Девочка Лида

— Лот, — повторила Мила. — Устраивается этот лот очень просто: берут длинную, очень длинную веревку и к ней привязывают гирю. Гиря эта устроена особенным образом: в нижнем конце ее сделано небольшое углубление, которое смазывается салом. Потом, когда корабль плывет по морю, эту гирю опускают в море. Гиря, разумеется, сейчас же уходит вниз и тянет веревку в воду до тех пор, пока сама не дойдет до дна. А как опустится на самое дно, то остановится. Люди наверху сейчас же заметят это: они увидят, что веревка больше не тянется вниз, значит, гиря дошла до дна. Тогда они делают заметку на веревке, на том месте, до которого она была в воде, и потом вытаскивают лот наверх. Вытащат веревку, всю, до самой гири, смерят, сколько намокло в воде, и по веревке узнают, как глубоко море, а по тому, что попадет и прилипнет к салу в углублении гири, узнают, какое у моря дно.
Милочка рассказывала так спокойно, так плавно, будто по книжке читала, нисколько не смущалась и ни разу не запнулась. Во все время рассказа Лида не сводила с нее глаз, но видно было, что не одно внимание заставляло ее смотреть так. Она жадно ловила каждое слово, и с каждым словом ей становилось все грустней. Ей снова вспомнился ее спор с няней…
Да, она совсем не знала ничего такого умного и интересного. Она совсем не умела рассказывать так, как Мила. Правда, она хорошо сказки сказывала, — так хорошо, как никто, даже лучше няни, а уж на что та была мастерица. Но что же сказки!.. Их всякий знает.
Лида опустила голову и подумала, что, кажется, все бы отдала, только бы быть на месте Милы, только бы ей, а не Миле сказал бы папа: «Аи да молодец! Нет, какова у меня дочка!»
Папа ласково смотрел на Милу. Милочка ничего не ответила, только чуть улыбнулась, а Лида обхватила руками колени и уткнулась в них лицом.
— Вот мы сколько узнали теперь про море, — снова начал папа. — А какого цвета оно? Кто знает, какое на вид море?
— Море синее, — поглядев исподлобья, скоро проговорила Лида.
— И если налить воды в стакан, так она тоже синяя будет, папа? — спросила Люба.
— Нет, совсем нет. Она будет прозрачная и бесцветная, как обыкновенная вода, которую мы пьем.
— Так как же это: в море синяя, а в стакане белая?.. Разве это может быть?
— А разве та самая вода, которую ты пьешь, такая же прозрачная в реке и в пруду, как в стакане? В стакане ты все видишь на дне, а в пруду?
— Нет, папа, в пруду ничего не видно.
— А цвет у них одинаковый?
— Нет. В стакане вода светлая, а в пруду темная. Да отчего же это так, папа?
— Оттого, — ответил папа, — что в пруду воды много. Посмотри на стекло в оконной раме: оно белое, прозрачное. Ну а если много таких белых стекол положить одно на другое, что будет?.. Видала ты, как стекольщики носят в своих ящиках стекла? Какие они?
— Зеленые, темные.
— Ну вот, видишь! Положенные одно на другое, они — темные, а между тем каждое отдельное стекло прозрачно и чисто. Так точно и вода в синем глубоком море. Впрочем, чем больше соли в морской воде, тем цвет ее синей, а на севере, в холодных морях, вода кажется зеленоватой. Зависит цвет моря также и от того, что в нем водится очень много всяких мелких, маленьких живых существ. Меняется его цвет и от цвета неба. Море — как зеркало: в хорошую погоду, когда небо голубое, и море бывает синее; в дурную же, когда по небу ходят темные тучи, и море темнеет; а в сильную бурю оно кажется почти черным. Кто не видал моря, тот и представить себе не может, какое оно огромное и великолепное. Чего, чего только нет в нем, в его глубокой соленой воде! Есть такие чудеса, каких не увидать на земле: огромные бело-розовые раковины, целые леса водяных растений и леса из коралловых ветвей — красных, розовых, белых. Каких только рыб не плавает в море! Словно островок, показывается и пускает высоко фонтаны огромный кит, а маленькие летучие рыбки с прозрачными крылышками перелетают низко, над самой водой.
Хорошо море в тихую погоду, когда оно ровное, гладкое, будто зеркало, когда далекие корабли, с распущенными белыми парусами, кажутся белокрылыми птицами на нем. Страшно море в бурю, когда подымаются черные волны, растут выше и выше и падают, разбиваются друг о друга, будто ссорятся; тогда корабли, собрав свои паруса-крылья, кажутся щепками, мелкими пташками среди валов. Хочется им припасть к берегу — и не могут, и относит их ветром, хлещет волнами…
— Ах, бедные корабли! Бедные люди на них! Страшно им как! — заговорили разом Люба и Коля. — Ведь потонут эти корабли, папа? Непременно потонут?!
Папа улыбнулся, хотел сказать что-то, но не сказал. Он посмотрел на Лиду.
Она сидела на полу, упершись локтями в колени, положив на ладонь бледное худое лицо. Темные, широко раскрытые глаза смотрели куда-то в одну точку. Она думала о море, о котором рассказал папа. Оно представлялось ей почерневшим, бушующим, с высокими, грозными волнами, и ей не было страшно. Папа сказал, что по морю не ездят в лодках, а ей все-таки хотелось взять маленькую узкую лодочку — такую, как она видела у старого рыбака на озере, — сесть в нее и поехать туда, далеко, в самую бурю.
— Что с тобой, Лида? — смеясь, сказала вдруг Милочка. — Ты точно спишь с раскрытыми глазами. Проснись, пожалуйста. — И она тронула ее за плечо.
Лида взглянула на всех так, как будто действительно только что проснулась, и начала усердно моргать.
— А ведь ты не сказал нам самого главного, папа, — проговорил Коля. — Я ведь затем тебя и спрашивал про море, что мне хотелось знать: почему мама едет купаться в нем? Почему она не хочет купаться в пруду, у нас в деревне, как в прошлом году?
— Почему? — повторил папа. — Теперь ты уже знаешь, Коля, что в море вода не такая, как в прудах и реках, стало быть, и купаться в ней совсем не то, что в пресной воде. Есть болезни, при которых морское купанье особенно помогает. Соленая вода укрепляет тело, да, кроме того, и воздух близ моря бывает свежий, здоровый, полезный. Вот, Бог даст, поедет на море наша мама и вернется оттуда такая же здоровая и розовая, как прежде была, и ты сам увидишь тогда, насколько полезно действие моря.
Мама лежала на своих подушках бледная, как наволочки, и казалась очень усталой.
— Ну, что будет потом, про то никому не известно, а пока, ребятишки, боюсь, утомили мы с вами маму, заболтались совсем. Ступайте к себе наверх, играйте, — довольно сидеть. В другой раз еще потолкуем о море, а теперь будет.
Папа встал, а за ним поднялись и дети. Все чинно вышли из диванной, осторожно ступая, чтобы не стучать каблуками. Но едва они очутились за дверями, как поднялась возня: Коля ущипнул за руку Любу, та завизжала и бросилась бежать, Коля за ней, Лида за Колей и по дороге сбила с ног Женьку.
Когда все наконец благополучно собрались в детской, то увидали, что няня уже накрывала на стол и расставляла чашки для вечернего молока.
 
Глава IV
В детской, на хорошеньких новых часах с блестящими медными гирьками, с пастушкой и барашками на картинке, пробило семь. Последний звонкий удар разбудил Лиду.
Лида вскочила на своей постели, раскрыла заспанные глаза и посмотрела кругом.
Все дети еще спали; няни в комнате не было.
Лида подумала, что еще рано, и снова прилегла на подушку; она хотела припомнить свой сон.
Ей снилось, будто она — маленькая птичка с большим носом; будто этот нос все растет, становится длиннее и длиннее, достает до самого синего моря и будто она пьет из него горько-соленую воду. Лида подумала: что, если б у нее в самом деле был такой длинный нос?
Ей показалось это очень смешно, и она громко расхохоталась.
— Чего ты, егоза? — спросила няня, входя и внося кувшин воды для умыванья. — Чему обрадовалась?
Но Лида уже не радовалась: она увидела няню и разом вспомнила, что сегодня няня уезжает, что и мама уезжает. После веселого смеха ей вдруг сделалось совсем грустно, и она медленно стала натягивать чулки и обуваться.