Девочка Лида

«Бедные! Ведь если бы они умели плакать, они бы заплакали. Они бы, пожалуй, закричали, они бы застонали от боли. Конечно бы закричали. Еще бы! Когда палец уколешь — и то больно. Каково же, если насквозь проткнут да посадят еще на булавку! Попробовал бы он сам, этот злой черный мальчик… За что он их мучает?! Злой!»
Смуглый мальчик нимало не подозревал Лидиного негодования и спокойно продолжал свое дело. Кончив с сачком и коробочкой, он приступил к сетке.
Лида вспомнила, что такие сетки продавались в магазине для ловли бабочек. «Неужели же он и бабочку приколет булавкой?.. Нет, это уж было бы слишком!»
Мальчик долго не вынимал руки из сетки, и Лида видела, как что-то трепетало, билось в розовой сетке. Он ловко выдернул руку — в ней была светлая огромная бабочка: черный кантик шел вокруг желтых золотистых крылышек, нежный пушок покрывал брюшко и спинку, два изогнутых усика покачивались на блестящей головке.
«Неужели он не пожалеет и ее?»
Мальчик с минуту смотрел на красавицу бабочку, легонько дул в помятые узорные крылышки.
Лида с беспокойством ждала, что будет дальше.
Он наклонился к коробке с булавками.
«Ах он злой, злой, злой мальчик! Никого-то ему не жалко! Как ему не стыдно!..»
— Послушайте, как вам не стыдно! — закричала вдруг, сама не помня как, Лида…
Мальчик опустил руку, поднял голову и посмотрел кругом.
Лиде вдруг сделалось ужасно стыдно. Она совсем не думала сказать этого, она сама не знала, как это так вышло. Ей захотелось поскорей спрятаться, убежать, но не тут-то было. Решетка крепко держала ее; голова и плечо завязли между двух палок, и она не могла высвободить их никаким образом. Мальчик повернул голову к изгороди и увидал ее.
— Вы, кажется, что-то сказали мне? — спросил он, с удивлением глядя на нее сквозь акацию.
Лида совсем переконфузилась и молчала.
«Ну что же делать! Теперь уж нечего делать! Теперь уж все равно!» решила она про себя и подняла глаза.
— Я хотела вам сказать: зачем вы мучаете бедную бабочку?
Мальчик встал; не выпуская бабочки из рук, он раздвинул акации, подошел к забору прямо к Лиде, хотел было что-то ответить, но ничего не ответил и вдруг громко расхохотался.
— Какая же вы потешная маленькая девочка! Лида сконфузилась, обиделась и оглядела себя. Смуглый злой мальчик не переставал смеяться. «Чему? Что он нашел смешного?..» То, что Лида никак не могла вытащить головы и плеча из решетки и что ей пришлось крепко уцепиться обеими руками за верхнюю перекладину, чтобы совсем не упасть, не повалиться вперед? Или что у нее свалилась на спину шляпа и косы, кажется, совсем расплелись, перепутались, все в паутине и листьях? Платье тоже как-то неловко поднялось, попало в решетку…
Он все улыбался.
Лида крепко дернула плечом, разом высвободилась из западни и даже не поморщилась от боли в ссаженном локте.
— Совсем нечему смеяться! — строго и обиженно заговорила она. — Вам смешно, а вот бедной бабочке так, я думаю, ни крошечки не смешно. Зачем вы ее мучаете? За что?
— Я ее на булавку хочу посадить, — ответил мальчик. — У меня их там много сидит, поглядите-ка.
Он протянул руку за ящиком и поднес его Лиде к забору.
— Я уже видела. Я смотрела, когда вы их насаживали. Бедные! Вон как шевелятся! Что же вы будете потом делать с ними, когда они умрут?
— Буду учиться.
— Учиться?! — с удивлением повторила Лида.
— Да. У меня есть такая книга, «Естественной историей» называется, — веселым, ласковым голосом объяснял мальчик. — В ней говорится про разных зверей, про всяких, какие только бывают на свете, и про этих тоже написано. Я буду читать в книге, а сам стану рассматривать их, какие они на самом деле. Этак гораздо лучше запомнить все, да и учиться веселей, занимательней.
— Да зачем же про букашек учиться? Нас этому тетя не учит. Всякий сам знает…
— А вот и не знаете, — перебил ее мальчик. — Ну, как этого жука зовут, большого того, темного?
— Не знаю.
— Это плавунец — водяной жук; он в воде живет и плавает отлично, оттого так и назван. Глядите, видите у него на задних ножках, будто шерстка, маленькие перышки выросли? Ими он разгребает воду. А вот это бронзовка — красивый зеленый жучок; его вы, верно, в цветниках видели, — он все на цветах, на розах живет. Бабочку зовут мотылек-махаон…
— А вас как зовут? — перебила его Лида.
— Лёвой, — улыбаясь, сказал мальчик.
— А у вас есть сестра?
— Нет.
— А брат?
— Тоже нет.
— А папа есть?
— И папы тоже нет.
— И папы нет?! Так кто же у вас есть?
— Мама есть.
Лида с минуту помолчала.
— А меня Лидой зовут, — объявила она. — У меня есть сестры и два брата, и папа с мамой есть. Только теперь мама уехала за границу лечиться и с нами тетя живет.
— Какой у вас сад славный, — сказал Лева, подошел ближе к забору, схватился за перекладину и совсем забыл свою бабочку. Бабочка шевельнулась в ослабленных пальцах, взмахнула светлыми крылышками и перелетела через забор на сирень, на высокую липу.
— Улетела! Ловите! Ах какая досада!
— Ни за что, ни за что! — закричала и запрыгала Лида. — Вот вам! Не хотели ее отпустить, так она сама улетела. Я очень рада!.. Вот вам-с!
Лида радостно завизжала и даже присела к земле от восторга.
— Какая вы смешная девочка, Лида! — сказал Лева, и ему вдруг сделалось совсем не досадно, а тоже весело и смешно. — Вы, верно, веселая, да? Я тоже веселый. А знаете, вы напрасно обрадовались за бабочку, — заметил он. — Она не далеко улетит и теперь все равно жить уж больше не будет.
— Отчего?
— Оттого, что я все-таки помял ее, стер пыльцу с крылышек, — толковал Лева. — У них ведь, у бабочек, крылья цветною пылью покрыты; они очень нежные, и если хоть немного помять их, то бабочка умирает.
Лева уперся ладонями в перекладину, прыгнул и уселся верхом на заборе.
— Какой вы большой! — глядя на него снизу, заметила Лида.
— Еще бы!.. Я — гимназист.
— Гим-на-зи-ист! — протянула Лида и уставилась еще пристальней, будто надеялась разглядеть что-то особенное в гимназисте.
— Я уже целый год был в гимназии. Как я умею в лапту играть важно!
— А откуда вы все про бабочек знаете? — спросила Лида.
— В своей книге прочел. У меня много книг. Мне мама подарила чудесную книгу.
— С картинками?
— Да, с картинками.
— Ах, покажите мне! Она у вас здесь? Покажите, пожалуйста!
— Хорошо, — согласился Лева. — Сейчас принесу. А то вот что, — прибавил он, — пойдемте-ка лучше к нам. Я вам все покажу, все свои книги и картинки и ящик для аквариума покажу. Я хочу себе здесь на даче аквариум сделать. Пойдемте!
Лева протянул руку. Лида рванулась вперед, но вдруг опомнилась и тотчас же отступила.
— Я вам Жука покажу, не букашку-жука, а большого Жука. У меня собака такая есть, Жуком называется. Он такой черный, лохматый, вот сами увидите.
Лида печально потрясла головой:
— Я бы пошла, только мне нельзя. Мне никак нельзя.
— Отчего нельзя?
— Никак нельзя: тетя не позволит, рассердится. Ведь мы с вами незнакомы. Это, пожалуй, и папа бы не позволил.
— Ну так я к вам приду. Подождите, сейчас принесу только книгу.
Лева прыгнул с забора, побежал было и очень удивился, когда Лида сказала, что и этого тоже никак нельзя.
— Да можно же! Мне мама везде позволила бывать, везде, где я захочу.
Лида подошла ближе к забору и тихим голосом, с печальным видом рассказала про решение тети за обедом.
Как же быть! Переговариваться через забор совсем неудобно. Леве вдруг непременно захотелось показать ей свои картинки, — почитать, погулять вместе с этой маленькой, смешной, похожей на мальчика девочкой.
— Это очень жаль! А я бы вам Жука показал. Как же быть, Лида? Разве вы… Хотите, будемте на «ты»? — совершенно неожиданно, перебив самого себя, предложил Лева.
— На «ты»? Хорошо, — согласилась Лида. — Я тоже больше люблю говорить на «ты». Я всем говорю «ты» — и папе, и маме. Только тете не говорю, потому что тетя…