Практически нормальная жизнь (ЛП)

– Я бы ни за что не пропустил эту службу. 
Потом мама Чарли поворачивается к Харпер и сжимает обе ее руки.
– Ну разве ты не милашка? – говорит она. – Меня зовут Эллен.
– А меня – Харпер.
– Спасибо, Харпер, что составила Трэвису компанию в этом путешествии. 
Чарли рассказывал однажды, что персональная философия его матери напоминает салат-бар: она выбирает полюбившиеся ей компоненты, немного догм отсюда, чуть-чуть кармы оттуда, пока не наберется полная тарелка чего-то странного. Наверно, мне следовало предупредить Харпер, только из головы вылетело, учитывая ее злость на меня. Однако она, не поведя бровью, улыбается Эллен.  
– Я бы хотела познакомиться с вами при более радостных обстоятельствах. Соболезную о Чарли.  
Эллен похлопывает ее по руке, затем касается ее щеки.
– Прошу меня извинить. – Она отходит, чтобы поприветствовать других гостей, но вдруг оборачивается и смотрит на Харпер. – Кто-то знаменитый... не помню, кто именно… сказал: "У сердца бывают причины, которые разуму неведомы". Пища для размышлений.    
Харпер резко поворачивает голову в мою сторону, прищуривается. Будто я каким-то образом к этому причастен.
– Не смотри на меня. – Поднимаю руки вверх в знак поражения. – Я ее в первый раз вижу. – Не уверен, что она мне верит. 
В противоположном конце зала вижу Кевлара, Мосса, Лыжника и Голодающего Маривна. Мы зовем его Голодающий Марвин (или обычно просто Марв), потому что он высокий и худой, а с бритой головой становится похож на африканского мальчика, которого приютили герои Южного Парка. Я не так тесно общался с Лыжником и Марвом, как Чарли, Кевлар и Мосс, но в Афганистане мы часто болтали по ночам, сидя вокруг костра; курили, отвешивали пошлые шуточки, спорили о том, кто из известных женщин сексуальнее. Пералта тоже с ними.  
– Чарли как-то упоминал, что его мать, по ее собственному мнению, обладает шестым чувством, – говорю Харпер.
– Эллен… эксцентрична. Но она мне нравится. 
– Мне тоже.   
Проследив за моим взглядом, Харпер замечает лес синих мундиров – чуть ли не половину роты Кило 3-го батальона морской пехоты. 
– Я… эмм… мне нужно в дамскую комнату. – Она уходит, и я вынужден присоединиться к друзьям в одиночку.   
В дальнем углу на импровизированной сцене ансамбль играет регги-версию одной из песен Битлз, люди, рассредоточившиеся по залу, одеты по-разному: от темных деловых костюмов до разноцветных длинных юбок и позвякивающих браслетов на лодыжках. Одна женщина вообще босиком. У нее на руке висит полдюжины пластиковых пакетов, и она давно не мылась, похоже. Может, эта дама – бездомная, которую Эллен пригласила, чтобы накормить.    
– А вот и наш мужик. – Кевлар ударяет меня по спине, когда я подхожу к ним. От него несет виски. – Как оно, Соло? Ошейник принес? – Он хихикает. – Потому что ты кое у кого на поводке. Понял? 
– Слабовато, Кеннет, – говорю, пожимая руки парням. – Поговорим, когда придумаешь что-нибудь оригинальное. 
– Да ну тебя. – Кевлар заводит язык под нижнюю губу, отчего та выпячивается – ему явно не хватает порции жевательного табака. – Где твоя девочка?   
– В дамской комнате. Она, вроде как, сейчас на меня сердится. 
– Что ты натворил? – спрашивает Мосс.
– Замутил с бывшей.
– С, – Кенни жестом изображает большие буфера, – этой бывшей? 
Хоть я и не носил с собой фото Пэйдж, это не значит, что я ее не описывал. 
– С той самой. 
– Как Харпер узнала? – интересуется он. 
Мое лицо вспыхивает, когда признаюсь, что сам ей рассказал. 
– Соло… – Кевлар качает головой. – Ты, вроде, умный парень, но иногда капитально тупишь.  
Я не уточняю, что особого выбора у меня не было. 
– Не слушай его, – говорит Мосс. – Мутить с бывшей, одновременно налаживая отношения с хорошей девушкой – глупый поступок, но рассказав ей правду, ты поступил благородно.    
– В задницу благородство. – Марв наклоняется вперед, тыча пальцем мне в грудь на каждом слове. – Это идиотизм, просто-напросто. Чем меньше она знает, тем спокойней спит. И все тут.    
– Значит, если бы твоя девушка тебе изменила, ты бы не хотел об этом узнать? – Лыжник всегда выступает адвокатом дьявола в спорах, особенно с Марвом, которого легко вывести из себя.  
Марв морщит лоб, сдвинув брови вместе.
– Ты знаешь что-то, чего я не знаю?
Лыжник смеется.
– Я гипотетическую ситуацию описываю. 
– Гипо… чего? 
– Выдуманную, дебил. 
– А. Ну, это другое дело, – отвечает Марв. – Я бы хотел узнать, если она делала из меня дурака, пока я был на службе. И я бы избил того парня, с которым она трахалась. 
– Тогда почему девушка Соло не заслуживает знать?   
– Так вот откуда у тебя свежий фингал? – интересуется Кевлар. – Харпер опять врезала?
– Нет, брат ударил, когда застал меня со своей девушкой, – признаюсь, отчего они все начинают ржать. Было бы смешно, если бы Харпер меня не возненавидела. Стоит только подумать о ней, как мои внутренности завязываются в узлы, из-за чего хочется оказаться в другом месте.   
– Стефенсон, можно тебя на секунду? – спрашивает Пералта, словно мысли мои прочитав. Его голос звучит тихо. Он редко орет, даже если мы его бесим. Я подхожу к нему. – Все в порядке?
– Просто страдаю от серьезного приступа глупости. 
У него и смех тихий. На несколько мгновений между нами повисает тишина, пока мы идем вперед. 
– Ты… уладил свои проблемы?
– Ага.
Пералта знает, что я лгу, но не комментирует.
– Послушай. Я просто хотел сказать, что Леонард предложил твою кандидатуру для тренировки со служебными собаками-миноискателями. 
– Меня? – Я немного поникаю. Мой план с переходом в разведку не был окончательным, однако работу с собаками-миноискателями я вообще не рассматривал.
– Он попросил меня посоветовать кого-нибудь, – поясняет Пералта. – Я выбрал тебя, потому что знаю – ты отлично справишься… и, думаю, тебе это поможет.
– У меня нет выбора, не так ли?
Он улыбается, похлопывая меня по плечу. 
– Считай, что назначен в добровольно-принудительном порядке, только поверь мне, такой вариант – наилучший, ладно?  
Харпер возвращается в банкетный зал в тот момент, когда мама Чарли и миниатюрная блондинка (Дженни, скорее всего), поднимаются на подиум с микрофоном. 
– Добро пожаловать, друзья. Пожалуйста, занимайте свои места, мы начнем через несколько минут.  
Приглушенные разговоры стихают, пока все рассаживаются. Морпехи массово занимают стулья в первых рядах. Я оставляю одно крайнее место для Харпер. Ее бедро касается моего, когда она садится. Я ощущаю тепло даже после того, как Харпер отстраняется, словно наш контакт до сих пор сохраняется. 
– Спасибо, – говорит Эллен, взяв блондинку за руку. – Мы с Дженни благодарны вам за то, что вы присоединились к нам сегодня, чтобы почтить жизнь нашего сына. 
Кевлар оборачивается, у него буквально на лице написано "ты-об-этом-знал?". Я лишь пожимаю плечом, молча указывая ему смириться с этим. 
Эллен рассказывает о детстве Чарли, как однажды в ресторане он с ужасом обнаружил фламинго в меню – на самом деле это оказалось филе-миньон. Я не знал того мальчика, но завидую ему, ведь, несмотря на то, что его мама немного странная, между ними существовала связь, какой у меня с родителями никогда не было. Они проводили время вместе. Посещали места, не связанные с футболом. 
Пока мама Чарли говорит, я краем глаза замечаю Харпер. Она утирает нос тыльной стороной ладони. Снимаю свои перчатки и отдаю одну ей. Вполне вероятно, что я нарушаю какой-нибудь дурацкий устав об униформе морпехов, но у нее нет платка, а перчатка вполне сможет его заменить. Харпер сбивчиво шепчет: "Спасибо".  
Эллен не пытается изобразить Чарли патриотом, чья любовь к стране стояла превыше всего. Он был таким же, как мы – пытался понять, чего хотел от жизни, и каким способом лучше всего это получить. Его мать сильна духом. Выступает перед людьми со слезами на глазах, однако в истерику не впадает, рассказывая о сыне, которого у нее больше нет.