Рыбалка на живца

— Ладно, — прервал он в конце концов мои речи, — давай о твоем покойнике. Тут я могу тебя просветить. Я насторожился.
— На синем "ниссане" Серега Козинов из "Лесного городка" ездит. Думаю, что ты его видел. Я его знаю, ну так, немного. Он подходит под твое описание. Как раз белобрысый, и куртка у него черная джинсовая, а джинсы синие. У них там в "Лесном" своя команда, лучше не связываться, они здесь все окрестные лотки "держат". Местная мафия. Так что это скорее всего он.
Я сначала даже не знал, что и сказать, так удивился простоте решения: "Я его знаю" — и все. Расскажи я Женьке раньше о своих наблюдениях, уже бы дальше продвинулся. Тут мне сразу же захотелось действовать. Я встал, раскидал ногой догорающий костерок и говорю:
— Давай сгоняем в "Лесной городок", покажешь там мне своего Козинова.
Женька тоже встал и говорит:
— Поехали.
"Лесной городок" — это дом отдыха не то бывшего МГК, не то бывшего КГБ, не то еще какого-то застойного учреждения, я в сокращениях минувших лет не силен. Если подъезжать к Узорову со стороны Воскресенского, большие красивые корпуса этого дома отдыха видать за версту. Они высятся белыми скалами на крутом темном лесистом берегу Москвы-реки, между узоровской церковью и смотровой площадкой, с которой отдыхавшие в прежние времена партработники озирали необъятные просторы своей родины. Там же при доме отдыха за единым охраняемым забором расположился в лесу и вправду целый городок, населенный обслугой бывших народных правителей. Там и кинотеатр свой, и парикмахерская, и поликлиника, и магазин, и детский сад — все как полагается. Дом отдыха и сейчас действует, только стал он уже наполовину коммерческим.
Хотя "Лесной городок" примыкает вплотную к Узорову, попасть в него не так-то просто. Надо выехать на Митяевское шоссе и проехать по нему за Сметанино, там находится въезд на территорию дома отдыха с решетчатыми охраняемыми воротами. Однако охрана редко кого задерживает. Как всегда, пропустила она и нас, когда мы с Женькой туда подъехали.
Я в "Лесном городке" редкий гость, потому что дачник. А Женька — местный, вот он и знает все окрестные поселения и везде как бы свой. С ним мы быстро проехали лесную часть городка по асфальтированной аллее и выскочили в центр к магазину. Тут я и затормозил… Прямо перед входом в магазин стоял тот самый пресловутый "ниссан".
Теперь у меня не было никаких сомнений, а если бы и были, их уничтожил Серега Кози-нов, появившийся в скором времени из магазина с двумя бутылками водки, по бутылке в каждой руке. Он положил их на заднее сиденье своей машины, уселся за руль и, лихо развернувшись на маленькой площади, укатил в неизвестном направлении. Я не стал его преследовать, все-таки велосипед — не "мерседес", чего уж тут…
— Ну как, он? — спросил меня Женька.
Я молча кивнул, меня пронизало волнение, стало так жарко, что все мое тело покрылось испариной. Я вдруг понял, что стою на пороге раскрытия преступления. Только надо было остыть, чтобы собраться с мыслями и тщательно продумать все дальнейшие ходы следствия.
Я слез с велика и предложил Женьке зайти в магазин, купить мороженого. Что мы и сделали. Затем расположились в теньке на скамеечке и приступили к разрабатыванию дальнейшего плана действий. Я понимал, что фактов у меня недостаточно. Ну подумаешь, человек вышел нареку, осмотрелся и что-то там нашел в кустах неподалеку от места преступления. Что тут такого? Может, у него там донка была спрятана. Я, конечно, мог бы рассказать все отцу или милиции, и тогда они, возможно, нашли бы действительно улики и факты, изобличающие преступника. Но теперь, когда я включился в погоню и почуял след, мне очень не хотелось делить с кем-нибудь успех расследования. Я даже пожалел, что рассказал все Женьке.
Однако надо было продолжать следствие.
Я подумал, что милиция или мой отец тоже вряд ли могли бы рассчитывать найти теперь улики через столько-то дней после убийства. Зато они наверняка установили бы слежку за подозреваемым и попытались бы исследовать его алиби. Где он был и что делал в то время, когда было совершено преступление. И тут я понял, что без Женьки мне просто не обойтись, а стало быть, все мои недавние сожаления на самом деле были страшной глупостью. Вести слежку за Серегой Козиновым нам с Женькой было не то что обременительно, а скорее невозможно. Зато мы могли бы с ним познакомиться и втереться в доверие, чтобы побольше узнать о его жизни и выведать, где он был в момент преступления. Несомненно, надо было познакомиться не только с ним, но и с его окружением. То есть надо было войти в компанию молодежи из "Лесного городка". Это был единственный путь, который мог привести к успеху мое расследование, и Женька тут был мне нужен позарез.
— Ты знаешь, где они тусуются? — спросил я его.
— Кто? — Женька, что ли, позабыл, зачем мы сюда приехали?
— Серега этот с компанией.
— Знаю. На речке у Дальнего. "Дальний" — это значит дальний пляж, место престижное, с ресторанчиком. Там всякий народ ошибается — от местной шпаны до иностранцев и культурной элиты.
— А где их там искать?
— Легче показать.
— Тогда завтра так сделаем, отправимся на Дальний и, если они там, попытаемся познакомиться. Я на тебя рассчитываю.
Женька согласился, и мы отправились в Узорово, так как в "Лесном городке" сегодня делать было больше нечего. Женька поехал к себе обедать, я тоже. Пусть мама еще раз порадуется, что явился к обеду вовремя.
Как только я расстался с Женькой и отвлекся от следствия, на меня опять наехало. И чем дальше, тем пуще. Размолвка со Светкой не давала мне покоя. За обедом я, по обыкновению, все проглотил, но чисто механически, а затем отправился в свою комнату и завалился одетым на кровать в тоске и унынии. Два часа я страдал лежа, а потом мне и это стало невмоготу. Пришлось подняться, взять на поводок бультерьера и идти куда-нибудь побродить. Куда-нибудь — это, конечно, на речку.
На улицах Узорова было достаточно пустынно, о чем я и мечтал. Так что мы с Тамерланом без ненужных встреч дошли до узоровской церкви и мимо стандартного сельского магазинчика спустились к берегу реки. На берегу также никого не было. Обманывая себя, что делаю это просто так, я направился в сторону Митяева.
Тамерлан, довольный, что его спустили с поводка, весело бегал по траве, наполовину окунув в нее свое чудное рыло. Именно рыло, потому что то, что у бультерьера выдается вперед от ушей, даже мордой назвать будет слабовато. "Не морда, а ведро", — сказал как-то мой папа.
В общем, Тамерлан был, как всегда, на речке в прекрасном настроении. Я же брел по пустынному берегу наедине со своими нерадостными мыслями. Так мы дошли до ямы и здесь только встретили первого человека — это был, конечно, рыбак и, конечно же, дядя Гена.
— Привет, Санек! — обернулся он на мои и Тамерлановы шаги. — Чего без удочки?
— Да разве ж в такое время клюет? — усомнился я.
— Клюет, Санек, всегда. А и не клюет, все равно порыбачить можно, — философствовал дядя Гена, доставая из коробочки "беломорину", — потому как дело это хорошее. Ты как считаешь, верно я говорю?
— Да, верно, — согласился я, усаживаясь на траву рядом с ним. Я был уверен, что сейчас он, по обыкновению, загнет какую-нибудь историю. Так и случилось.
— Ты бы взял своего носорога на поводок, — заметил дядя Гена, когда Тамерлан подкатил к нам поближе и начал обнюхивать рыболовную снасть, — а то он опять тут чего проглотит или леску запутает.
Дядя Гена был прав, хлопот с Тамерланом на рыбалке хватало. Я послушался и, щелкнув карабином, пристегнул поводок к ошейнику.
— Что это у тебя поводок такой хилый?
— Да не хилый он, кожаный.
— Кожаный — он тогда крепкий, когда из ремешков колбаса сплетена, а у тебя простой ремешок.
— Ну и что, у него ошейник-то строгий, с шипами, он и не может сильно дернуть.
— Все равно надо другой поводок, как бы чего не вышло, собака-то серьезная. О-о-о, он у тебя еще и рвется. — Дядя Гена рассмотрел трещинку на потертом кожаном поводке. — Я тебе, Санек, хороший поводок подарю. У меня дома стропа есть от парашюта, я тебе дам, ты из нее хороший поводок сделаешь. Из стропы самые лучшие поводки, крепче стропы ничего нет, это я тебе говорю точно.