Практически нормальная жизнь (ЛП)

Она ударяется своим плечом о мое. 
– Если у вас с Харпер ничего не выйдет…
– Проваливай отсюда. – Я смеюсь. – У меня еще дела есть.
Склонившись, Пэйдж целует меня в щеку.   
– Увидимся, Трэв.    
Она открывает дверь моей спальни. Райан стоит в коридоре. Разумеется. Единственный раз, когда между мной и Пэйдж ничего не произошло, и нас застукали. Лицо Райана мгновенно искажается от ярости. 
– Какого…?
Он подбегает ко мне, толкает ладонями в грудь, прижимает к стене. Я слышу, как падают фотографии, чертежная кнопка, на которой висела одна из них, упирается в спину. Все происходит так быстро; пока я пытаюсь осмыслить тот факт, что Райану удалось застать меня врасплох, его кулак врезается мне в глаз. Тот же самый, в который я получил от Харпер.    
– Райан, прекрати! – Пэйдж хватает его за руки, пытается оттащить в сторону, но он отмахивается от нее, и снова заносит кулак. Я отталкиваю его, только этот дурачок опять кидается на меня. Один удар? Ладно. Я заслужил. Но становиться личной боксерской грушей Райана не собираюсь. Особенно если он первый начал. Опустив плечо, врезаюсь ему в грудь. Он обхватывает меня, и мы падаем вниз. Райан продолжает наносить удары куда попало, но я блокирую атаки, вжав его в пол. 
– Отпусти своего брата. – Отец тянет за край моей футболки до тех пор, пока ворот не врезается в шею, словно петля. Райан в последний раз заезжает кулаком мне в висок. – Что тут происходит, черт побери?
– Ничего. – Я протягиваю руку, чтобы помочь Райану подняться, но он ее отталкивает. – Небольшое недоразумение.   
– Я хочу, чтобы ты убрался отсюда, – заявляет папа, указывая на меня.
– Дин… – говорит мама. 
– Нет, Линда, – он перебивает ее, помогая Райану встать. – С момента возвращения домой Трэвис только провоцирует проблемы – напоил тебя, пытался разрушить наш брак. И Пэйдж уже не в первый раз приходит к нему посреди ночи. С меня довольно. 
Они стоят кучкой в противоположном углу моей комнаты. Они против меня. Кроме Пэйдж, которая, судя по виду, желает оказаться подальше отсюда. Мама кусает губу. Отец кладет руку Райану на грудь, удерживая его на месте. 
– Что ж, наконец-то то мы хоть в чем-то согласны. – Я хватаю свой вещмешок, запихиваю в него стопку рубашек из верхнего ящика комода. – С меня хватит.  
– Трэвис, подожди. – Мама делает шаг вперед. Выходит из тени отца. – Ты не обязан уходить. Это мой дом…
– Твой дом? – встревает папа. 
– Он будет моим после развода, если ты не закроешь рот, – огрызается она. У отца глаза округляются, потому что мать никогда так не разговаривает, однако он замолкает. – Не нужно выставлять Трэвиса в плохом свете, Дин. Он все детство пытался соответствовать твоим недостижимым стандартам, а когда решил, что больше не хочет этого делать, ты стал считать его никчемным. Ты заставил меня чувствовать себя так, будто я поступала неправильно, поддерживая нашего сына, пока он был на войне. Это ты плохой человек, Дин. Ты. И я дальше терпеть не намерена.  
Приходится мысленно проверить, не разинут ли у меня рот, потому что… черт, мам. 
– Поэтому Трэвис никуда не уйдет, только если сам не захочет. Положение дел в этом доме изменится. Если ты хочешь сохранить наш брак, тебе придется исправиться, а если не хочешь – собирай вещи и выметайся отсюда. 
Папа явно ошеломлен, словно понять не может, что сейчас произошло, однако я ему совершенно не сочувствую. Я слишком горд за маму. 
– А теперь, – продолжает она, – я возвращаюсь в постель. Пэйдж, тебе лучше удалиться. Дин… что ж, как поступать – решай сам. Спокойной ночи. 
Мама выходит из комнаты с достоинством, оставляя нас стоять в тишине. Отец переводит на меня убийственный взгляд, цепляясь за свое жалкое убеждение, будто это моя вина. Он сжимает кулаки и челюсти, словно собираясь ударить. Я смотрю ему в глаза.
– На твоем месте я бы этого не делал.    
Папа поспешно покидает комнату; затихающий звук его шагов доносится с лестницы. Хотя ему бы следовало пойти за мамой, в их спальню в конце коридора. Трус.     
– Послушай, Рай… – начинаю я.
– Пошел к черту. 
Пэйдж ничего не говорит. Бросив запасной ключ на кровать, она уходит. Болезненное выражение мелькает на лице моего брата (он не удостоится письма в духе Дорогого Джона, официально объявляющего о расставании), только боль быстро сменяется злостью.
– Зачем ты это сделал? – Он не смотрит на меня. 
– Что сделал?
– Переспал с моей девушкой.
– Почему ты переспал с моей девушкой? 
– Тебе достается все, Трэвис.
– И что же у меня осталось? Что ты еще не отобрал, Райан? Ты общаешься с моими друзьями, ездишь на моей машине, увел мою девушку, пока я был в Афганистане. Чего еще тебе от меня надо? Мне каждую ночь кошмары спать не дают. Можешь их забирать, мать твою, на здоровье.
Райан молчит в течение нескольких секунд. Просто смотрит в пол. Но когда он вновь поднимает глаза, на его лице сохраняется непроницаемая маска.
– Я могу забрать еще кое-что. Расскажи Харпер, иначе это сделаю я. 
Дерьмо.
После ухода Райана я остаюсь один. Возвращаюсь к ноутбуку, где три слова до сих пор дожидаются меня. Курсор мигает.
Чарли Суини был 
Сегодня я уж точно больше ничего не придумаю. Учитывая угрозу Райана, нависшую надо мной. Закрываю ноутбук и ложусь в постель.
Я иду по дороге в Марджа под навязчивый напев муэдзина, созывающего верующих на молитву. Грязный пес провожает взглядом наш патруль. Впереди я, за мной Чарли и Мосс. Пералта позади них. Волосы на затылке встают дыбом. Что-то не так. Только когда пытаюсь предупредить своих друзей, у меня пропадает голос. Руки не поднимаются, чтобы подать им сигнал. Ноги словно приросли к земле. Чарли делает шаг вперед, наступает на нажимную крышку мины. От взрыва мои кости сотрясаются, стучат зубы. Облако пыли поглощает его. Шрапнель из бомбы, спрятанной у корней дерева, пронизывает тело Чарли; он падает. Мои конечности размораживаются, но когда приближаюсь к нему, мир сдвигается. На земле лежу я, не Чарли. Это меня изрешетило шрапнелью, и теперь жгучая боль пронизывает тело. Надо мной склоняется афганский мальчик. Тот, которого видел прежде на улицах, когда он попрошайничал. Он улыбается, пока я умираю.
Кровь шумит в ушах; я лежу в темноте, мысленно повторяя мантру: это просто сон, это просто сон, это просто сон. Слова не помогают. Они не в состоянии стереть этот кошмар. Тянусь к тумбочке за пузырьком с таблетками. Проглотив две, звоню Харпер.
– Трэвис? – Ее голос звучит сипло спросонья. 
– Я забыл, что уже поздно. 
– Почему ты не спишь?
– Мне приснился кошмар, так что я проснулся, – отвечаю. – Только снотворное выпил. 
– Хочешь, чтобы я составила тебе компанию, пока оно не подействует?
– Ты не против?
Она замолкает на мгновение. Я гадаю, не считает ли Харпер, сколько часов ей осталось до работы. Едва не сбрасываю вызов, чтобы она могла вернуться ко сну, когда в трубке слышится ее тихий голос:
– Я не против.
Харпер говорит со мной довольно долго. О морских черепахах. О том, что она готова уехать в колледж, но будет скучать по своему папе. О крабовой ловушке, которую они держат в канале за их домом.   
– В зависимости от сезона попадаются голубые или каменные крабы. Обычно мы варим их, а потом замораживаем мясо, пока не наберется достаточно, чтобы приготовить крабовые котлеты. Иногда делаем крабовую подливу или пасту альфредо.  
– Мне нравятся крабы. – Я начинаю уставать, из-за чего говорю, словно трехлетний ребенок. 
– Мне тоже, – соглашается Харпер. – Крабовое мясо – мое любимое. Может, эмм… может, я приготовлю крабовые котлеты как-нибудь, специально для тебя.  
– Хорошо. – Я зеваю. 
– Трэвис? 
– Что?
– Приятных снов.
– Надеюсь, – говорю я. – Плохие меня уже утомили. 
– Поговорим завтра?
– Ладно. – Чувствую, как сонная волна приближается. Та, после которой твои слова унесет в никуда, если их не произнесешь. – Мне очень жаль.