взял. Седьмой десяток идёт Гуляеву.
Идут они лесом, пробираются сквозь чащобы. Тут обойдут болото, там обогнут трясину. Гуськом, еле заметными тропками движутся.
— Скоро? — кричат колчаковцы.
— Скоро, — отвечает Гуляев.
Прошло какое-то время.
— Скоро?
— Совсем уже скоро. Вот тут ещё с горки, потом на горку. Потом влево, потом направо.
Шагают, идут колчаковцы. И вдруг:
— Эй, стойте! А где же старик?
Остановились. Нет старика. Не видно.
— Эй, старый!
— Эй, леший!
Не отзывается провожатый.
Оказывается, поступил Гуляев так же, как когда-то знаменитый Иван Сусанин. Завёл он врагов в болото, в дремучий-дремучий лес.
Пришёл после этого старик в село Бобровку. Встретил здесь партизан. Обо всём рассказал. Собрались партизаны. Окружили в лесу колчаковцев. Уничтожили весь отряд.
За свой подвиг Гуляев был награждён орденом Красного Знамени.
Вскоре после разгрома Колчака Фёдор Степанович Гуляев попал в Москву. Прибыл сюда ходоком от крестьян Сибири. О Гуляеве — сибирском Сусанине знал Владимир Ильич Ленин. Принял Гуляева Ленин.
Долго они беседовали. О сибирских людях, делах, лесах. Заговорили и о Колчаке.
— Приказал долго жить Колчак, — сказал Гуляев.
— Приказал, приказал, — улыбался Ленин. — Значит, наша взяла. Значит, сила наша.
Прощаясь, Владимир Ильич подарил Гуляеву боевую шашку в серебряных ножнах.
Вернулся старик в Сибирь, в родную Бобровку. Послушать Гуляева собирались люди за много вёрст. Рассказывал Гуляев про встречу с Владимиром Ильичём. Боевую шашку из ножен вытаскивал.
Не расставался Гуляев с шашкой. Всюду носил с собой.
— Ношу при себе, — говорил старик. — Вдруг как новый Колчак объявится!
ГЕНЕРАЛЬСКАЯ ШУБА
Разбили красные белых у Тобола, у Ишима. Взяли города Тобольск, Ишим. Пошли к городу Омску.