Приключения без путешествий

— Поехали!
— Куда, дядя Витя?
— Как куда? За лисой. Лису-то надо вернуть дяде Сереже или нет?
— Надо.
— Ну и поехали.
Они быстро добрались до Шурикиного дома. Ни дяди Леши, ни Славика у ворот уже не было.
— Пойдем в сарай? — спросил Шурик.
— Зачем? Веди-ка меня на квартиру к этому Ромке. По какой лестнице?
Ничего больше не спрашивая, Шурик повел Виктора в четырнадцатую квартиру. На площадке третьего этажа они остановились.
— Вот тут, — Шурик ткнул пальцем в Ромкину дверь.
Виктор подошел поближе к двери и стал к чему-то прислушиваться. Шурик тоже прижал ухо к двери. Из квартиры доносились странные звуки: топот ног, грохот падающих вещей, жалобные вопли.
Виктор с силой дернул звонок. За дверью все стихло. Никто не подходил. Виктор дернул два раза подряд.
Послышались осторожные шаги и дрожащий Ромкин голос:
— Кто там?
— Открой, мальчик! — строго приказал Виктор. Ромка долго молчал. Наконец щелкнул замок, и дверь открылась.
Измазанный сажей, исцарапанный, с всклокоченными волосами Ромка походил на чертика из кукольного театра. Увидев Шурика и незнакомого мужчину, он заревел басом.
Виктор отодвинул его в сторону и прошел в коридор. Здесь стоял Петька Пузырь, такой же исцарапанный, грязный и испуганный.
— Где лиса? — спросил у него Виктор.
— Т-там, — заикаясь от страха, Пузырь показал рукой на шкаф, стоявший в углу коридора.
— Шурик! — скомандовал Виктор. — Тащи сюда клетку!
Шурик побежал в сарай. Виктор прошелся по квартире. Здесь все выглядело как после землетрясения. Буфет в большой комнате был сдвинут на середину, всюду валялись опрокинутые стулья, разбитые тарелки и стаканы. Сильно пахло пожаром. С окна свисали клочья обгоревших занавесок. Хлопья сажи спускались с потолка, как черные снежинки. Лужи грязной воды были и на подоконнике, и на полу.
Виктор сел за стол и позвал мальчиков:
— Эй, горе-охотники, подите сюда… Садитесь.
Пузырь и Ромка послушно уселись рядышком.
— Выкладывайте! Как было дело? Только не врать!
Медленно, останавливаясь после каждого слова, сваливая вину друг на друга, они рассказали историю похищения серебристо-черной лисы.
Вот как это было.
…Когда закончился сеанс кормления, Петька Пузырь и Ромка сошлись на том, что Шурик чересчур зазнался и что его следовало бы проучить.
— Давай уведем фулпуса, — сказал вдруг Пузырь.
— Нет, — возразил Ромка, — красть нельзя.
— А мы красть не будем. Мы в шутку, — уведем, напугаем, а потом отдадим.
— А как мы его уведем, когда там замок?
— А я ход знаю, через стенку, там доска одна еле держится. Влезем и унесем клетку.
— А чего мы с ней делать будем?
— Пусть Шурка испугается, и дядя ему всыплет. А мы пока будем дрессировать ее. Мы ее приучим. Она будет нас слушаться, а Шурку покусает.
— Здорово будет! — засмеялся Ромка.
— Вот только куда нам ее принести? — размышлял Пузырь. — Ко мне нельзя, в квартире народу полно, сразу на весь дом разнесут. У тебя бабка уехала?
— Ага.
— Матка с работы вечером приходит?
— Вечером.
— К тебе и принесем. Никто и знать не будет.
— А вечером?
— Спрячем до утра под кроватью, а с утра опять цельный день дрессировать будем.
Ромка долго колебался, но Пузырю все-таки удалось его уговорить.
Рано утром, как только Ромкина мама ушла на работу, мальчики встретились в подвале. Пузырь легко отодрал край доски и пролез в сарай.
— Подожди тут, — шепнул он Ромке, — я сейчас клетку передам.
Но клетка никак в щель не пролезала. Пришлось план изменить. Пузырь разыскал в углу пустой мешок и позвал Ромку:
— Лезь сюда. Мы ее сейчас в мешок пересадим. Открывай дверку, тяни вверх.
Лиса не хотела лезть в мешок. Она стояла посреди клетки и скалила острые белые зубы. Ромка очень боялся, что лиса выскочит из клетки и начнет кусаться. Коленки его дрожали, и лицо стало белым, как вата.
Зато Пузырь делал вид, что ничего не боится; Он хватался то за мешок, то за клетку, суетился, пыхтел и непрерывно командовал:
— Держи крепче! Пусти! Держи! Поднимай за край, сейчас мы ее вытряхнем.
Ромка поднял край клетки, и пол стал уходить из-под лисьих ног. Она присела и как с горки съехала в подставленный Пузырем мешок.
— Есть! — закричал Петька. — Пошли скорее.
В мешке лиса заняла совсем немного места. Ей, наверное, стало страшно, и она затихла.
— Ты иди вперед. Если никого нет — сигналь, — приказал Пузырь.
Ромка вышел во двор. Две женщины стояли около подворотни и о чем-то судачили. Ромка вошел в свой подъезд, подождал, пока женщины, наговорившись, разошлись, и махнул рукой Пузырю:
— Давай!
Когда за ними захлопнулась дверь Ромкиной квартиры, оба очень обрадовались. Похищение удалось. Все опасности остались позади.
Пузырь опустил мешок на пол. Лиса трепыхнулась, встала на ноги и затихла, как будто прислушиваясь.
— Сейчас будем ее выпускать, — сказал Пузырь. — Пусть привыкнет к комнате. Потом покормим и станем дрессировать.
— А если она бросится? — спросил Ромка.
— А мы вооружимся и с двух сторон как дадим и, сразу не захочет кусаться.
На кухне Пузырь взял тяжелую сковородку с длинной ручкой и острый кухонный нож.
— Вот, — сказал он, потрясая сковородкой, — это будет щит, а этим я как пырну ее… А ты надень на голову кастрюлю, вроде будет шлем. Она ни за что кастрюлю не прокусит. И вилку возьми, как пырнешь…
Вооружившись, мальчики вернулись в комнату. Мешок лежал на месте, но лисы в нем уже не было.
— Убежала, — испуганно шепнул Ромка и неосторожно тряхнул головой; кастрюля сразу же съехала на кончик носа.
— И пускай, — успокоил его Пузырь. — Скорее привыкнет. Давай посмотрим, куда она спряталась.
Не выпуская из рук сковородки и ножа, он стал ползать по полу, заглядывая во все углы.
— Вот она!
Лиса сидела под буфетом. Вглядевшись, можно было увидеть светящиеся зеленоватые глаза на острой мордочке и белый кончик хвоста.
— Пусть посидит, — сказал Пузырь. — Подождем.
Ждали долго, но лиса не выходила.
— А если она там до вечера просидит, — обеспокоенно сказал Ромка, — а потом мама придет, а она выскочит.
— А мы ее сейчас оттуда попросим.
Петька нагнулся и стал по-разному звать лису:
— На, на! Кис, кис!.. Пошла вон! Сейчас же выходи!
Но лиса не трогалась с места. Пузырь просунул под буфет сковороду и погромыхал ею. Лиса как-то по-щенячьи тявкнула и не вышла.
— Давай отодвинем буфет, — предложил Пузырь, — тогда она сама выбежит.
— Давай.
Буфет сначала не поддавался, а потом вдруг дернулся и чуть не упал. Дверцы его раскрылись, и с полок посыпались тарелки, блюдца, стаканы. Последним упало тяжелое блюдо, разлетевшееся с грохотом взорвавшейся бомбы.
Треск бьющейся посуды и острые осколки, разлетевшиеся во все стороны, сильно испугали лису. Она стрелой вылетела из-под буфета и юркнула под диван
Ромка смотрел на усеянный черепками пол и плакал:
— Что я теперь маме скажу? Все ты, Пузырь проклятый! Пулпус, пулпус! Забирай его, а то я к Шурке пойду, все расскажу.
Пузырь не обиделся. Он понимал, что за битую посуду Ромке здорово достанется.
— Ничего, — смущенно пробормотал он, — мы ее сейчас поймаем и посадим обратно в мешок. Все уберем, и тарелки я тебе свои принесу. Давай ее из-под дивана гнать, теперь она под буфет не полезет.
Стремясь загладить свою вину, Пузырь лег на пол и храбро сунул руку под диван. И тут же с жалобным воплем отдернул ее. Из указательного пальца лилась кровь.
— Кусается, собака, — простонал он.
Увидев кровь, Ромка заплакал еще сильнее. Слезы текли из-под кастрюли.
Страдальчески перекосив лицо, Пузырь обмотал раненый палец платком и затих. Они стояли друг против друга и думали об одном и том же: «Что делать?»
— Вот что, — мрачно сказал Пузырь, — все звери огня боятся. Сейчас я ее огнем пугану, а ты бери мешок, как она выскочит, падай на нее с мешком.