Ночные птицы

  
Турмуд Хауген. Ночные птицы
 
  
1
 
Надо тихонько подняться по лестнице.
Проскользнуть мимо большого коричневого затертого пятна на четвертой ступеньке. Прошептать про себя: «Юкси-дукси — чур меня!» И не дышать до первого пролета, где лестница делает поворот. Тогда пятно потеряет свою силу.
Потом надо наклониться чуть не до пола и пробежать мимо двери с опасным глазком.
Этот большой блестящий глаз пялится на всех и никогда не моргает. Пялится и пялится. Днем и ночью. На всех, кто идет мимо.
Это глаз ведьмы.
Но кто знает, не распахнет ли ведьма фру Андерсен однажды свою дверь, когда он будет пробегать мимо. И не крикнет страшным голосом:
— Юкси-дукси, ты мой!
А потом схватит его, втащит в переднюю и запрет в клетку. В тесную клетку, где он будет сидеть до глубокой старости, у него поседеют волосы и борода, он будет опираться на палку и, как дедушка, страдать от ишиаса.
Так сказала Сара.
Скорей-скорей, вверх по лестнице и за угол. Тихо, беззвучно. Передохнуть можно на втором этаже, повиснув на перилах и глядя на дверь ведьмы фру Андерсен.
Поднимаясь домой, Юаким непременно смотрел вниз на ее дверь, такая у него была привычка, и он не мог от нее избавиться. Иногда ему хотелось что-нибудь сказать или даже крикнуть. Однажды он крикнул какую-то глупость так громко, что Карлсен со второго этажа выскочил из своей квартиры, чтобы узнать, что происходит.
Юаким совершенно забыл о том, что его могут услышать. Он боялся Карлсена. У него такие мохнатые брови! Мохнатые, как старая, истертая щетка, и еще страшный, раскатистый голос.
Когда-то он даже думал, что Карлсен — это сам Бог.
Потому что так говорила Сара, но мама сказала, что это неправда.
Рядом с Карлсеном жили Загадочные соседи, их он тоже боялся.
К их двери была прибита дощечка. Скуглибыло написано на этой дощечке, но за дверью никто не жил, по крайней мере, Юаким ни разу не видел, чтобы оттуда кто-нибудь вышел.
Однако он был уверен, что за дверью кто-то стоит и слушает, прижавшись к ней огромным ухом. Кто это или что, Юаким не знал. Но это загадочное нечто было несомненно очень большое, черное, опасное, с большими шевелящимися ушами.
По тишине за дверью было сразу понятно, что там кто-то есть.
Однажды мама зашла к Скугли, Юаким тогда так испугался, что от страха чуть не описался. Он собирался предупредить маму, что ходить к Загадочным, хоть они и называют себя Скугли, очень опасно. Но не мог вымолвить ни слова. У него перехватило горло.
Тем временем мама как ни в чем не бывало вернулась домой и была такая же, как всегда. Она взяла у Загадочных почитать какую-то книгу. Книга оказалась самой обыкновенной, ничего загадочного в ней не было.
Если Юакиму удавалось благополучно миновать коричневое пятно, а это у него всегда получалось, и пробежать мимо двери ведьмы фру Андерсен, это у него тоже всегда получалось, и если его не останавливал Карлсен, он оказывался перед дверью Загадочных.
Ему хотелось пробежать мимо и этой двери, но почему-то он всегда замедлял шаг. И даже если слышал, как от страха бьется его собственное сердце, непонятная сила заставляла его подойти к двери Загадочных и прижаться к ней ухом.
А потом — но прежде чем дверь распахнется и на площадке покажутся уши Загадочных — нужно было успеть подняться на следующий этаж. И наконец оказаться в безопасности, потому что на этой площадке была его дверь.
 Мубыло написано на их дощечке. Тур Эрик, Линда и Юаким Му.
Тур Эрик был его папа, Линда — мама, а Юаким — он сам.
При виде этой дощечки все опасности исчезали. Страхов как не бывало, хотя Сара говорила, что опасности подстерегают человека повсюду, так что о том, чтобы совершенно расслабиться, не могло быть и речи.
Рядом с ними жили Рюды, очень приятные люди. Юаким часто бывал у них, и его всегда угощали чем-нибудь вкусным. У Рюдов был маленький ребенок, ему было месяца два, а может, три, и Юакиму нравилось смотреть, как он кричит. Малыш становился весь красный, и его личико покрывалось морщинами.
Сара была уверена, что по ночам эти приятные Рюды заняты чем-то подозрительным. Например, проделали тайную дверь из своей квартиры в квартиру Юакима и теперь ждут подходящего случая, чтобы до нитки обокрасть соседей.
Юаким осмотрел всю квартиру, но никакой тайной двери не нашел.
— Значит, они ее еще делают, — успокоила его Сара.
Жильцов с четвертого этажа Юаким не знал. Но это было неважно, туда он никогда не поднимался, ему бы это и в голову не пришло. Потому что, как говорили и Сара, и папа, — мало ли что может случиться.
У своей двери он был в безопасности.
Кричать на лестнице запрещалось.
Но теперь, преодолев все опасности, Юаким уже ничего не боялся.
Он открыл свою дверь и закричал во все горло:
— ПАПА!
По лестнице прокатилось эхо. Юаким быстро захлопнул за собой дверь, пока никто не успел выглянуть на лестницу и выбранить его.
  
2
 
Дверь со вздохом закрылась за его спиной.
— Папа!
Звать папу в квартире было уже глупо, ведь в квартире было безопасно и никто чужой его здесь не слышал.
Ему никто не ответил.
К этому Юаким привык. Папа часто впадал в такую глубокую задумчивость, что не слышал его крика.
Юаким бросил ранец на пол, хотя полагалось сразу же отнести его в свою комнату.
Потом он скинул башмаки и бросил их в прихожей, хотя полагалось аккуратно, башмак к башмаку, поставить их на решетку под полкой для шляп.
И наконец он бросился в гостиную, таща за собой коврик, которому следовало лежать у входной двери. Но он и на это не обратил внимания.
В гостиной никого не было.
— Папа!
В пустой комнате его крик был похож на писк, и он побежал обратно в прихожую.
— Тур Эрик!
Никакого ответа.
Юаким огляделся и наконец понял, что папы нет дома.
Пылесос стоял посреди гостиной. Папа обещал убрать квартиру, потому что к ним вечером собирались прийти в гости Янна и Вилли.
На кухонном столе стояла гора грязной посуды, которая росла с каждым днем, самые нижние тарелки стояли там уже четыре дня.
— Нам больше не на чем есть, — сказала утром мама.
— Ты права. Днем я вымою всю посуду, — пообещал папа.
В спальне занавески были задернуты, стоял кислый ночной запах и кровати не были застелены.
В комнате Юакима тоже было темно.
Папы нигде не было. И за весь день он так ничего и не сделал.
Юаким расстроился. Он мечтал, чтобы папа был дома и сделал все, как обещал.
За завтраком папа шутил и смеялся, значит, днем произошло что-то ужасное, если он не убрался в квартире и не вымыл посуду.
Юаким вышел в прихожую.
Папины башмаки стояли на месте. Нарядные ботинки тоже. А вот деревянные сабо исчезли. Значит, папа ушел куда-то недалеко.
Пальто висело на вешалке. Кожаная куртка тоже. Не хватало только штормовки. Ее папа надевал, когда шел куда-нибудь далеко.
Сабо и штормовка.
Близко и далеко.
Как увязать это друг с другом?
Юаким нахмурился. Видно, у папы был трудный день.
Он вздохнул. Им всем бывало трудно, когда у папы случались трудные дни.
Хорошего настроения как не бывало. Юаким был уверен, что застанет папу дома. А сидеть дома одному было и вовсе бессмысленно.