Городской мальчик
– Давай, Джейк, – донесся с кровати едва слышный голос больного, – плати. – Он выпростал из-под одеяла худую руку и протянул ее к Букбайндеру. – С тебя доллар.
Вот как Джейкоб Букбайндер стал обладателем расписки, о которой при Герби и Фелисии родители упоминали раз или два, опасливо называя ее «голубой бумагой». И эту самую расписку отец Герби достал теперь из железной коробки и молча вручил сыну того человека, что некогда написал ее.
Роберт Пауэрс пробежал глазами документ и разбушевался:
– Черт побери! Откуда вы это взяли и когда?
– Можно, пожалуйста, сюда… смотреть? После вас, конечно, пожалуйста, смотреть? – проговорил Кригер, сидя на краешке стула с протянутыми руками. Пауэре передал ему документ, а Букбайндер торопливо поведал его историю.
– А Луис Гласе видел эту… эту бумажонку? – спросил Пауэрс.
– До этой минуты ее не видел никто, – ответил Букбайндер, – кроме вашего отца – пусть земля будет ему пухом – и меня.
Бумага зашуршала в дрожащей руке Кригера.
– Истинный джентльмен. Чудный старик. Справедливость, честь по чести. Правильней некуда. Юристы не придерутся? Может, не по форме. Прекрасная семья. Что отец, что сын. Честные люди. Я так скажу тысячу раз: старик Пауэрс делать», правильно. Чего бояться? Ничего…
– Могу я поинтересоваться, – спросил Пауэрс, жестом оборвав Кригера, – почему до сих пор никто из нас не слыхал о документе? Я ставлю под сомнение вашу порядочность, мистер Букбайндер.
– Благодарю покорно, – сказал Букбайндер. – Я знал вашего отца, когда вы еще ходили в школу, и до самой своей кончины он не удостоил меня такого комплимента.
– Вы не ответили на мой вопрос.
– С удовольствием отвечу. А то можем и проголосовать и вы еще успеете на поезд.
– Господа, я так скажу, по-мирному… все добрые друзья, – начал Кригер, но Пауэре шагнул к двери, и тот умолк.
– В сложившихся обстоятельствах, – заявил Пауэре, – я думаю, лучше отложить голосование, и предлагаю встретиться ровно через неделю в присутствии Луиса Гласса.
Собеседники Пауэрса согласились, и он ушел, не вымолвив больше ни слова и хлопнув дверью.
Кригер подскочил к своему компаньону и неуклюже обнял его:
– Ни за какие деньги, Джейк. Никакой продажи. Почему не показать… мне раньше? Может, оно и лучше. Пауэре… сначала кремень, не масло. Ничего не поделаешь. Я так скажу, сто тысяч – гроши. Ха-ха! Кому надо…
Букбайндер высвободился из объятий Кригера, осторожно взял у него мятую голубую бумагу, запер ее в Железной коробке и приготовился закрывать сейф.
– Не говори «гоп», пока ее не посмотрел Гласс. Я не знаю, имеет ли она законную силу. Мне смерть как не хотелось показывать ее. Теперь в любом случае начнется заваруха. Лучше бы ей лежать под спудом. – Он было притворил тяжелую стальную дверцу, и тут Кригер остановил его.
– Джейк, я так скажу. Делай как знаешь. Я с тобой до конца. – Потом понизил голос и заговорил тоном, напомнившим Герби мистера Гаусса в их гостиной: – Немного денег надо. Две сотни. Страховка, взнос за машину, Бесси захворала, бывает. Наличные взять… из жалованья вычесть. Как скажешь. Последний раз, точно…
– Кригер, ты уже задолжал в кассу тысячу двести, – возмутился Букбайндер. Но стоило Кригеру глубоко вздохнуть и завести свое «Я так скажу…», как он согласился: «Уговорил, уговорил» – и достал из сейфа другую железную коробку.
Мальчики во все глаза смотрели, как отец Герби отсчитывает Кригеру из коробки сказочное богатство – целых двести долларов. Потом Букбайндер запер сейф, и они заговорили о ремонте оборудования, перебрасываясь техническими словечками, от которых ребята только недоуменно развели руками. Герби махнул Клиффу, и братья на цыпочках вернулись к окну и вылезли из Хозяйства на солнышко.
Природа у реки была желто-зеленой, радующей глаз, а воздух за сумрачными стенами делового склепа – душистый и теплый.
– Айда на свалку, пороемся, – предложил Герби, и они отправились исследовать мусорные кучи возле Хозяйства. – Знаешь что, Клифф?
– Что?
– В любое время, когда нам захочется, мы можем забраться в Хозяйство и взять из сейфа деньги. Сколько захотим. Мы же знаем шифр.
– Но ведь ты этого не сделаешь, правда же? – спросил Клифф, остановившись и недоверчиво вглядываясь в лицо брата.
– Да нет, конечно, глупый какой, пойдем, – успокоил его Герби. – Просто я хочу сказать, рискованно составлять так шифр. Вдруг дети попадутся нечестные.
– А сколько там можно взять? – поинтересовался Клифф. – Тысячу?
– Тысячу? – фыркнул Герби. – Пятьдесят тысяч! Верней, даже сто. Мы бы разбогатели, как Монте-Кристо… если б были нечестные.
Дальше мальчики пошли молча, и каждый по-своему представлял себя в облике графа Монте-Кристо. Клиффу легендарный герой рисовался молодым аристократом, обладателем несметного количества новых велосипедов, коньков, роликов, хоккейных клюшек, футбольных мячей и тому подобных сокровищ. А Герби воображал его дородным грандом, который питается исключительно шоколадным пломбиром и копчеными сосисками и у которого есть преданная рабыня, весьма похожая на Люсиль Гласс.
6. В гостях
В следующее воскресенье Герби стоял у зеркала в своей комнате и все наряжался да прихорашивался, перед тем как отправиться в гости к Люсиль Гласе.
Уже час, как он бился над своей внешностью. Но нет, не чистота тела оказалась целью его внезапного усердия. Миссис Букбайндер насилу заставила сына снять галстук, который тот перевязывал в десятый раз, и прошлась намыленной мочалкой по шее и ушам. После этой унизительной процедуры, которую он считал предрассудком взрослых, Герберт сызнова претерпел все мытарства с галстуком, а затем бросил силы на свою черную курчавую шевелюру. Он сделал один пробор, другой, пятый и всякий раз браковал свою работу либо по вине нерадивого волоска, легшего поперек белой линии, либо из-за едва приметного извива, либо потому, что пробор оказался чересчур высоко или низко. В обычный будний день он ограничивался одним взмахом расчески. После двух взмахов он чувствовал себя лордом. Три – означали, что он не в ладах с учителем и готов на все ради прощения.
На туалетном столике перед его глазами лежало приглашение, оттиснутое на плотной белой бумаге и послужившее причиной этих тщательных приготовлений:
Мистер и миссис Луис Гласссердечно приглашают вас на свое новосельепо адресу: Бронкс, 2645, Мошолу-Паркуэй, в воскресенье, 25 мая, в 13.00Внизу была приписка от руки: «В детской также соберутся гости, и Люсиль сердечно приглашает Фелисию и Герберта».
Первый раз пойти в настоящий Собственный Дом, то есть здание, возведенное только для одной семьи, было и само по себе куда как здорово. Но в нынешних обстоятельствах все затмило более значительное событие. Ему предстояло наяву провести целых полдня со своей подземной королевой.
Каждый вечер перед сном Герби царствовал в роскошном сказочном дворце, который он однажды нашел, провалившись (понарошку) в подвал старого «дома с привидениями» на улице Теннисона; этот прием он тайком от самого себя позаимствовал из «Алисы в стране чудес». Девочки, в которых он влюблялся, сменяли одна другую рядом с королем подземной обители удовольствий. Диана Вернон была свергнута с трона. Уже состоялась невиданная по великолепию коронация Люсиль, и теперь она ежевечерне восседала с Гербертом в тронном зале.
Но не только в грезах мальчик видел Люсиль. Со дня первой встречи они еще несколько раз виделись в школе на площадке третьего этажа, где была лестница для девочек. Из всех школьных коридоров и переходов это было единственное место, которое командир Букбайндер во что бы то ни стало инспектировал ежедневно на большой перемене, а рядовая Гласс считала, что из всех возможных постов на шести пролетах лестницы для девочек именно здесь наиболее вероятны правонарушения. Так этим стражам закона удавалось встречаться каждый день. Разговоры у них не клеились. От нежных чувств Герби терял дар речи – досадная слабость, ничто более не оказывало на него подобного действия, кроме острого тонзиллита, конечно.