К черту в гости
— Куда, болван, — крикнул Костя, — там же трясина.
Но лось больше не обращал на него внимания. Он уныло брел, и болотная вода не доставала ему даже до брюха. «А может, это я болван, может, он знает иной путь?» — подумал Костя, решился и шагнул вслед за ним.
Серега Лыков переоценил свои силы. Схватка с чудовищем истощила их полностью. По крайней мере так ему теперь казалось. Принимая решение идти на остров, он действовал еще на остатках нервного напряжения. Теперь, когда оно схлынуло, Серега еле передвигал ноги на пути к болоту. Его даже качало из стороны в сторону. Третий день голодной диеты давал себя знать.
Ему казалось, что возвращаться к костру теперь будет очень тяжело, он не дойдет. И хотя впереди лежало труднопроходимое болото, он тащился к нему через силу. За этим болотом был Сема, Женька, блиндаж. Сереге почему-то казалось, что в блиндаже обязательно должны быть продукты. Да ведь он же видел остатки пиршества на столе вокруг рации.
Страх перед лесными бандитами куда-то исчез. «Если встречу, пристрелю и отниму их еду», — думал Лыка, сжимая рукоятку пистолета на поясе.
Так он подошел к вешкам через болото. Первая из них виднелась недалеко в тумане. Но он испугался, что не дойдет до нее, завязнет в трясине и останется там навсегда. И все-таки обратный путь к потухшему костру казался ему еще труднее и главное бессмысленней.
Лыка качнулся вперед и быстро пошагал, разбрызгивая болотную воду, пока хватило инерции первого броска. Потом он завяз и упал, но тут же вынырнул из глубокой воды и почти вскочил. Холодное купание несколько освежило его. Он снова двинулся вперед от вешки к вешке.
По дороге он считал их вслух: «Седьмая, восьмая, девятая… двенадцатая…» На тридцать седьмой он упал, но снова вынырнул и сумел подняться на ноги. Больше вешек впереди не было. Он вышел из трясины.
«Господи, — взмолился Серега, шатаясь выходя из болота на сушу мертвого острова, — не дай мне подохнуть здесь с голоду».
Сделав еще несколько шагов, он рухнул на землю и лежал так некоторое время с закрытыми глазами. Когда он их открыл, то увидел на расстоянии вытянутой руки от своего носа круглую буханку черного хлеба.
Глава XVI ДРУГИМ ПУТЕМ
— Выстрел! — вскинулся Женька. — Ты слышал? Выстрел. Он подбежал к Семе и заглядывал ему в глаза.
— Слышал, слышал, — успокоительно проговорил Семен, хотя у самого все внутри перевернулось при этом звуке.
— Это Лыка? Ты ему пистолет оставил?
— Они там с Костей.
— Что-то случилось, — по-прежнему волновался Женька. — На них напали эти двое.
Семен и сам боялся того же, но он не мог допустить паники.
— Вряд ли, — лениво ответил Семен, — стрельбы маловато.
— Тогда знаешь это кто? Это Абрам Петрович, — убежденно сказал Женька.
— Может, и он, — спокойно согласился Сема, — мне Лыка про него рассказывал.
— Пошли скорее назад, пойдем по вешкам.
— Нет, — решительно сказал Семен, — мы пойдем по другому пути и выйдем из болота с другой стороны.
Женька был явно не согласен, но не стал спорить. Он молча вернулся во главу маленькой колонны. Вскоре Семен тоже выбежал немного вперед и пошел рядом сбоку, все время оглядываясь.
Через сотню шагов Женька остановился.
— Теперь куда? — спросил он. Впереди, насколько было видно в тумане, простиралось болото, но не такое, как то, по которому они пришли на остров, или, как оказалось, полуостров, а все в кочках, заросшее травой и кое-где невысокими живыми деревьями.
— Сейчас, — Семен пошел вперед разведать дорогу, — за этим получше приглядывайте.
Он скрылся в тумане и вернулся минуты через три.
— Немного правее пойдем, — сказал Семен, — там деревьев больше, и трава под ногами не так ходит. Да и логичнее, чем дальше от берега той топи пойдем, тем должно быть суше. Пошли, — Сема махнул рукой, указывая путь. Женька сделал пару шагов в этом направлении, но следующий за ним Папа Хорь оставался на месте.
— Иди, давай, — толкнул его в спину дулом двустволки Леха.
Хорь повалился на колени и мыча замотал головой.
— Чо это он? — озадаченно спросил Леха, переводя взгляд то на бунтующего Хоря, то на остановившегося Семена.
— Сказать что-то хочет, — догадался Семен и, подойдя к стоящему на коленях, выдернул кляп у него изо рта.
— Не надо туда, не надо, — сразу же выпалил Папа Хорь, едва получив возможность свободно ворочать языком.
— Это почему? — наклонился к его лицу Семен.
— Там окна.
— Какие еще окна?
— Болотные. Идешь, идешь и все вроде ничего. А потом ступишь на кочку и раз — ты уже в трясине. И выбраться оттуда невозможно. Там у нас уже один мужик утонул, и мы все потопнем.
— А может, ты врешь, — недоверчиво глядя на Хоря, с большой долей сомнения в голосе произнес Сема. — Может, ты нас хочешь как раз в трясину завести. Или на мины. Или еще куда. Почему я должен тебе верить? Нет, приятель, мы пойдем туда, куда скажу я.
Он тщательно затолкал связанному обратно в рот кепочку, хоть тот и мычал. А потом, уверенно махнув в прежнем направлении, громко скомандовал:
— Пойдем правее.
Папа Хорь бросился ничком на землю, замычал, засучил ногами. Каким-то образом сам выплюнул кляп.
— Утопнем, мужики, все утопнем, — испуганно повторял он.
— Чем докажешь, что не врешь? — Семен был неумолим.
— А давай его первым пустим, — в унисон предложил Леха.
— Все расскажу, — не выдержал Папа Хорь, — мужики, все расскажу, что знаю про сволочей этих. Мне они тоже поперек горла, особенно Витек.
— Ну рассказывай, — Семен опустился на корточки, — только не долго, рассиживать нам тут некогда. А ты, Лех, за туманом приглядывай, как бы оттуда кто-нибудь не выскочил.
— Не выскочат, — заверил всех Папа Хорь, — я их знаю, они только засаду устроить могут или ловушку на протоке, в которую ребята попались. Я их тоже ненавижу, — последнюю фразу Папа Хорь произнес как бы с особенной искренностью. — Я-то сам родом отсюда, а они не местные. Появились в наших краях в прошлом году. Не просто так, мужики, а с определенной целью. Они черные следопыты. А если уж точнее говорить, попросту мародеры. Ходят они по местам боев с фашистскими захватчиками и раскапывают там все. И могилы, и не могилы. Все для того, чтобы поживиться. И зубами золотыми не брезгуют. А уж если орден найдут, лучше немецкий, так это большая радость. Только не часто они попадаются, ордена-то. Их у иного ветерана купить легче, чем в земле найти. И оружие они откапывают тоже, даже ржавое. Вот это уже товар.
— Да я видел у Витька-то «шмайсер», как новенький, без единой царапины, — перебил говорившего Леха.
— А это все из блиндажа, — пояснил Хорь. — Блиндаж-то не простой. Немцы, они ведь все основательно делали. Они позиции и в тылу у себя готовили на захваченных уже землях, чтобы отходить куда в случае чего было, и также оставляли такие блиндажи для того, чтобы потом вернуться или диверсантов забросить. Все в таком блиндаже у них предусмотрено было — и еда, и форма, и оружие, и рация. Все новенькое, упакованное, оружие промасленное. Консервировали как надо. Такой блиндаж найти для черного следопыта большая удача, это ж на черном рынке большие деньги. Особенно если пихнуть все это добро за границу, хотя бы в ту же Германию. Вот они и стерегут этот блиндаж, тем же оружием, что в нем нашли. Там наверняка полный боезапас был. А в наше-то время оружие и у нас в стране ой-йо-йой как стоит.
— Тогда чего же они его не вывезли и не продали уже? — спросил Сема, которому многое становилось уже понятным после рассказа Хоря.
— А это точно не знаю. Меня они в свои планы не посвящали. Я им продукты из Чудьева или Кусолмы носил да дороги в Чертовом углу показывал. Платили они мне, вот я и помогал. Проводник, в общем.
— И шпион, — добавил Женька.
— И вор еще, — поддакнул Сема, — карту и компас стырил. Кстати, где они?
— У Витька, — виновато глядя в сторону, буркнул Хорь.