Малыш с Большой Протоки

— Сыты, сынок, сыты! Вот до этих вот до самых пор, — провёл ребром ладони по горлу седоусый кузнец. — Горазд ты кухарить! У нас в ресторане «Южный Урал» и то так не сготовят.
Не терпелось узнать, что же такое привезли делегаты в объёмистых свёртках и ящиках, однако спрашивать было неудобно.
— Наверное, подарки, — высказал догадку Рабиг Нуриев.
— И не скучно тебе тут в тайге, голуба? — узнав, что, кроме Яковлевой, на заставе нет ни одной женщины, сочувственно спросила пожилая работница.
— А я не одна, — улыбнулась Мария Петровна и показала на пограничников: — Видите, какая у меня большая семья.
Девчата затискали, зацеловали Олежка, насовали во все его кармашки конфет.
— Какой чудный мальчик!
— Тебе скучно здесь одному, маленький?
— Я не один, — важно сказал Олег, набивая рот шоколадом. И вдруг заревел: — Мама! Я к маме хочу!
После завтрака гости знакомились с заставой. Им всё было интересно: и казарма, и огород в тайге, и чудесный цветник, и чистая, светлая конюшня. И, конечно же, розыскные собаки Буян, Рекс и Джульбарс.
— Как же вы, товарищ ефрейтор, взбираетесь на такую высокую лошадь? — удивилась курносая востроглазая девчушка, узнав, что хозяином рослого Ездового является Ермолай.
«Как влезаете»! А сама-то велика! Смотрит снизу вверх, пигалица.
— Лучше не надо! — выручил друга Коля Ивлев. — Прошлым летом ефрейтора Серов вместе с Ездовым спасли во время лесного пожара парня с хлопчиком.
Пришлось рассказать в двух словах, как всё было.
— А где же сейчас этот парень? Его засудили в тюрьму? — посыпались вопросы.
— Учится на курсах трактористов, — ответил за Ермолая подполковник Васин. — Не виноват паренёк, что ему задурманили мозги богом. Комсомольцы из района помогли разобраться парню, где правда, где кривда.
Потом пограничники продемонстрировали гостям искусство джигитовки. Собственными глазами увидела курносая пигалица, что ефрейтор Серов лихой конник! На стрельбище провели соревнование с гостями по стрельбе из малокалиберной винтовки. На сей раз пришлось удивляться Ермолаю: пигалица заняла второе место, оставив позади и всех своих челябинских ребят и девчат, и Рабига Нуриева. А ведь Рабиг — бывший охотник! А вечером на спортивной площадке был праздник, который принёс Ермолаю — да и не только одному ему — много радостных неожиданностей.
Первой новостью явилось сообщение подполковника Васина: заставе Большая протока за успехи в образцовом несении службы и в боевой и в политической подготовке приказом командования присвоено звание «Отличная»!
Вторая неожиданность: лучшие пограничники заставы, и в том числе ефрейтор Серов и старший сержант Ивлев, награждаются знаком «Отличный пограничник». У Ермолая чуть сердце не выскочило из груди, когда полковник Суслов прикрепил к его гимнастёрке награду.
Тут же, на сцене, сделанной из двух грузовиков, гости распаковали привезённые с собой ящики и свёртки: радиола «Урал», баян, мандолина, балалайка, целая библиотечка! Вот это подарок! (Балалайка и гармонь на заставе имелись и раньше, ну, а теперь будет целый оркестр народных инструментов!) Вручили подарки и каждому пограничнику: авторучки, кисеты с трубками, табак «Золотое руно», бритвы из знаменитой златоустовской стали.
Вручала подарки курносая девчушка. Подполковник Васин представил её торжественно: «Бригадир бригады Коммунистического труда, знатная фрезеровщица, депутат Челябинского областного Совета Нина Ивановна Долгих».
Вот так пигалица!
Седоусый кузнец поздравил пограничников с большим праздником, с наградами, пожелал им новых успехов и в заключение пригласил героев границы приезжать после окончания службы работать на тракторный завод.
— Расширяться год от году будем. Стране нужны тракторы, а нам — станочники, строители, монтажники. Вот как нужны! — чиркнул он ребром ладони по горлу.
— И работу вам подыщем по душе, и невесты у нас красавицы! — подкрутив ус, кивнул кузнец в сторону девушек-делегаток.
Во время концерта самодеятельности Нина Долгих оказалась рядом с Ермолаем.
— За что вас наградили? За пожар? — спросила она шёпотом.
— По совокупности, — буркнул Ермолай. Ну, что ты поделаешь с этой говоруньей?! Нашла время, чудачка, задавать вопросы.
— А сейчас наша уважаемая гостья, товарищ Нина Ивановна Долгих, продекламирует стихотворение поэта Ошанина «Коммунист», — объявил конферансье Коля Ивлев.
Нина вспорхнула на грузовик без посторонней помощи. Курносое личико её вмиг стало серьёзным, и в голосе зазвенел металл:
Кто такой коммунист?
Человек попрямее других и построже.
Может, с братом твоим
И с отцом твоим схожий…
— Ефрейтор Серов, — наклонился к уху Ермолая старшина Петеков и многозначительно стукнул ногтем по стёклышку ручных часов.
Вслед за Серовым один за другим поднялись ещё пятеро пограничников. Пришла им пора выходить в очередные наряды на охрану государственной границы.
Сквозь растворенные окна в казарме был отчётливо слышен голос Нины:
Сколько раз его буря
Шершавой рукой задевала.
Часто трудно ему
Или тяжко до боли бывало…
«Жаль, что не удалось дослушать и досмотреть концерт, — думал Ермолай, прикрепляя к ремню ракетницу, — Славная девушка эта Нина Долгих, Только попрощаться с ней не придётся…»
И за ворота заставы пограничников проводил звонкий девичий голос:
…Враг не сдаётся, не дремлет.
 Так сумей, коммунист,—
Сам дойди и друзей доведи!
 Чтобы сделать прекрасной
Родимую круглую землю.
Может, самое трудное —
То, что ещё впереди…
— «Может, самое трудное — то, что ещё впереди», — повторил в раздумье Ермолай.
Не думал, не гадал он, что этот праздничный, так чудесно начавшийся день окажется для него и Рабига Нуриева — они опять вместе пошли в наряд — действительно самым трудным днём.
* * *
На заставе не успели ещё убрать гирлянды, а от праздничного настроения и следа не осталось.
Гости уехали вчера сразу после ужина. Спели на прощание песни, обменялись адресами, обещая обязательно писать друг другу. Вместе порадовались запуску нового советского искусственного спутника земли.
Нина Долгих до самого последнего момента всё оглядывалась, словно кого-то искала, и наконец решилась и протянула Николаю Ивлеву записку:
— Передайте, пожалуйста, вашему другу.
— Какому другу? — будто бы не понял Николай.
— Ефрейтору Серову, — тихо сказала девушка и раскраснелась.
Вскоре тайга поглотила автобус с гостями, а пограничники стояли у ворот, в задумчивости смотрели вдаль, пока не прозвучала команда строиться на вечернюю поверку. Так всегда охватывает нас грусть в минуты расставания с близкими людьми. И родной дом кажется вдруг не таким уютным и не таким светлым, каким он только что был.
Однако не только расставание с гостями прогнало сегодня весёлые улыбки, не оставило и следа от радужного, праздничного настроения. Другая была печаль, другая была забота — Ермолай Серов и Рабиг Нуриев не возвратились с границы.
Каждый час звонил из отряда полковник Суслов: «Не вернулись?» — а к вечеру не утерпел и приехал на заставу.
— Жаль, с вертолёта нельзя просмотреть местность, — хмуро глянул Суслов на низкие, беспросветные тучи. — Все заставы и народные дружины поставлены на ноги. На двадцать километров вглубь от границы идёт поиск.
Стенные часы уже показывали пять минут шестого.
— С пятнадцати ноль-ноль пошли вторые сутки, — сказал Яковлев.