С вечера до утра

Сырости они не любят. В дождливые ночи не бегают, сидят дома, забившись под валежником или в густой куст. Поэтому болот лесных не любят. Сухие поляны и опушки им милее. Живут ежи и в степях, полях, в живых изгородях и кустах. Некоторые, нравами альпинисты, предпочитают дышать горным воздухом, поселяются в нагорьях, возвышающихся до двух тысяч метров над морем.
А есть и такие, которым нравится жить с людьми по соседству: на скотных дворах, в садах, сараях. Эти очень доверчивы. Людей не боятся. Но на всякий случай, пыхтя и комом (не очень плотным) свернувшись, иглами себя страхуют. И в неволе, и на воле очень любят ежи молоко. Бывает, где-нибудь в углу коровника ждут, не брызнет ли у доярки струйка молока мимо ведра. Для ежа это праздничное угощение. Люди, застав ежа за таким пиршеством, случалось, думали, что еж сам его себе надоил. Вот местами и родилось поверье, будто ежи доят коров. Это, конечно, сказки.
Но вот то, что змей ежи едят, правда. Даже гадюк ядовитых не боятся.
Увидит еж змею — потихонечку, незаметно к ней подберется, потом — быстрый бросок и, иглами прикрываясь, хватает змею острыми зубами, за что успеет схватить. Извивается гадюка, кусает ежа. Но куда ни укусит — всюду натыкается на колючий барьер. А еж атакует раз за разом и норовит укусить все в одно место. Когда перегрызет позвоночник, ест змею.
Бывают, конечно, и неудачи: изловчится гадюка и укусит колючего в нос. Вот тут беда. Хорошо, если нос, чуть распухнув, поболит немного и заживет. Но может еж и умереть от змеиного укуса. Не сразу. Несколько дней мучается. Опыты доказали, что еж раз в сорок легче переносит змеиные укусы, чем, например, морская свинка, которая уже через две-три минуты умирает от дозы яда, не смертельной для ежа. Но все-таки он не абсолютно к яду нечувствителен, как думали раньше.
Колючим барьером от всех отгороженный, еж немногих врагов страшится. Однако есть у него такие враги, что через колючую его оборону прорываются без труда. Филин из них самый опасный. И другие хищные птицы с длинными когтями и роговой броней на лапах (крупные совы и ястребы), смяв колючки, пронзают ежа своим бесчувственным к его уколам оружием. Тут все ясно.
Но вот как лиса умудряется съесть ежа, еще загадка. Она его, говорят, шаром свернувшегося, в воду будто бы катит, и там он волей-неволей должен развернуться — тогда хватает рыжая колючего за морду. Так ли, нет ли — опытами людей ученых пока такие повествования не проверены.
Впрочем, лисицы, ум и хитрость которых прославили многие басни и сказки, когда промышляют ночами, совершают и более, пожалуй, трудные охотничьи подвиги: умудряются ловить четвероногих икаров — белок-летяг.
По земле летяги бегают очень редко: верхний ярус леса и воздушные пространства между деревьями — вот их мир. По стволам, по ветвям лазают проворно, а прыгнув с дерева, планируют, растопырив лапки, сверху вниз. От передней лапки до задней тянутся по бокам тела летяги кожистые складки, поросшие шерстью. Расправит их летяга, широко раскинув в стороны все четыре ноги, — вот и парашют! Если стартовала она с большой высоты, то пролетит от дерева до дерева метров пятьдесят. На лету управляет хвостом, как рулем, ловко и быстро маневрирует в гуще и мраке леса.
Летяги — сумеречные и ночные животные. Зверьки редкие в северных лесах Европейской России. В Сибири их больше. Там, где летяг не беспокоят, они затевают ночные игрища — хороводы и догонялки вокруг деревьев, то быстро и вертко облетая их, то карабкаясь вверх, чтобы набрать необходимую высоту для нового полета (тут заигравшихся, наверное, и ловит лисица, в ловком прыжке хватая пролетающих невысоко над землей).
Мало кто из людей видел летяг.
Немногие знают и видели сонь: когда люди бодрствуют, эти зверьки спят, спрятавшись в дуплах и других укрытиях.
Сони похожи на очаровательных маленьких белочек. Но внешность ведь часто бывает обманчива: сони — хищники, днем они спят, а по ночам разбойничают. Мало им орехов, желудей, зерен, плодов разных; жуки, мотыльки, куколки бабочек, гусеницы (гладкие, не волосатые!), мыши, мелкие пернатые соседи на ветвях, их яйца, даже ящерицы и, говорят, змеи — все годится в пищу. И прожорливы — сто майских жуков за ночь; отличный, не правда ли, аппетит? А в голодное время, когда лес не в силах прокормить прожорливых сонь, они, случается, поедают друг друга. И счастье, если отделается побежденная соня лишь потерей шкурки с хвоста: она легко «снимается», как перчатка с руки, и соня, оставив хвостовое опушение в пасти врага, удирает с голым хвостиком, но живая. Он потом или сам отвалится, или она его отгрызет.
В средней полосе Европейской России — четыре вида сонь. Все холода они спят: 6–7 месяцев в году.
В начале лета самец сони-полчка  [7]ухаживает за самкой, без конца цицикая. Через месяц в каком-нибудь дупле, выложенном листьями, уже копошатся три — десять голых и слепых детенышей. Три недели мать кормит их молоком, расположившись над ними сидя и со всех сторон укрыв четырьмя ногами и хвостом. Детишки сосут лежа на спинах. В первые же дни мать много и долго лижет их мордочки. Позднее они лижут ее истекающие слюной рот и язык. Затем она лижет их слюну. Смысл этого загадочного поведения не вполне ясен: возможно, слюна матери содержит какие-то необходимые для нормального развития сонь вещества.
Мать первые дни не покидает детенышей ни на минуту, позднее, отлучаясь, зарывает их в подстилку гнезда. Попробуйте суньте руку в гнездо, когда соня в нем: с умноженной материнством яростью встретит она непрошеное вторжение. А если и самец здесь (его самка первые две недели и близко к гнезду не подпускает), то и он отважно ополчится на врага, пустив в ход острые зубы и когти. Когда детеныши уже научатся лазать по веткам, нередко уходят они за отцом в довольно продолжительные ночные прогулки, и только голод заставляет их вернуться в гнездо к матери. Интересно, что подрастающее поколение садовых сонь возвращается из подобных прогулок в гнездо, следуя гуськом, вплотную друг за другом и за отцом. Эту плотную сомкнутую процессию назвали караваном.
Еще один ночной зверь — барсук. Он селится и в лесу, и в степи, и даже в пустыне. Лишь тундра ему не по душе. Норы роет больше всего по оврагам, но не всегда в лесу, порой на ровном месте, а в пустынях — в гладких солончаках, в песчаных буграх. Барсучья нора — грандиозное для зверя сооружение. В ней много отнорков, входов и выходов — иные в десятках метров один от другого. В норе чистота. Барсук, когда входит в нее, даже лапы отряхивает, чтобы сор в дом не занести. Поэтому и лисицу, известную своей неопрятностью, старается выжить из норы, если лиса, как часто и бывает, в ней поселится.
Барсуки не общительны: близкого соседства своих соплеменников не терпят.
Днем барсук спит, в сумерки вылезает из норы, бродит по лесу, вынюхивает съедобное, тут землю длинными когтями поскребет, там пень трухлявый раскидает: ищет всю ночь разных насекомых, лягушек, ящериц, змей, зайчат, птиц, птичьи яйца — всех, кого может одолеть.
Немало шмелиных гнезд разоряет барсук. Взбешенные шмели его кусают, а он, когда уже невмоготу, катается по земле, давит их. Потом опять спешит к гнезду, чтобы съесть и мед.
Барсук почти все солнечные часы проводит в подземелье, а для здоровья это, как известно, вредно. Потому иной раз, прервав дневной сон, он выходит на солнце. Лежит, сидит у норы на пригреве или бродит вокруг. Когда барсучата родятся, мать выносит их «позагорать» — надо полагать, чтобы рахита у них не было.