Повесть о Великой стене

Тотчас жители Ваньцзяцуня закопали в землю свое имущество, набили мешки самым необходимым и скрылись в лесу и пещерах на вершине горы. Учитель Ю Ши, вспомнив о Хо Чжи, послал быстроногого Вань Сяо-ба предупредить об опасности торговку травами. Сяо-ба скатился знакомой ему короткой тропкой, подняв камень, заколотил им в ворота и, когда растрепанная Хо Нюй выскочила и уже хотела обругать его, он, запыхавшись, закричал:
— Спасайтесь, пришли кочевники с севера!
Она схватила его за руку и не дала убежать, подняла сына, велела ему уходить с товарищем и не возвращаться. Сама она осталась спасать свое добро.
В ее комнате под циновкой была вырыта ямка, в которой хранился мешочек с серебром, плод многолетних трудов. Хо Нюй побоялась взять его с собой. «Не ограбят враги — оберут свои», — подумала она. Но оставить его на месте она тоже не решилась из страха, что грабители, подняв циновку, увидят, что земля здесь рыхлая, и найдут ее сокровище. Она достала мешочек, вынесла во двор и закопала под смоковницей. Но и это место показалось ей ненадежным. Тогда, поднявшись на цыпочки, закинула она мешочек в дупло, а сама вернулась в дом, чтобы схоронить медные сосуды.
Их она запрятала в мусорную кучу и попыталась сдвинуть сундук, где хранилась одежда. Сундук, зацепившись за что-то, будто прирос к полу, а меж тем уже звезды бледнели и близился рассвет. Тогда, откинув крышку, начала она надевать, напяливать, натягивать одну одежду поверх другой и третьей. Тут услышала она приближающийся стук копыт и непривычный звук чужих голосов. Заметавшись в страхе, она соскочила с галерейки и бросилась к задней калитке, чтобы бежать в гору. Калитка была узка, порог высок, а Хо Нюй в ворохе одежд растолстела сверх меры. С разбегу верхняя часть туловища проскочила в узкое отверстие, но дальше она застряла. Чем больше она вертелась, тем крепче сбивалась вокруг нее комом незастегнутая, неуклюжая одежда. Наконец она выбилась из сил и повисла руками по одну, ногами по другую сторону калитки. А между тем она слышала, как враги ворвались в ее дом, как перекликаются непонятными возгласами, как с воплем восторга вытащили из дупла серебро, как, раскидав мусор, схватили сосуды, как ломали и рвали то, что было им не нужно. Но всего более мучило ее то, что она не могла повернуть голову и увидеть, что делают эти варвары, а принуждена смотреть, как перед глазами у нее сорока, примостившись на камне, пила воду, накопившуюся в неглубокой ямке, а потом, взлетев, скрылась. Вдруг один из кочевников выбежал во двор и увидел застрявшую в калитке Хо Нюй. Громко захохотав, он спустил стрелу в ту часть ее тела, которая осталась по эту сторону калитки. Почувствовав толчок, Хо Нюй взвизгнула, дернулась и замерла. Но вслед за первой стрелой полетела вторая, потому что варвары, обрадовавшись шутке, наперебой стреляли в Хо Нюй, будто в цель, и скоро вся она была утыкана стрелами, как дикобраз иглами. Хо Нюй висела неподвижно, и враги, наскучив игрой, вскочили на коней и помчались дальше.
 
Часть вторая
ВСЯ ПОДНЕБЕСНАЯ
 
ТРАВА БЕССМЕРТИЯ
Император путешествовал. Уже два года, как вся Поднебесная, от западных пустынь до побережья Восточного моря, объединилась под его властью. Кончились двухсотлетние междоусобные войны, и страна наслаждалась миром. Покорно повинуясь приказу, все до единого сдали свое оружие. Император повелел расплавить металл и отлить из него двенадцать колоссальных статуй, установленных у входа во дворец. Чтобы и следа не осталось от владетельных княжеств, империя была разделена на сорок областей, получивших названия по своему местонахождению. Уже никто не смел говорить: «Я родом из Янь», «Я родом из Ци», а говорили: «Я из Бейди — Северной земли», или: «Из Шан-цзюй — Верхней области», или: «Из Цзююани — Девяти источников», или: «Из Гуйлиня — Коричных лесов». Вся земля принадлежала императору и была отдана в пользование крестьянам.
Даже время подчинилось торжествующей новой власти. Первый месяц зимы стал началом нового года, потому что черный цвет зимы был цветом династии Цинь, а до того год начинался с весны. Прежнее свое имя Чжэн-ван, под которым правил он циньским княжеством, государь сменил на торжественный титул Ши Хуанди — первый император над императорами.
Ши Хуанди ехал по новой прекрасной дороге. Она была шириной в триста шагов и вышиной в тридцать локтей, с крутыми откосами, утрамбованными железными колотушками и засаженными деревьями. Дорога была свободна для всех, но средняя ее часть, мощенная белым камнем, предназначалась для императора.
Из своей столицы государь направился прямо на восток, поднялся на гору Ишань и установил на ней высокий камень с высеченной на нем надписью, которую сочинил Ли Сы, высший сановник империи:
«Ши Хуанди объединил страну, несчастья кончились, и оружие сложено навеки».
Затем по южному склону император поднялся на священную гору Тайшань и совершил здесь церемонию «Фэн», принеся жертвы духам воздуха. Спустившись с северного склона, он совершил церемонию «Шань», принеся жертвы духам земли. Отсюда проследовал он к морскому побережью, совершая по пути жертвоприношения духам гор, рек, небесных светил и четырех времен года. Так достиг он Ланья на крутом берегу, вздымающемся над океаном, и повелел высечь на скалах хвалебную надпись.
Здесь к нему явились колдуны, и Ши Хуанди согласился их выслушать. Они склонились перед ним и сказали:
— В стране наступил мир, и народ счастлив. Одно желание переполняет сердца — чтобы это благоденствие продлилось вечно.
— Ничто не вечно, — скорбно прошептал император.
— Государь, бессмертные духи вечны. И здесь неподалеку их обитель.
— Это я хотел бы послушать, — сказал император.
И старший колдун начал свой рассказ:
— Если плыть из залива Бэйсаньшэн, залива Трех Северных Духов, прямо на восток, в океан, то возможно увидеть Блаженные острова. Их три. Самый большой Пэнлай — Заросший полынью. За ним Фанчжан — Земля колдунов. И на самом горизонте Инчжоу — Остров в океане. До Пэнлая недалеко, но, когда пытаются пристать к нему лодки с рыбаками, людьми, пожирающими грубую пищу и извергающими грубые слова, пучина вздымается и поглощает их, а остров, содрогаясь, отплывает прочь. Если же к острову приблизится человек, очистивший себя постом, размышлениями и омовениями, его допускают ступить на Блаженный остров. Здесь видит он дворец бессмертных, охраняемый драконом цвета бронзы. Отсветы его чешуи окрашивают небо багряным блеском. Но колдунам он не страшен, а духи Пэнлая дарят достойным траву бессмертия. Государь, мы хотели бы отплыть к этим островам и, добыв траву бессмертия, сложить ее к вашим ногам.
— Если это правда, то это неплохо, — сказал император, и его желтые глаза заблестели.
— Это правда, — сказали колдуны, — но нам нужны…
— Так я и знал, что сейчас последуют просьбы, — перебил император и усмехнулся.
— Нам нужен корабль, чтобы плыть на нем, и тысяча прекрасных юношей и девушек, чтобы отдать их духам в обмен на траву.
Тогда император распорядился, чтобы строили большой корабль и нашли юношей и девушек.